Найо Марш - В мишуре и блестках

— Не думаю. Они не идиоты. Прятать тело было, конечно, глупостью, но ими двигал страх.

— Эти ребята, — начал Фокс, медленно подбирая слова, — ну, те, что по одному разу отсиживают, покоя мне не дают. Может, правда, что их и преступниками назвать нельзя. В общепринятом смысле… А он забавный, — задумчиво продолжал Фокс. — Толстяк этот. Повар. Как вы его назвали?

— Котеночек.

— А я уж подумал, что мне послышалось.

— Он помешан на кошках. Кстати, кошки играют немаловажную роль в этой запутанной истории. Давайте-ка я введу вас в курс дела, Братец Лис. Идемте в холл.

Фокс слушал, как всегда, сосредоточенно: приподняв брови, сжав губы и негромко сопя. Время от времени он делал пометки в блокноте, а когда Аллейн закончил, обронил: «Дело необычное», таким тоном, словно обсуждал со своим портным новую деталь в костюме.

Рассказ Аллейна занял немало времени. Часы на конюшенной башне пробили семь. Окна в холле были по-прежнему зашторены, и в доме стояла тишина, но когда Аллейн выглянул в окно, то увидел, что у входных дверей дежурят полицейские из вновь прибывшего подкрепления, а над телом Молта склонился человек в тяжелом пальто и шапке. Бейли и Томпсон светили ему мощными фонарями.

— Врач, — сказал Аллейн. — Вот ключ от раздевальни, Фокс. Ознакомьтесь с местом действия, пока я переговорю с ним. Но рук не распускайте. Комнату необходимо тщательно осмотреть.

Доктор Мор, человек с обветренным лицом и умными глазами, сказал, что Молт был либо оглушен ударом, либо убит на месте, шейные позвонки были сломаны, очевидно, при падении. Аллейн принес кочергу. Когда ее приложили к жуткой ране, выяснилось: пятно на кочерге точно ей соответствует, что и было запечатлено на снимке. Затем доктора Мора повели в раздевальню взглянуть на парик, и на мокром пятне сзади Аллейн обнаружил малюсенький клубочек волос, запутавшийся в нитях парика и не смытый водой. С общего согласия было решено и клубочек, и кочергу передать для исследования умникам из лаборатории Скотленд-ярда.

— Его пристукнули, как пить дать, — заключил доктор Мор. — Наверное, вы будете звонить сэру Джеймсу. — Сэр Джеймс Кэртис был консультирующим патологоанатомом в Ярде. — Вряд ли стоит оставлять тело во дворе, — добавил доктор. — Похоже, после убийства его проволокли по всей округе. Но пристукнули несчастного не здесь, в другом месте.

И доктор укатил в Даунлоу, где жил и практиковал. На часах было полвосьмого.

— Знаете, дружище Фокс, пожалуй, он прав, — проговорил Аллейн. — Я сейчас свяжусь с Кэртисом, но, полагаю, он скажет то же самое: тело можно убрать. В конюшне под башней с часами есть пустые боксы. Велите ребятам отвезти его туда на машине. И пусть положат поаккуратнее. Полковнику Форестеру придется его опознать.

Аллейн позвонил сэру Джеймсу Кэртису и получил не совсем охотное согласие на перемещение тела Молта подальше от крыльца Хилари. Сэр Джеймс любил заставать тела нетронутыми, но поскольку погибшего, по его выражению, кувыркали в ящике, как шар в лотерейном барабане, оставлять все, как есть, было бы излишним педантизмом.

Аллейн вернулся в холл, где его поджидал исполнительный Фокс.

— Мы не можем долее оставлять Билл-Тасмана в неведении, — размышлял Аллейн. — Тем хуже для нас. Признаюсь, меня не радует перспектива беседы с ним.

— Если исключим слуг — а мы, как я понял, их исключаем, — то круг подозреваемых сильно сужается, не так ли, мистер Аллейн?

— До шести человек, если вы также исключите три десятка гостей и Трой.

— А не приняли ли его ненароком за другого? — продолжал Фокс развивать мысль, не отвлекаясь на пустяки. — Ведь он был в парике и бороде.

— Возможно. В таком случае в кругу остаются пятеро.

— Не имел ли кто зуб на полковника?

— Я бы назвал такое предположение психологически невероятным. Он сошел со страниц «Винни-Пуха».

— А кому выгодна его кончина?

— Понятия не имею. Завещание покоится в жестяном сундучке.

— Точно?

— Вместе с королевскими бриллиантами и различными личными бумагами. Нам придется проверить.

— Вот что меня озадачивает, — нахмурился Фокс. — Молт заканчивает выступление. Возвращается в раздевальню. Молодая леди снимает с него парик, бороду и оставляет одного. Она их снимает. Если, конечно, — осторожно продолжил Фокс, — не врет. А вдруг врет? Что тогда?

— Хорошо, старина, и что тогда?

— Полнейшая бессмыслица! — разволновался Фокс. — Получается, что она пошла наверх, взяла кочергу, вернулась и ударила его бог знает зачем, а потом под носом у слуг и детишек отволокла тело наверх, сняла с него парик и выкинула вместе с кочергой в окно. Или же она поднялась с ним, когда он был еще жив, но слуги видели, как она проходила по холлу одна на пути в гостиную, и все равно ей не хватило бы времени, и… Ладно, что толку продолжать. Глупо.

— Весьма.

— Значит, ее вычеркиваем. И с чем мы остаемся? Теперь об этом кусочке ткани с костюма. Разумеется, если он от костюма. Он запутался в ели? Выходит, когда его выкидывали из окна, на нем был этот золотой балахон. Тогда почему он не порван, не намок и вообще не грязный и кто повесил его обратно в раздевальню?

— А вам не кажется, что обрывок ткани мог приклеиться к кочерге? Ведь она тоже побывала на ветках.

— Черт! — ругнулся Фокс. — Да, правда. Хорошо, значит, когда он выпал из окна после удара кочергой, позаимствованной в той же комнате, на нем был парик?

— Продолжайте, старина Фокс.

— Так… предположительно, на нем был парик. У нас есть доказательство, что парик был. О бороде нам ничего неизвестно.

— Нет.

— Тогда забудем о ней, черт с ней, с бородой. Но парик… Он вдруг снова оказывается в раздевальне вместе с костюмом, там, где его оставили. Разница лишь в том, что сзади, на месте удара, его замыли, правда, не слишком тщательно, потому что кое-какой намек на следы крови остался. И что же получается? Труп падает из окна, относит парик на место, отмывает его и костюм, возвращается и снова ложится трупом.

— Любопытная концепция.

— Ладно. С кем мы остаемся? С мистером Билл-Тасманом, полковником, его женой и нашим знакомцем Бертом Смитом. Можем мы кого-нибудь исключить?

— Думаю, можем.

— Тогда скажите как! Я жду.

— Попытаюсь, Братец Лис, поскольку не в силах устоять против столь любезного приглашения.

Во дворе полицейские выполняли приказ: подняв окоченевшее тело Молта и уложив в машину, они свезли его на зады великолепного дома. Надгробие предка Хилари Билл-Тасмана скукожилось до жалкой кучки изрытого дождем снега. Глядя в окно, Аллейн излагал Фоксу картину происшедшего, словно складывая головоломку из отдельных кусочков.

Когда он закончил, Фокс, по своему обыкновению, тяжело вздохнул и провел огромной ручищей по лицу.

— Поразительно и хитро, — признал он. — Честное слово, очень хитро. Однако мало поймать птичку, надо еще изловчиться ее ощипать.

— Верно.

— Мотива-то нет, а без него трудновато будет. По крайней мере, нет очевидного мотива. Хотя, может быть, ларчик просто открывается.

Аллейн вынул из нагрудного кармана носовой платок, развернул его и показал ключ, обычный ключ, который мог бы подойти к любому навесному замку.

— Возможно, это нам поможет добраться до истины.

— Кто знает, — отозвался Фокс.

Прежде чем отправиться к Хилари с докладом о последних событиях, Аллейн с Фоксом навестили Найджела. Тот сидел в кладовке, явно пребывая в трансе, позади громоздились чайные подносы. «Трой наверняка нашла бы сюжет весьма живописным», — подумал Аллейн.

Услышав о смерти Молта, Найджел поначалу искоса глянул на Аллейна, словно подозревая, что его обманывают. Поверив в конце концов, он несколько раз с напыщенным видом кивнул головой.

— «Мне отмщение, и аз воздам», — сказал Господь, — процитировал он.

— Не тот случай, — заметил Аллейн. — Молта убили.

Найджел склонил голову набок и уставился на Аллейна сквозь белесые ресницы. «Он в самом деле тронутый или больше притворяется?» — недоумевал Аллейн.

— Как? — осведомился Найджел.

— Ударили кочергой.

Найджел тяжело вздохнул, невольно напомнив Аллейну Фокса.

— Всюду, куда ни бросишь взгляд, гнездится грех! — обобщил Найджел. — Все пропитано блудом. Настали богомерзкие времена, порок и распущенность правят людьми.

— Тело, — гнул свое Аллейн, — было найдено в упаковочной клети под надгробием, которое вы сделали.

— Если вы думаете, что я его туда положил, — огрызнулся Найджел, — вы сильно ошибаетесь. — Несколько секунд он Пристально смотрел на Аллейна. — Хотя Господину всех господ, — добавил он, постепенно повышая голос, — отлично известно, что я грешник. Грешник! — громко повторил Найджел, и в этот миг он и впрямь выглядел сумасшедшим. — Я поразил порочную женщину во имя Всевышнего, но он опрокинул чашу гнева своего на меня, потому что не было на то его воли. Моя вина. — И, как всегда, вспомнив о своем преступлении, Найджел зарыдал.