Вэл Макдермид - Репортаж об убийстве

– Там еще четыре или пять коробок, но я так чертовски устала, что мне не до них. – сказала Корделия. – Пусть до завтра останутся в машине.

Потом они разом обернулись. Гостья и Линдсей внимательно оглядели друг друга, – прицениваясь, но стараясь себя не выдать. Когда серые глаза Корделии под прямыми темными бровями загадочно блеснули, Линдсей поняла, что выходные сулят нечто неожиданное. У нее слегка закружилась голова, и она ощутила странную слабость – верный симптом зарождавшейся страсти. Давненько уже она не испытывала столь очевидного влечения прямо с первого взгляд. – покоренная красотой и флюидами, исходившими от этой прелестной женщины. Корделии, судя по всему, она тоже приглянулась, во всяком случае, уголки ее рта чуть приподнялись в улыбке.

– Значит, это и есть знаменитая Линдсей, – промолвила она.

Линдсей молила Бога, чтобы охватившие ее чувства не слишком явно отразились на ее лице. Кивнув, она улыбнулась в ответ, чувствуя себя немного глупо.

– Что-то вроде этого, – промямлила она. – Рада познакомиться с вами. – Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы сплетни о любовных предпочтениях Корделии, которые доходили до нее, оказались правдой.

Ломать себе голову над тем, как продолжить разговор, Линдсей не пришлось, потому что Корделия спросила:

– Пэдди, а у тебя найдется чего-нибудь перекусить? Я умираю с голоду. Дорога сюда заняла больше времени, чем я предполагала. Кругом сплошные пробки! Неужели все население Лондона устремляется в выходные именно сюда, в Дербишир? Или все они попросту жаждут увидеть новую одноактную пьесу Корделии Браун?

Пэдди рассмеялась:

– Я знала, что ты захочешь есть. Есть немного салата, сейчас принесу. – Но не успела Пэдди сделать и шага, как Линдсей исчезла в кухне. Корделия лукаво посмотрела на Пэдди, ее брови приподнялись, на ее губах появилась улыбка. Пэдди усмехнулась. – Тогда я приготовлю тебе выпить, – вымолвила она. – Чего ты хочешь?

– Фирменный коктейль мисс Кэллеген, пожалуйста. Для чего еще я, по-твоему, притащилась в эту дыру?

Пока Пэдди смешивала напитки, Линдсей вернулась с угощением для Корделии. Та жадно набросилась на еду, словно несколько дней вообще не ела.

Перелив коктейль из шейкера в бокал, Пэдди протянула его Корделии со словами:

– Линдсей будет писать статью о фонде.

– Бедняжка! Но ведь вы не выпускница Дербишира?

– Неужели это так заметно? – поинтересовалась Линдсей.

– Нет! Вовсе нет, что вы! Просто раньше я ни когда не видела вас – ни в школе, ни на встречах выпускниц. Я бы вас вспомнила, у меня отличная память на лица. Значит, вы не нашего племени, верно?

– Верно. – ответила Линдсей. – С Пэдди я познакомилась в Оксфорде. Я заканчивала учиться, а она проходила там учительскую практику. Это Пэдди уговорила меня приехать сюда. Сейчас я на вольных хлебах, так что готова взяться за любую работу. – Линдсей говорила о себе так подробно, чтобы предупредить дальнейшие расспросы, а заодно и избавиться от прилипчивого местного акцента.

– И какое же мнение у вас сложилось о школе?

– Трудно пока сказать. – пожав плечами, отозвалась Линдсей. – Я пока мало что видела и мало с кем говорила.

– А вы, я смотрю, дипломат, – заметила Корделия, продолжая расправляться с салатом.

Пэдди включила запись Дюка Эллингтона. Услышав тягучую мелодию, наполнившую всю комнату, Линдсей вдруг подумала: «Я всегда буду помнить эту мелодию и то, что сейчас происходит». Она смутилась, поймав себя на том, что не может оторвать глаз от Корделии. От того, как ее руки режут мясо и подносят бокал к губам. Было приятно смотреть, как меняется ее лицо, когда она ест или говорит. Неожиданно она вспомнила свою любимую цитату: «Мужчина любит женщину не потому, что считает ее умной или обворожительной, а потому, что ему нравится, как она чешет голову». Она подумала, что, возможно, прежние ее романы оканчивались ничем лишь потому, что она никогда не обращала внимания на такие мелочи и не умела ценить их прелесть.

Сама не зная почему, она неестественно светским голосом спросила:

– Как мне уговорить вас уделить мне хоть полчаса для беседы? Я бы хотела взять у вас интервью. Правда, не обещаю, что смогу куда-ни будь его пристроить, н. – попытаюсь. Если вы, конечно, готовы отвечать на вопросы вместо того чтобы веселиться со старыми подругами.

Корделия отодвинула пустую тарелку и пытливо посмотрела на бокал. Затем, повернувшись к Пэдди, сказала, видимо, принятым у них насмешливым тоном:

– Что скажешь на это, Пэдди? Она опасный человек? Вдруг твоя подруга заморочит мне голову, а потом подобьет меня на что-нибудь непристойное? Или будет задавать всякие каверзные вопросы и требовать подробностей?

– Обязательно будет, можешь не сомневаться!

– Очень хорошо, – кивнула писательница. – В таком случае я принимаю вызов. Отдаю себя в ваши руки. Утром в воскресенье вас устроит? Когда вся школа будет в церкви. – добавила она. Линдсей кивнула. – И не переживайте из-за того, что лишите меня общества старых подруг. Тех, кого я действительно хотела бы увидеть, можно пересчитать по пальцам. А для прочих, которых глаза бы мои не видели, это будет отличная отговорка. Например, для того, чтобы улизнуть от нашей многоуважаемой почетной гостьи.

– Не одна ты хочешь от нее улизнуть, – заметила Пэдди, стараясь говорить непринужденно.

– Так ты тоже ее жертва. – спросила Корделия и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Эта Смит-Купер всегда обладала очарованием и прожорливостью шакала. Но кажется, она окончила школу до того, как ты в нее пришла, не так ли? Замечательная она штучка! Красавица и Чудовище в одной упаковке! А тебе известно, какую пакость она мне сделала? Причем зная, что мы обе приглашены в нашу альма-матер? – Наступила эффектная пауза. Линдсей вспомнила, что Корделия начинала свою карьеру в театре. – Эта тварь обвинила меня в клевете. Буквально на этой неделе я получила повестку в суд. Она утверждает, что виолончелистка в моей книге «В толпе гостей» – это точный портрет ее самой. Хотела бы я знать, чем же это моя виолончелистка-хищница похуже пирань. – так на нее похожа? Как бы то ни было, она утверждает, что книга принесет ей какие-то неприятности. Тем более что она включена в список претендентов на Букера и должна выйти большим тиражом в бумажной обложке. Можно было при первой же публикации поднять шум, верно? Но нужно знать нашу Лорну! Она подождет, пока копилочка доверху наполнится, чтобы содрать с меня побольше деньжат. Ужасная женщина! – Выпустив пар, Корделия упала в кресло, бормоча: – Вот такая история, Линдсей, а на этот крючок можешь поймать всю картину. Настоящий жизненный конфликт между истцом и ответчиком. Кстати, Пэдди надеюсь, моя комната будет находиться, по крайней мере, в другом коридоре. Иначе соблазн стать посреди ночи и совершить убийство нашей Лорны будет слишком велик!

Линдсей, хоть и пребывала в некотором оцепенении, все же расслышала в тоне Корделии едкую язвительность.

– К счастью, этого не случится, – быстро проговорила Пэдди, – потому что она поселится в квартире Памелы Овертон. – Она стала объяснять, что Корделия займет комнату для гостей здесь, в Лонгноре, а Линдсей будет спать в соседней комнате, которую ее постоянная обитательница благородно уступила гостье в обмен на разрешение провести две ночи у своей лучшей подруги.

– Вот и замечательно, меня это устраивает. – зевнув, заявила Корделия. – Господи, мне необходимо принять душ. С дороги меня так и тянет в сон. Можно я воспользуюсь твоей ванной, Пэдди? – Пэдди кивнула. Корделия открыла свой портплед и долго шарила в нем, пока не нашла сумочку с мочалкой. Затем она направилась в ванную комнату, пообещав там не задерживаться.

– Хочешь еще выпить. – предложила Пэдди. – Судя по твоему виду, именно это тебе и нужно. Яркая личность, ты не находишь?

– Да уж. – кивнула Линдсей. – Я только и могу сказать – да уж. Как, по-твоему, я буду спать, зная, что она рядом, всего лишь за тонкой перегородкой?

– Будешь спать как убитая, особенно после второго стаканчика бренди «Александр». – улыбнулась Пэдди. – Может, тебе повезет и увидишь ее во сне. Так что не тушуйся, Линдсей. У тебя впереди целых два дня, чтобы произвести на нее впечатление! А теперь расслабься, слушай музыку и не переживай.

Линдсей почти утешилась этими мудрыми словами, но тут из ванной вышла порозовевшая, сияющая после душа Корделия, и ее опять охватило волнение. Корделия извинилась за свое поведение.

– Но если бы я не набралась наглости и не попросила позволения принять душ, то уже минут через пять заснула бы беспробудным сном. А это было бы уже полным хамством. К тому же хочется поболтать, – добавила она с обезоруживающей улыбкой, когда Пэдди сказала, что уже десять и ей пора сделать обычный вечерний обход школьного корпуса Лонгнор-Хаус, чтобы убедиться в том, что все в порядке и все на месте.