Раймонд Чэндлер - Кровавый ветер

Я стоял у стены и глядел на ее улыбку. Что у нее в голове? «Один уедешь дальше», — сказал я. А она надвигалась на меня, шла ко мне одна, один на один.

Женщина… Нет, женщина исчезла, ко мне приближалась девочка, Флоренс Драммонд. Ее мягкость и реальность заставили меня поднести ладонь к лицу и протереть глаза.

— Ты прав, Рэйс. В конце концов…

Она замолчала и замерла. В комнату вошел доктор Микеле Горгон.

Моего присутствия он, казалось, не заметил. Подошел к Флоренс, взял ее за обе руки и уставился в глаза, не говоря ни слова. Флэйм спокойно выдержала его взгляд.

— Итак, вы и есть Флэйм, амазонка преступного мира. Сознаете, как вам повезло? Полагаю, вы мне понравитесь. Я…

— Доктор, — прервал я его тираду, — мисс Драммонд уже достаточно перенесла за сегодняшний вечер… то есть ночь.

Высокий парень. Он медленно повернул голову, удостоил меня взглядом через плечо. В глазах ни гнева, ни враждебности. Пожалуй, даже досады не заметно. Взгляд натуралиста, разглядывающего букашку. Причем совершенно естественный взгляд, без всякого притворства. Казалось даже, что он старался быть… даже не вежливым, а терпимым, терпеливым и скрыть от меня тот факт, что он намного выше меня.

— Возможно, вы не вполне представляете себе, кто я такой, — сказал он наконец.

— Вполне представляю. Но мне на это плевать. А вы-то представляете, кто я такой? Или вам на это…

— …тоже плевать? — закончил он. Мне показалось, что он даже улыбнулся. Его губы, во всяком случае, что-то обозначили. — Полагаю, Рэйс Вильямс, что это именно так. Для моих братьев вы значащая величина. Они весьма вспыльчивы, склонны к проявлению грубой силы. Мне же вы не можете доставить беспокойства. Физическое насилие… Нет, это не моя область. К огнестрельному оружию я питаю отвращение, как и к любому насилию, сторонюсь даже информации о нем, ибо она надолго выбивает меня из колеи. Те сферы, где я должен уступить вашему физическому превосходству, меня не интересуют. И вы для меня ничего не значите. — Он зафиксировал взглядом опрокинутый стул и добавил: — Возможно, вы для меня все-таки что-то значите, но не в том смысле, который вы в состоянии постичь.

Язык у него, конечно, подвешен лучше церковного колокола, ничего не скажешь. Да и мысли мои он угадывал… а точнее, читал, потому что они грубой клинописью вырисовывались на моей физиономии. А я бы не остановился перед небольшой демонстрацией того самого физического превосходства, упомянутого в его разглагольствованиях. Он достаточно крепок, чтобы не строить из себя цацу.

— Полагаю, Вильямс, что в присутствии дамы вы не позволите себе применить физическое насилие.

— Доктор, — сказал я ему, — вы, может, крупный авторитет для Эдди и ему подобных пивных мух; вы, может, крутите своими братцами и лижетесь с большими шишками, но, если вы не отцепитесь от рук мисс Драммонд, я спущу вас с лестницы.

Он отнюдь не взбеленился — отчего я взбеленился еще больше.

— Интересно было бы проверить… — пробормотал он, но тут же покачал головой: — Нет, не время, — и отпустил руки Флэйм.

— Рэйс, тебе, пожалуй, пора идти, — сказала она.

— Подожду доктора. Долго ждать не придется.

— Не валяй дурака. Мне твоя защита не нужна.

— Бог ты мой! — Вот ведь самомнение! Она уже воображает, что я у нее под каблуком. — Я забочусь не о тебе, а о себе.

Я не наврал. Этого Горгона я не понимал. А то, чего я не понимаю, мне не нравится.

— Но доктор Горгон собирался мне что-то сказать. И я хочу это услышать. — Она не пробовала на нем своих чарующих взглядов. Она смотрела на него с искренним интересом.

— Вильямс по-своему прав, — снисходительно кивнул доктор Горгон, — Мы воспринимаем жизнь — и даже смерть — данным нам мозгом. И я вам, милая леди, по сути, все, что собирался, уже сказал. Я не обвинил вас в глупости, потому что не знаю ваших мыслей. Но если не исправить ошибку, придется корректировать планы.

Он подошел к столу и переворошил пачку, которую Флэйм бросила мне. Открыл ящик, вынул оттуда деньги и несколько украшений. Протянул их Флэйм:

— Это все?

— Нет.

Флэйм показала палец с перстнем.

— Я возьму его. Бросьте на стол. Лучше вернуть отправителю. Намерения у него, подозреваю, не вполне делового характера.

— Деньги на столе принадлежат мистеру Вильямсу.

— Семьсот долларов. Хм, бог знает, что можно подумать. Это ваши деньги, мистер Вильямс?

Флэйм вмешалась прежде, чем я успел раскрыть рот — или выбить пачку из рук Горгона:

— Я не хочу, Рэйс, чтобы ты потом, если тебе придется туго, попрекнул меня этими деньгами.

Я принял пачку и засунул ее в карман. Ситуация мне крайне не нравилась.

Дурак дураком стоял я в этой комнатушке с пистолетом в кармане.

Микеле Горгон порылся в ящике, вытащил из него конверт, оценил вместимость и засунул в него деньги и драгоценности, добавил из своего бумажника и заклеил конверт. Снова подошел к Флэйм и завел ту же песню:

— Вы красавица. Это скажет каждый мужчина. Но для меня вы останетесь красавицей, даже если ваши ноги вдруг изогнутся колесом, искалеченные руки скрючатся, лицо увянет и покроется морщинами, волосы потускнеют и поредеют. Лишь бы глаза остались теми же. Глаза, дорогая моя, позволяют заглянуть во внутренний мир и оценить внутреннюю, духовную красоту человека. Не знаю, поймете ли вы меня… Поймете ли, почему я так непочтительно обошелся с вашим телом, оскорбил его словесно…

— Понимаю. Да, понимаю.

— И не протестуете?

— Нет, я понимаю вас полностью.

Мне надоели эти погремушки.

— Хватит, напонимались. Уходим, доктор. Пошевеливайтесь, коли вам физика немила.

Он повернулся и протянул мне конверт:

— Не будете ли вы любезны доставить этот конверт по назначению?

— Нет! — воскликнула Флэйм. — Это закончится убийством.

— Не думаю. А даже если и так… Один из них — мой крест, нежеланный, если сказать правду. Другой, — он вгляделся в меня, а я исподлобья ответил ему колючим взглядом, — другой способен стать реальной угрозой. А может быть, останется воображаемой. — И он вернулся к затронутой теме: — Так вы возьметесь доставить конверт?

Я принял конверт и небрежно засунул в карман:

— Берусь. Кому?

— Эдди, — Он усмехнулся, схватил меня за руку и направился к выходу.

Я не вырвал руку. Ощущение не из приятных. Я был то ли как пацан, то ли как осел, которого куда-то повели. Рядом со мной трепач, который навалил кучу слов, но ничего не сказал. Или он много сказал, а я ничего не понял? Не угрожал. Не «возвысил голоса в гневе». Но благодушного презрения не скрывал. Другой на моем месте врезал бы ему хорошенько.

А Флэйм? Понимала она, что я ощущаю? Она смеялась надо мной. Скрытно, незаметно. Может, и не смеялась, но от этого не легче. И эти двое пришли к взаимопониманию. Они друг друга поняли, а я их — нет.

Ладно, пусть я и дурак, но под дуло не полезу. И я зашагал под ручку с доктором Горгоном. Он слева, справа мой пистолет. Взял бы он меня за правую руку, было бы хоть основание ему врезать.

Глава 13

Еще один итальяшка

Выйдя на лестницу, я не слишком нежно высвободил руку и ткнул ствол в бок профессору. Гангстер он или нет, носит при себе пистолет или нет, но об этом человеке утверждают, что он уложил на месте больше народу, чем любой другой гангстерский босс города. И что один известный юрист исчез бесследно как раз после того, как отужинал с Микеле Горгоном.

Слухи слухами, однако Эдди Горгон лишь недавно выскрипывал на этих ступеньках. Освещение тусклое, но достаточное, чтобы различить две фигуры и даже отличить одну от другой. Обыскивать я Микеле Горгона не стал, хотя не очень-то верил в разговоры о том, что он ходит невооруженным. Не посмел, что ли? Пожалуй, просто не видел разницы, есть у него пистолет или нету. Захочется ему пострелять — что ж, добро пожаловать.

Не ради него приставил я ему к боку пушку, а ради клана, которым он управлял через братьев — или через брата, потому что Эдди — простой придаток к пушке, способный попасть в двуногого с трех шагов.

— Экий вы недоверчивый, Вильямс, — неодобрительно заметил доктор Горгон, спускаясь с лестницы. — Пистолет в бок. Как в дешевой мелодраме. Внезапная смерть на ступеньках! Внезапную смерть я очень не уважаю. Разве что абстрактно.

Я не сразу понял. Потом предположил, что под «абстрактностью» он понимает убийство чужими руками.

Возможно, ствол в боку оказал какое-то воздействие на развитие событий, так как профессор принялся мурлыкать что-то под нос, и какая-то черная тень исчезла из дальнего неосвещенного угла. Возможно, мне это почудилось. Правда, тени не скрипят половицами. Но ведь и дом-то, с другой стороны, старый, рассохшийся, прогнивший…