Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса

— Как у вас?

— Да! Ну, у нас с Мэри пока нет детей, но мы надеемся, что они появятся. Из-за одного мерзавца вся жизнь Мэдлин сложилась весьма печально.

— Почему вы так говорите?

— После той встречи я практически не видел Мэдлин. Казалось, семейные планы Джейн поглотили ее целиком. Сначала нужно было готовиться к свадьбе и устроить ее поскорее, чтобы не уезжать в разгар зимы. Так как мать Джейн умерла, ее отец считал вполне естественным, что Мэдлин берет все эти задачи на себя. Она действительно поехала с ними в деревню «помочь обосноваться» и, очевидно, превратилась в служанку Джейн. Я часто писал Мэдди, а через несколько месяцев начал уговаривать ее приехать в Лондон, хотя бы ненадолго. Я объяснил ей, что не могу покинуть Лондон из-за моих занятий, но, безусловно, найду время повидаться с ней и знаю много порядочных джентльменов, которые будут рады с ней познакомиться. К тому же, если даже она не испытывает желания бывать в обществе, сейчас самое время позволить новобрачным остаться наедине.

— И каков был результат? — осведомился Холмс.

— Результат меня удивил. Мэдлин написала, что новобрачные уже ждут ребенка, поэтому она не может оставить Джейн. На том дело и кончилось. Я прекратил обращаться к ней с красноречивыми просьбами, а когда ребенок начал ходить, все четверо переехали в Лондон.

— Значит, она вернулась?

— Не она, Холмс, а они. Я пытался встретиться и поговорить с Мэдди, а она хотела, чтобы я «познакомился с малышом». Ну, я видел ее и маленького Рэндалла. Они выглядели здоровыми и веселыми. Похоже, Мэдди взяла на себя воспитание ребенка и уход за ним, хотя Джейн и Рэндалл его обожали. У них была горничная, кухарка и так далее…

— Похоже, жизнь сложилась печально не у нее, а у вас.

— Вы меня не слушаете!

— Неужели? А вы меня?

— Они позволяют ей жить с ними на положении няни, в то время как по праву рождения ее социальный статус такой же, как у Джейн.

— Но не как у Рэндалла, — напомнил Холмс.

— Что толку об этом говорить! — воскликнул я. Мы уже приближались к дому Норриса, и мне стало ясно, что нам не достичь взаимопонимания, прежде чем мы доберемся до двери. — Вы всегда были человеком науки, а не общества, Холмс, — умиротворяюще сказал я. — Естественно, вы не понимаете, какое благо представляет собой семейная жизнь, которой Рэндалл лишил Мэдлин.

На двери была вырезана буква «Н», окруженная, по случаю траура, венком из черных лент. Я постучал дверным молотком в форме грифона.

— Поговорите с Мэдлин, Ватсон, — посоветовал мне Холмс, — и тогда вам станет ясно, действительно ли так печальна ее жизнь. «Тот, кто опасается задавать вопросы, никогда ничего не узнает».

— Кто это сказал – Конфуций?

— Нет. Раввин Теодор Клейн. Дверь открылась, и мы вошли.

Нас проводили в огромную гостиную, зеркала и люстра в которой были занавешены черными покрывалами. Двенадцать усталых мужчин и женщин сидели в креслах, ожидая, пока рассвет освободит их от утомительного бдения.

У дальней стены находилось возвышение, усыпанное белыми лилиями и гвоздиками. Я шагнул к возвышению, на котором стоял резной гроб из красного дерева с бренными останками лорда Рэндалла, графа Норриса. «И гроб у него самый лучший!» – мелькнуло у меня в голове. Он выглядел даже красивее, чем прежде (кровь, разумеется, уже смыли), а на лице было написано то же самодовольное выражение, которое так раздражало меня раньше. Возможно, все дело в форме рта – нужно будет спросить у френолога. Не скрою, я испытал облегчение, убедившись воочию, что этот человек уже никому не причинит зла.

— Джон! Джон Ватсон!

Я повернулся к Мэдлин, как цветок поворачивается к солнцу.

С годами она несколько располнела и округлилась, поэтому черное ей шло, в то время как молодые и худощавые выглядят в нем костлявыми и угловатыми.

Позади Мэдлин, пытаясь застегнуть у нее на шее ожерелье, стояла Джейн; сначала я увидел только ее руки на горле у Мэдди.

— Ну, Джон, что вы о нем думаете?

Короткое ожерелье из жемчуга хорошо подходило к глазам Мэдлин.

— Выглядит отлично, — одобрил я.

— Юный Рэндалл нашел его сегодня, когда рылся в коробке с бумагами, — объяснила Джейн. — Как только он увидел ожерелье, то сразу сказал: «Это для леди Мэдлин».

— Рэндалл, — обратилась к ребенку Мэдди, — это твой кузен, доктор Джон Ватсон, но ты можешь называть его дядей. Теперь ты хозяин дома, и твоя обязанность поприветствовать его и представить остальным.

— Хеллоу, доктор… дядя Джон! — поздоровался мальчик и по-мужски пожал мне руку. Это был красивый ребенок лет одиннадцати, с янтарными локонами и ярко-голубыми глазами, похожими на синеватые прожилки в пламени. — Добро пожаловать. Конечно, вы уже знакомы с моими мамами – вашими кузинами. Эти джентльмены— друзья моего отца и его компаньоны по охоте. — Юный Рэндалл назвал всех по имени и перечислил самую крупную дичь, которую подстрелил каждый из них. Мы обменялись рукопожатиями, и Рэндалл-младший повернулся к слуге. — Это Грегори. Его семья служила нашей семьдесят два года. — Грегори кивнул, а на лице мальчика мелькнула улыбка. — Каждую субботу мы все – я имею в виду мужчин – отправляемся на охоту. И, конечно, берем их с собой. — Он указал на трех больших собак, которые лежали у возвышения, словно охраняя покойного хозяина. — Того черного с рыжими пятнами зовут Сэмми. Он бегает быстрее всех. А та рыжая собака – его мать, Топаз. — При звуках своих имен собаки навострили уши, но не сдвинулись с места. — Отец говорил, что Топаз уже стара для охоты и однажды может не выдержать гонки и умереть. Я сказал, что лучше оставлять ее дома, но отец не согласился. Теперь он уже никогда не пойдет на охоту – и я тоже. Леди Мэдлин и мама говорят, что молодой человек должен учиться другим вещам. А мне нравится охота. Хотя наука мне тоже нравится. Когда-нибудь я стану знаменитым изобретателем вроде Томаса Эдисона и Жюля Верна… О, я забыл сказать, что у нас еще есть черный ретривер – Лабрадор. Она толстая, и мы назвали ее Крошка Дорис, как у Диккенса. Один из охотников повернулся к нам.

— Может быть, ты имеешь в виду Крошку Доррит?

— Нет, — твердо заявил юный Рэндалл.

Джентльмен отвернулся и начал поправлять кармашек для часов.

— Доктор Ватсон… дядя! Мэдлин говорила мне, что вы знаете все о науке и можете все объяснить.

Я покосился на Холмса, стоящего в углу комнаты рядом с арфой и роялем. Мой друг курил трубку у открытого окна и, казалось, наслаждался нашим разговором.

Охотники стали надевать куртки.

— Рэндалл, дорогой, — обратилась Мэдди к мальчику, — пожалуйста, найди наши с мамой плащи и подожди нас у парадного входа, ладно? Потом мы втроем можем прогуляться.

Ребенок убежал выполнять поручение.

Мэдлин взяла меня за руку и подвела к возвышению.

— Я все время беспокоился о вас, Мэдди, — сказал я.

— Знаю, Джон, и не понимаю почему.

— Вы могли выйти замуж и иметь свою семью, а эти люди сделали из вас няньку.

— Все это было в ваших письмах, Джон, но это неправда.

— А что тогда правда?

— Благодаря этому браку каждый из нас получил то, что хотел; Джейн – Рэндалла, ее отец – выгодную партию для дочери, Рэндалл – красивую жену и хорошо воспитанного наследника, сохранив возможность охотиться по субботам и посещать женщин по вторникам и воскресеньям, его дядя – респектабельную супругу для племянника. Возможно, Рэндалл не извлек большой прибыли из займа, предоставленного им отцу Джейн, когда умер мой отец, а мы не должны были добиваться предложения Рэндалла. Но, как я говорила, в итоге каждый получил то, что хотел.

— Но вы ни разу не сказали, — заметил я, — чего хотели вы.

Мэдлин улыбнулась.

— Мне незачем было об этом говорить – все и так пришло ко мне: ваша дружба, возможность провести жизнь с женщиной, которую я люблю, видеть счастливой ее и нашего мальчика…

— У него необычные глаза, не так ли? — сказал я, глядя ей в лицо. — Такие глаза я видел только у одного человека.

Мэдлин не поняла меня или притворилась, что не понимает.

— Учитывая компанию, которую вы водите, я могу лишь надеяться, что эти глаза не плавают в какой-нибудь банке.

— А теперь он новый граф, — настаивал я.

— Вам лучше других известно, что он сын своего отца, — отозвалась она. — Так что его титул неоспорим. Юный Рэндалл – единственный наследник. Иначе титул просто отошел бы короне. Давайте не будем об этом говорить. Я пригласила вас сюда, чтобы попросить о двух услугах.

— О скольких услугах.

— Вы всегда так говорите.

— Но я это и имеют в виду.

— Почему?

— Для меня с детства было ясно, что один или два плохих человека разрушили вашу жизнь.

— Что за романтический вздор, Джон! Разрушить мою жизнь можно, только убив меня. Но и тогда душа осталась бы невредимой. — Мэдлин решительно посмотрела на меня. — Поверьте, разрушить мою жизнь никто не в состоянии.