Агата Кристи - Избранное. Том 1

— Может быть, да. А может, и нет. Не знаю.

Тогда я спросил:

— Это имело отношение к смерти миссис Фрэнклин?

Он вздрогнул.

— Как странно, что вы так говорите.

— Значит, я прав?

— Нет, нет, не совсем. Но может быть. — Он медленно продолжил: — Оно может пролить иной свет на определенные события. Вполне вероятно, оно значит… О, черт подери, не знаю, что и делать!

Я был в затруднении. Я сгорал от любопытства, однако чувствовал, что Нортону не очень-то хочется говорить о том, что он видел. Я мог его понять: всегда неприятно узнать какую-то информацию при обстоятельствах, которые могут счесть сомнительными. Потом у меня появилась идея.

— Почему бы вам не проконсультироваться с Пуаро?

— Пуаро? — Похоже, Нортон сомневался.

— Да, попросить у него совета.

— М-да, — медленно протянул Нортон. — Неплохая идея. Только, конечно, он иностранец… — он смущенно смолк.

Я знал, что он имеет в виду. Едкие сарказмы Пуаро насчет «игры» слишком хорошо были мне знакомы. Я лишь удивился, как это Пуаро не додумался воспользоваться биноклем. Если бы ему только пришла в голову такая мысль, он бы обязательно так поступил.

— Он с уважением отнесется к вашему признанию, — упрашивал я. — И если вам его совет не понравится, не обязательно действовать в соответствии с ним.

— Верно, — сказал Нортон. Его лицо прояснилось, с лица исчезли морщинки. — Знаете, Хэстингс, я, наверное, вас послушаюсь.

Я изумился немедленной реакции Пуаро на свое сообщение.

— Что вы сказали, Хэстингс?

Он выронил тонкий ломтик тоста, который подносил ко рту, и резко наклонил голову.

— Расскажите мне все. Быстро все расскажите.

Я повторил свою историю.

— Он в тот день увидел что-то в бинокль, — задумчиво повторил Пуаро. — Что-то, о чем не пожелал сказать вам. — Его рука резко схватила мою ладонь. — Он больше никому об этом не говорил?

— Не думаю. Уверен, что нет.

— Будьте осторожны, Хэстингс. Просто жизненно необходимо не дать ему говорить на сей счет с кем-то другим… он не должен даже намекать. Иначе возникнет опасность.

— Опасность?

— Серьезная опасность.

У Пуаро было очень суровое лицо.

— Договоритесь с ним, чтобы он поднялся ко мне сегодня вечером. Ну просто обычный дружеский визит, вот и все. Никто другой не должен даже подозревать, что для его прихода есть какая-то особая причина. И будьте осторожны, Хэстингс, будьте очень, очень осторожны. Кто еще с вами тогда был?

— Элизабет Коул.

— Она заметила что-нибудь странное в его поведении?

Я попытался вспомнить.

— Не знаю. Может быть. Я спрошу ее…

— Нет, Хэстингс, вы не скажете никому ничего… абсолютно ничего.

Глава шестнадцатая

Я передал Нортону послание Пуаро.

— Конечно, я поднимусь и поговорю с ним. С удовольствием. Но знаете, Хэстингс, мне жаль, что я упомянул об этом даже вам.

— Кстати, — сказал я. — Вы никому больше ничего не говорили на сей счет, э?

— Нет… по крайней мере… нет, конечно, нет.

— Вы совершенно уверены?

— Да, да, я не говорил ничего.

— Что ж, и не надо. По крайней мере, пока не увидитесь с Пуаро.

Я заметил слабое колебание в его голосе, когда он ответил в первый раз, но во второй раз его тон был тверд.

Однако впоследствии мне пришлось вспомнить об этом замешательстве.

Я снова поднялся на тот травянистый холм. Там уже кто-то был — Элизабет Коул. Когда я поднимался по склону, она повернула голову.

Она сказала:

— У вас очень возбужденный вид, капитан Хэстингс. Что-нибудь случилось?

Я попытался успокоиться.

— Нет, нет, совсем ничего. Я просто запыхался… быстро шел. — Я добавил обычным повседневным голосом: — Будет дождь.

Она взглянула на небо.

— Да, думаю, вы правы.

Минуту-другую мы стояли молча. Что-то в этой женщине казалось мне очень симпатичным. С тех самых пор, когда она мне открылась, кто она на самом деле и какая трагедия погубила ее жизнь, я чувствовал к ней интерес. Два несчастных и страдающих человека всегда имеют много общего. Однако, как, по крайней мере, подозревал я, для нее начиналась вторая весна. Повинуясь какому-то странному порыву, я сказал:

— Я не возбужден, а подавлен. Получил плохие новости насчет своего дорогого старого друга.

— Месье Пуаро?

Ее сочувственный интерес заставил меня рассказать ей обо всем, что накопилось на душе.

Когда я смолк, она мягко произнесла:

— Понятно. Так, значит… конец может наступить в любую минуту?

Я кивнул, будучи не в силах говорить.

Через одну-две минуты я заметил:

— Когда он умрет, я действительно останусь один на белом свете.

— О нет, у вас есть Джудит… и другие дети.

— Они разбросаны по всему миру, а Джудит… у нее есть работа. Я ей не нужен.

— Подозреваю, дети не нуждаются в родителях до тех пор, пока не попадут в какую-нибудь неприятность. Вы должны принять эту истину как закон. Я гораздо более одинока, чем вы. Обе мои сестры далеко. Одна — в Америке, другая — в Италии.

— Моя дорогая девочка, — сказал я, — ваша жизнь только начинается.

— В тридцать пять?

— Что такое тридцать пять? Как бы я хотел, чтобы и мне было тридцать пять. — Я язвительно добавил: — Знаете, я не слепой.

Она устремила на меня вопросительный взгляд, а потом покраснела.

— Уж не думаете ли вы… о! Стивен Нортон и я просто друзья. У нас много общего…

— Тем лучше.

— Он… он просто ужасно добрый.

— О, дорогая моя, — сказал я. — Не верьте нашей доброте. На самом деле мы, мужчины, не таковы.

Но неожиданно Элизабет Коул побледнела. Она сказала низким напряженным голосом:

— Вы жестоки… слепы! Как я могу помышлять о браке? С моей-то семейной историей. С моей сестрой-убийцей… или если не убийцей, то сумасшедшей. Не знаю, что хуже.

Я решительно заявил:

— Не терзайте себя. Вспомните, может быть, это неправда.

— Что вы имеете в виду? Это правда.

— Разве не вы сами говорили мне однажды: «Это была не Мэгги?»

Она затаила дыхание.

— Всякий на моем месте может так чувствовать.

— Очень и очень часто то, что человек чувствует, оказывается правдой.

Она уставилась на меня.

— Что вы хотите сказать?

— Ваша сестра, — заявил я, — не убивала вашего отца.

Ее рука потянулась ко рту. Глаза, широко раскрытые и напуганные, встретились с моими.

— Вы сумасшедший, — произнесла она, — должно быть, вы сумасшедший. Кто вам так сказал?

— Не важно, — заявил я. — Это правда. И в один прекрасный день я предоставлю вам доказательства своих слов.

Возле дома я наткнулся на Бойда Кэррингтона.

— Сегодня я провожу здесь последний вечер, — сообщил он мне. — Переезжаю завтра.

— В Кнэттон?

— Да.

— Должно быть, вы волнуетесь.

— Волнуюсь? Наверное. — Он вздохнул. — Во всяком случае, Хэстингс, не буду скрывать, что рад отсюда уехать.

— Конечно, стряпня отвратительная и обслуга не из лучших.

— Я имею в виду совсем не это. В конце концов, плата невелика и от таких гостиниц ожидать много не приходится. Нет, Хэстингс, я имею в виду большее, нежели дискомфорт. Мне не нравится дом… его злое влияние. Здесь происходят страшные вещи.

— Конечно.

— Не знаю, в чем тут дело. Может быть, вся соль в том, что здесь однажды было совершено убийство, и теперь дом никогда не будет нормальным… Но он мне не нравится. Сперва этот несчастный случай с миссис Латтрелл… чертовски неприятная штука. И потом бедная малышка Барбара.

Он смолк.

— Уж кто-кто, а она, по-моему, никогда бы не совершила самоубийства.

Я заколебался.

— Э, не знаю, смогу ли я зайти настолько далеко…

Он прервал меня.

— А вот я зайду. Черт возьми, я провел с ней чуть ли не весь день. Она была в отличном настроении… наслаждалась нашей прогулкой. Она лишь беспокоилась, как бы Джон не погрузился с головой в свои эксперименты и не начал бы испытывать на себе смеси. Вы знаете, что я думаю, Хэстингс?

— Нет.

— Что виноват в ее смерти муж. Наверное, пилил ее. Она всегда была откровенна со мной. Он все время намекал ей, что она мешает его драгоценной карьере (я бы ему показал карьеру!), и она сломалась. Ну и бессердечный же он мужик, и глазом не моргнул. Объявил мне сейчас, этак невозмутимо, что отбывает в Африку. Право, знаете, Хэстингс, я бы не удивился, если бы оказалось, что он ее убил.

— Вы не должны так говорить, — резко заметил я.

— Да… да, верно. Однако имейте в виду, главным образом, потому, что если бы он стал ее убивать, то не так. Я имею в виду, все ведь знали, что он работает с веществом… физостигмином… так что здравый смысл подсказывает: если бы он с ней разделался, то не стал бы его использовать. Но все-таки, Хэстингс, не только я считаю Фрэнклина подозрительным типом. Мне намекнул кое-кто, кому следовало бы знать.