Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум

— Возможно, — сказал Дронго, — можете пройти и сесть. И не нужно подслушивать. Для секретаря это не самое лучшее занятие. К тому же, вам может понравиться заниматься подобными вещами.

— Я никогда не подслушиваю! — вспыхнула Нина. — Просто случайно услышала, что обо мне тут говорят гадости, — сказала она с вызовом.

— Еще немного — и она вызовет меня на дуэль, — усмехнулась Оксана Григорьевна.

— Сядьте и успокойтесь, — повторил Дронго, и Нина села так, чтобы оказаться подальше от Оксаны Григорьевны.

Та усмехнулась и обратилась к Дронго:

— Я думаю, вы уже поняли, что других подозреваемых в доме не может быть. Охрана проверяет каждого, кто сюда входит. Но мы должны, наконец, разобраться с этим запутанным делом. Хотя бы для того, чтобы успокоить Эдуарда Леонидовича.

— Что вы предлагаете? — спросил Дронго.

— Провести элементарный обыск, — пояснила Оксана Григорьевна, — осмотреть сумочки каждой из нас. И выяснить, наконец, кто же хранит у себя яд. Здесь присутствует следователь, которая ведет уголовное дело по факту смерти домработницы. Я предлагаю ей осмотреть наши сумочки.

— Это ничего не даст, — мрачно возразил Дронго, — если убийца решился на второй удар, значит он успел продумать, как обезопасить себя.

— Решилась, — поправил его Халупович, — здесь нет мужчин, кроме нас с вами.

— Я имел в виду, что слово «убийца» может относиться как к женщине, так и к мужчине. А насчет женщин вы не правы, Халупович. Возможно, кто-то из них вас так сильно любит, что собирается отравить, чтобы вы не достались другой. Такой вариант роковой любви вы исключаете?

— Не знаю, как с вами спорить, — насупился Халупович, — вы можете разбить своими доводами любого человека, сбить меня с любой позиции.

— Это не самоцель, — пояснил Дронго, — меня волнует только истина. Еще вчера мы ничего не знали ни о проблемах семейной жизни Мамаджановых, ни о трагедии Элги Руммо, ни об испытаниях Оксаны Григорьевны.

— Подождите, — прервал его Эдуард Леонидович, — возможны, вы правы. Но я прошу вас оставить ваши психологические этюды на следующий этап. Меня интересует только один вопрос: кто и почему меня так настойчиво преследует? Кто из сидящих за этим столом женщин вот уже второй раз пытается меня отравить? Кто? И пока я не узнаю ответа на этот вопрос, я не смогу заснуть, не опасаясь, что меня задушат моей же собственной подушкой.

— Мы вас будем охранять, — пообещала Линовицкая.

— Не нужно меня охранять! Лучше найдите, наконец, убийцу. Я начинаю верить в сказки про человека-невидимку. Иначе как объяснить, что убийца проник в мою квартиру сквозь запертые двери, а потом исчез? Или появился здесь, чтобы снова растаять?..

— Только не нужно мистики, — поморщилась Линовицкая, — если вы не можете объяснить нам, как погибла ваша домработница и отчего убийца проявляет такую настойчивость, то у меня будут более чем веские основания обвинить именно вас в убийстве вашей домработницы. Никакого другого объяснения я не приму.

— Вы уверены, что все так просто? — спросил Дронго, обращаясь к следователю.

— А вы хотите все усложнить? — вспыхнула она.

— Жизнь вообще не поддается нашей логике, — мягко заметил Дронго.

— Я не имею права решать что-либо без соблюдения процессуальных норм, — напомнила ему следователь, — и не обязана верить в исчезающих убийц. Сначала он скрыл от меня, что существуют важные свидетели, а затем хочет уверить, что убийца обладает способностью проходить сквозь стены. Хватит, Халупович. Я больше не намерена верить вашей лжи.

Дронго неожиданно поднялся.

— Нина, — сказал он, — вы уверены, что в доме больше никого нет?

— Конечно, — кивнула Нина, — а Таня спит в комнате для гостей.

— Пойдемте, — попросил Дронго, — проводите меня. Пусть они побеседуют без нас. А мы вернемся через несколько минут.

Они вышли из гостиной, сопровождаемые неодобрительными взглядами присутствующих. Поднялись по широкой винтовой лестнице на второй этаж. Пройдя по коридору, они оказались в просторной светлой комнате. Девочка спала, сжавшись в комок, поджав ноги и укрывшись с головой. Дронго поправил одеяло. Она во сне нахмурилась. Он посмотрел на ее дешевые часики, лежащие на столике, взял в руки ее талисман, который обычно висел у нее на шее.

— Это все ее богатство, — сказала Нина.

— Да, — согласился Дронго. — Когда вы готовили кофе, кто-нибудь был на кухне?

— Нет. Никого. Хотя подождите… Элга входила на кухню, интересовалась мебелью, которую он выбрал. Точно. Она входила на кухню. И еще была Таня. Она захотела пить, поэтому спустилась туда. Но девочка сразу ушла, а Элга оставалось еще минут пять.

— Понятно, — вздохнул Дронго, — вернитесь вниз и скажите всем, что я сейчас вернусь. Кажется, я все понял.

— Так и сказать? — спросила Нина.

— Так и скажите. Хотя подождите. У меня есть один вопрос. Обещаю, что ответа не узнает никто. Ответьте мне, только искренне. Халупович нравится вам как мужчина?

Она сжала губы. Очевидно, хотела ответить дерзостью, но затем прошептала: — Да.

— Спасибо, — он кивнул Нине и протянул руку…

Девочка открыла глаза. Видимо, она спала очень

чутко. Увидев склонившегося над ней мужчину, она вскрикнула.

— Тише, — прошептал Дронго, — спи. Я сейчас уйду.

Но девочка продолжала смотреть на него настороженно. Нина бросилась к ней, что-то начала говорить, успокаивая. Дронго вышел из комнаты.

Он спустился на кухню. Здесь было царство итальянского дизайна и белого металла. Столовые приборы, ножи и сковородки — все лежало и висело на своих местах. Порядок был идеальный.

Дронго взял в руки одну из сковородок. Это была последняя новинка. Когда на ней начинали готовить, на ней включался зеленый огонек. Улыбнувшись, он вернул сковородку на место и вышел в коридор. Когда он вошел в гостиную, все замолчали. Очевидно, в его отсутствие они продолжали спорить.

— На кухне идеальный порядок, — задумчиво сказал Дронго.

— Можете поздравить Халуповича, — несколько пренебрежительно заметила Линовицкая.

— Идеальный порядок, — повторил Дронго. — Мы строили все наши умозаключения на том факте, что убийца сумел каким-то образом обмануть Елизавету Матвеевну и оказаться на кухне. А если убийца не входил в дом? Если никто никого не обманывал?

— Я вас не понимаю, — нахмурилась Линовицкая.

— Предположим, что домработница оказалась достаточно ответственным человеком и действительно никого бы в дом не пустила, что подтвердил и Рамиль Мамаджанов. Что тогда?

— Не знаю, — ей начали надоедать его ребусы. Она привыкла к протоколам и допросам, а не к подобным фокусам.

— Зато я знаю, — вдруг сказал Дронго.

Элга заерзала на месте. Оксана Григорьевна нахмурилась. Даже Фариза тревожно обернулась, глядя на остальных.

Все ждали объяснений. И они последовали.

Глава двадцать пятая

— Должен сказать, — начал Дронго, — что в процессе совместной работы мы последовательно отбросили несколько весьма правдоподобных версий, которые должны были привлечь наше внимание. Я сейчас принципиально не буду говорить о Скрёбове, меня интересует первое преступление, в результате чего умерла Елизавета Матвеевна.

Все смотрели на него. Элга замерла, боясь шевельнуться, словно опасаясь спугнуть рассказчика.

— Итак, у нас был труп домработницы плюс три женщины, появлявшиеся на квартире в разное время, — продолжал Дронго. — Обратите внимание на тот факт, что каждая из приехавших женщин никогда не была в доме на Тверской и, следовательно, не могла знать, представится ли ей возможность отравить своего старого знакомого. Но поверить в подобную версию — значит, признать, что одна из присутствующих здесь дам ждала много лет, чтобы поквитаться с Эдуардом Леонидовичем. Согласитесь, что это выглядит неправдоподобно, если вспомнить некоторые обстоятельства их приезда. Элге Руммо пришлось оформлять визу для въезда в страну, а Фаризу Мамаджанову пришлось долго уговаривать, чтобы она согласилась приехать.

— Только я была легка на подъем, — вставила, улыбаясь, Оксана Григорьевна.

— Верно. И вы отказались от отеля, поселившись у сестры. К тому же выяснилось, что у вас есть все основания не любить Халуповича. Однако я не торопился осуждать вас, полагая, что спустя столько лет вы не станете убивать его, прибегнув к столь ненадежному способу. Было очевидно, что он мог и не прикоснуться к этой воде. Однако кто же мог это сделать? Представить, что сама Елизавета Матвеевна решила таким способом покончить с собой, тоже невозможно. Ведь сегодня произошла вторая попытка отравить Эдуарда Леонидовича. В результате погиб любимец жены — кот

— Вот именно, — кивнул Халупович, — не знаю, что я ей и скажу.