Агата Кристи - Том 6

«CL 52. Английская леди. Муж.

RT 362. Доктор. Хэрли-стрит.

MR 24. Подделка древностей.

XYB 724. Похищение. Англ.

GR 45. Попытка убийства».

— Великолепно, мой друг, — сказал Пуаро. — Наш мозг дружно приближает нас к чуду! Изо всех записей в книжке эти пять, мне кажется, имеют прямое отношение к пассажирам самолета. Давайте рассмотрим их по очереди.

— Английская леди. Муж, — сказал Фурнье. — Это может относиться к леди Хорбари. Она, насколько я понимаю, заядлый игрок. Могла занимать деньги у Жизели. Слово «муж» может иметь одно из двух значений. Или Жизель надеялась, что муж уплатит долги своей жены, или же она узнала что-то о леди Хорбари и решила открыть этот секрет ее мужу.

— Совершенно верно, — сказал Пуаро. — Любой из двух вариантов может подойти. Лично мне больше нравится второй, особенно потому, что я думаю, — женщиной, посетившей Жизель вечером накануне отъезда, была леди Хорбари. В характере консьержа, кажется мне, есть черта этакого рыцарства. То, что он упорствует и настаивает на том, что якобы ничего не помнит о посетительнице, уже само по себе примечательно. Леди Хорбари необычайно красива. Больше того, я заметил, как он вздрогнул, когда увидел фото из «Sketch»! Там она в купальном костюме. Леди Хорбари заходила к Жизели в тот вечер. Бесспорно!

— Она последовала за ней в Париж из Ле Пине, — медленно, раздумывая, сказал Фурнье. — Похоже, она отчаялась.

— Да, да, полагаю, и это верно.

Фурнье озадаченно посмотрел на Пуаро.

— Но ведь это не сходится с вашими мыслями?

— Мой друг, я же вам говорю, — это то, что я называю «верным ключом, ведущим не к тому человеку»... Я, так сказать, пока в кромешной тьме. Мой ключ не может быть ошибочным, а все же...

— Вы не хотели бы мне растолковать, в чем дело? — спросил Фурнье.

— Нет, Фурнье. Я ведь могу ошибиться и рассуждать совершенно неправильно. А в таком случае невольно уведу от истины и вас. Нет, давайте будем работать каждый согласно своим собственным предположениям. Однако продолжим наш разговор... Что там было в черной книжечке?

— RT 362. Доктор. Херли-стрит, — прочел Фурнье.

— Возможный ключ к доктору Брайанту. Больше ничего, но не надо пренебрегать и этой малостью.

— MR 24. Подделка древностей, — прочел Фурнье. — Неестественно, но, возможно, окажется ключом к Дюпонам. Сам я с трудом могу в такое поверить. Мсье Дюпон археолог с мировым именем. Репутация вне подозрений!

— Что очень облегчает дело для него, — сказал Пуаро. — Подумайте, мой дорогой Фурнье, какой безупречной была репутация, какими возвышенными чувства, какой достойной восхищения была жизнь большинства фальшивомонетчиков — пока они не были раскрыты! Высокая репутация первейшая необходимость для шайки жуликов. Интересная мысль. Но возвратимся к нашему списку.

— XYB 724. Этот номер очень неопределенный. Что могут значить слова: «Похищение. Англ.»

— Да, не очень-то ясно, — согласился Пуаро. — Кто похитил? Поверенный? Стряпчий? Банковский клерк? Кто-то, по всей вероятности имеющий отношение к коммерческой фирме. Едва ли писатель, дантист или доктор. Мистер Джеймс Райдер — единственный из пассажиров представитель коммерции. Он мог похитить деньги, мог взять у Жизели взаймы, чтобы покрыть эту кражу и избежать наказания. А вот последняя запись — «GF 45. Попытка убийства» — открывает нам широкое поле действия. Писатель, дантист, доктор, бизнесмен, стюард, ассистентка парикмахера-любой из них может «GF 45».

Пуаро жестом подозвал официанта и попросил счет.

— Куда теперь, мой друг? — спросил он у Фурнье.

— В сыскную полицию. У них должны быть новости для меня.

— Хорошо. Я пойду с вами. Потом сделаю кое-что по своему плану, а вы, надеюсь, поможете мне.

В сыскной полиции, пока Фурнье отсутствовал, Пуаро возобновил знакомство с шефом детективного отдела, с которым встречался и ранее по поводу одного из своих прежних дел. Мсье Жиль был чрезвычайно вежлив и приветлив.

— Восхищен тем, что вы заинтересовались этим делом, мсье Пуаро.

— Честное слово, дорогой мсье Жиль, все случилось буквально у меня под носом. Это же оскорбление, вы согласны? Представляете: Эркюль Пуаро спал в то время, как совершалось убийство!

Мсье Жиль тактично покачал головой.

— Эти самолеты! В ненастную погоду они так ненадежны. Мне самому раз-другой пришлось хлебнуть с ними неприятностей...

— Как говорится, будто армия марширует по желудку, — признался Пуаро. — Но как пищеварительный аппарат влияет на мозговые извилины! Когда на меня нападает mal de mer, я, Эркюль Пуаро, становлюсь существом без серых клеток, с интеллектом ниже среднего! Прискорбно, но факт! О! А вот и наш добрый Фурнье. У вас, я вижу, есть новости!

Обычно меланхоличный Фурнье выглядел теперь чрезвычайно возбужденным и нетерпеливым.

— Да, в самом деле. Грек Зеропулос, торговец древностями, кое-что рассказал полиции о продаже трубки и дротиков. Это случилось тремя днями раньше убийства. Я предлагаю, мсье Жиль, — Фурнье почтительно поклонился шефу, — сейчас подробно расспросить этого человека.

— Конечно, пожалуйста, — позволил Жиль. — Мсье Пуаро будет сопровождать вас?

— Если не возражаете, — тотчас вставая, сказал Пуаро. — Это интересно, весьма интересно.

Салон мсье Зеропулоса, известного торговца-антиквара, находился на улице Сент-Оноре.

В его магазине, напоминающем скорее музей, чем торговое предприятие, было много сицилийской утвари из Рагуз, персидских гончарных изделий; изделия из луристанской бронзы и большой выбор недорогих индусских драгоценностей, свитки шелков и вышивок из многих стран, большое количество ничего не стоящих бус и копеечных египетских безделушек теснились на полках.

Это было одно из тех заведений, где можно выложить миллион франков за вещь, ценою в полмиллиона, или десяток франков за предмет, не стоящий и пяти сантимов. Постоянную так называемую «финансовую поддержку» заведению оказывали главным образом американские туристы да хорошо осведомленные ценители.

Мсье Зеропулос, невысокий, плотного сложения человек с блестящими черными глазками, изъяснялся живо, многословно, чрезвычайно подробно. Джентльмены из полиции? О, весьма рад! Может, гости зайдут в его личный кабинет? Да, он продал трубку и дротики — редкостные вещицы из Южной Америки...

— Понимаете ли, джентльмены, я продаю всего понемногу! У меня есть и специализация, — это Персия. Мсье Дюпон, уважаемый мсье Дюпон может за меня поручиться! Он всегда приходит взглянуть на мою коллекцию, на мои новые приобретения, потолковать о подлинности некоторых сомнительных вещей. Что за человек! Какой ученый! Какой у него глаз! Какое чутье! Но я уклонился от сути. У меня есть коллекция — коллекция, известная всем знатокам! А еще у меня есть... Ну, честно говоря, хлам. Заморский хлам, всего понемножку: из Индии, Японии, с Борнео, с южных широт. Обычно я не называю устойчивой цены на все это. Если кто-то интересуется, определяю цену, ее сбивают и в конце концов я получаю чаще всего половину. Но это все равно выгодно. Вещицы эти я покупаю у матросов по очень низким ценам.

Мсье Зеропулос остановился, передохнул и продолжал, весьма довольный вниманием к своей особе и своим обстоятельным рассказом.

— Трубка и дротики довольно долго пролежали у меня — года два, наверное. Они находились вон на том подносе, вместе с ожерельем из каури, головным убором краснокожих, парой деревянных идолов и плохонькими нефритовыми бусами. Никто их не замечал, никто не обращал внимания, а потом является этот американец и спрашивает, что это такое.

— Американец? — настороженно переспросил Фурнье.

— Ну да, американец, самый настоящий. Не лучший тип американца, просто один из тех, которые ничего ни о чем толком не знают, а просто могут позволить себе привезти домой экзотическую вещь. Он такого типа, как те, кто находит свое счастье в приобретении бус в Египте или покупает нелепых скарабеев, сделанных в Чехословакии. Ну... Я его очень скоро раскусил, рассказал ему о древних обычаях некоторых племен, о смертельных ядах, которые они употребляют. Объяснил, как редко подобные вещи случаются в продаже. Он спросил цену, я назвал. Это была «американская» цена, разумеется, не столь высокая, как прежде бывало (увы! у них там сейчас депрессия...), но все же настоящая цена. Я полагал, он станет торговаться, но он тут же и уплатил. Я остолбенел. Жаль: мог запросить вдвое больше! Я отдал ему пакет с трубкой и стрелами, и он ушел. Вот и все. А потом, когда я прочел в газете о подозрительном убийстве, я ужаснулся! И тотчас сообщил в полицию! Это мой долг, мсье!

— Мы обязаны вам, мсье Зеропулос, — вежливо сказал Фурнье. — А трубку и дротики вы сможете опознать? Сейчас они находятся в Лондоне, но при возможности их передадут вам для опознания.