Смертельный номер - Кристианна Брэнд

коричневого шелка. Худой рукой она крепко прижимала почти к самому подбородку большую коричневую кожаную сумку. Мисс Трапп напоминала экономку, вырвавшуюся после пяти лет изнурительной работы в отпуск за рубеж. Начало поездки ей не нравилось. Но то, что сумка была из натуральной кожи и с монограммой, пусть нечитабельной, зато золотого тиснения, ее, по всей видимости, примиряло с окружающим.

Мисс Лейн посмотрела по сторонам: вот толпятся «веселые» и «простецкие», вот «завсегдатаи» громко требуют кампари и «ризотто миланезе», а «новички» подозрительно изучают свои тарелки в надежде, что там не один только отвратительный чеснок, — и подумала: неужели такую суету можно назвать путешествием в одиночку?

— Вы живете в Лондоне? — сменила тему мисс Трапп, еще крепче обхватив большую коричневую сумку и поджав губы.

По лицу Ванды Лейн пробежала мимолетная тень. Тем не менее она ответила, что да, живет в Лондоне, у нее есть квартира.

~ Ах, квартира, — неопределенно повторила мисс Трапп.

— В Сент-Джоунз-вуд.

Об этом районе мисс Трапп как будто не слышала. Сама она жила на Парк-лейн, в престижном районе, в очень милом особняке: воздух там, несомненно, чище…

Ванде Лейн было абсолютно все равно, какой воздух на Парк-лейн. Она рассеянно накручивала на вилку спагетти и незаметно наблюдала за мужчиной с одной рукой. Она уже в него влюбилась. Мужчина был некрасив и раздражен, во веки веков не заметил бы ее, но все же она в него влюбилась. «Я, наверное, принадлежу к категории рабов, — думала мисс Лейн, — а он явно из господ. Единственный человек на свете, рабой которого я хотела бы стать».

После многих лет переживания чужих романтических грез и отсутствия личного опыта вдруг, совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба, явилось воплощение мечтаний: обожать, быть верной собакой у ног своего господина, обожать человека с измученным лицом и мрачным недовольным взглядом. Если он невзначай смотрел в ее сторону, она опускала глаза. В ней все было скрытно: лицо скрывало эмоции, туго сидящая шляпка — русые волосы, корсет и тесный лифчик — красивую фигуру, удивительно скромная одежда — ее же собственное изящество, на котором, пожалуй, мог остановить взгляд лишь мистер Сесил. Мисс Лейн была намного привлекательнее ярко накрашенной Лули Баркер, однако и эта привлекательность тщательно скрывалась полным отсутствием косметики, а также улыбки на плотно сжатых губах. Ванда Лейн снова подняла глаза и тотчас опустила их, встретив взгляд Лео Родда. Тот пожаловался жене, что теперь уже две их попутчицы будут — о господи! — сочувствовать ему из-за его руки, а потом добавил: единственное, что его устраивает во всей этой макаронной еде, это то, что ее не нужно при всех просить разрезать.

Фернандо с добродушной улыбкой снова повел их к автобусу.

— Проходите, проходите. Сейчас мы мигом окажемся в чудесном Рапалло на роскошном средиземноморском берегу…

Фернандо отлично знал, что туристам очень скоро надоест «роскошный средиземноморский берег», усыпанный темно-серым песком. Этот песок они будут проклинать, сравнивая его с пляжами в Тенби, Фринтоне и Саутенде-он-Си{3}, а те, кто позадиристей, даже начнут перешептываться: дескать, можно было заплатить куда меньше и побывать во всех тех местах сразу. Но для Фернандо все, что имело отношение к его фирме «Одиссей-тур», не могло не быть превосходным. Ему не терпелось расписать красоты побережья, куда они направлялись, хотя он понимал, что их ждет неизбежное разочарование…

— Поторопитесь, друзья, поторопитесь! Где же все наши дамы?

«Их дамы» стояли в очереди в единственный туалет, у дверей которого совсем недавно так же толпились джентльмены. Наконец дамы поднялись в автобус, поодиночке или парами, задыхаясь и краснея. Последней в автобус вошла мисс Трапп, на ходу поправляя коричневое платье и шляпу с «брюссельской капустой».

Водитель нетерпеливо оглянулся и, увидев, что стоит всего лишь один пассажир, как всегда с ревом рванул с места. Мисс Трапп плюхнулась на свое сиденье и услышала звонкий и бесцеремонный голос мистера Сесила, приподнявшегося со своего кресла в заднем ряду:

— С ума сойти, мисс Трапп! Держу пари, что на вас шляпа фирмы «Кристоф и Сье»!

«И отчего же при этих словах бедная дама так побледнела?» — подумал инспектор Кокрилл.

Глава 2

В тот же вечер отдыхающие расположились в выстроенной уступами гостинице в Рапалло: «простецкие» и «компанейские» вместе потягивали коктейль «Американо», «робкие» подпали под авторитет закаленных путешественников, «неврастеники» как один бледнели при виде огромных блюд со «смертоносными» зелеными финиками и персиками, «живчики» громко кричали на ломаном итальянском и уверяли друг друга, что с самой малостью французского можно весь мир объехать. Была среди них и старая дева, не дававшая шагу ступить своей очаровательной племяннице, которая, по ее мнению, должна была стать такой же одинокой старой девой, как и она сама. «Суроу» и «Хмуроу» окрестили их мистер Сесил и Лули. Еще одну отдыхающую они, по очевидным причинам, прозвали миссис «Тошни».

Инспектор Кокрилл держался особняком. Он сразу же отправился из отеля на поиски привычного «паба». Их здесь не оказалось, и ему пришлось довольствоваться небольшим открытым кафе. Он сел за столик и заказал горького{4}. Официант принес ему горького кампари, и раздосадованный инспектор ретировался в отель.

На балконе в одиночестве сидела Лули Баркер.

— Приветствую вас, мистер Кокрилл! А где все наши приятели?

— Мистера Сесила я видел. Он прогуливается у фасада.

— Он вовсю охотится за Фернандо. Но, боюсь, у бедняжки ничего не выйдет: Фернандо не отходит от Ла Трапп.

— Понятно. Ну, я, пожалуй, пойду укладываться на то, что здесь, видимо, считают кроватью, — угрюмо сказал Кокрилл.

— А чем вам не понравилась ваша кровать? — удивилась Лули. — У нас ведь отель не просто высококлассный, а люкс.

— Пока еще не понял. Скоро разберусь.

Кокрилл немного помедлил. Лули Баркер ему нравилась: в ней было что-то дружелюбное и приветливое, как у милого ребенка. Под всем этим смешным броским гримом в ней, казалось ему, есть что-то настоящее. Она совсем не похожа, например, на ту другую молодую особу, замкнутую, зажатую, со скрытными, вечно опущенными голубыми глазами. У Лули тоже голубые глаза, но веки ни в коем случае не опущенные, а если и такие, то скорее от накладных ресниц. Как она призналась ему, нужно прикреплять эти ресницы яичным белком, а если бы он знал, как трудно по-итальянски просить горничную принести этот белок! Из-за яйца и всего прочего ресницы становились чертовски тяжелыми,