Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина

за вас, но дело не терпит отлагательств. Кто вас ударил? – Дубовик присел на стул напротив кровати больного.

– Вот на этот вопрос не отвечу. Я ведь тогда сильно с похмелья болел. Ну, Спиридоныч с вашим пареньком пришли, а я… Ну, сам понимаешь… Они, значит, сказали, что позже придут, вот я и ждал их. Уже второй стакан маханул, – это у меня похмельная доза, – слышу, вроде кто возится в сенях, я и вышел. Ну, и всё!.. Темнота!..

– Ладно… – Дубовик хмуро потёр подбородок. – Хорошо, это мне понятно. А теперь расскажите всё, что вам известно о человеке с болот, – он пронзительно посмотрел старику прямо в глаза, тот от неожиданности поперхнулся чаем и отвел глаза.

– Так я это… Не знаю никого. Все говорят, а я не видел, – Гаврилов суетливо завертелся на кровати, морщась. – Голова что-то болит…

– Врать не советую. Не посмотрю, что больной – арестую, – свирепо произнес подполковник, положив руку на плечо старика и сжав его, таким образом, убедив Гаврилова в серьёзности своих намерений. – Надоели мне все эти жмурки! Давай, старик, рассказывай!

– А ты это… товарищ начальник, никому не выдашь меня? – старик понизил голос, тоже незаметно для себя переходя на «ты». – У меня там, понимаешь, «прикормленные» места…

– Давай без торговли! – в голосе Дубовика, по-прежнему, звенел металл.

– Ох, лишаюсь заповедных мест своих! Чего уж!.. Ну, значит, такое дело… Позапрошлым летом, в августе это было, пошел я на глуховские болота за клюковкой. В городе её хорошо берут, а я работник-то уже никудышный, заработок мал, вот и пробиваюсь, где грибком, где ягодкой. Тут-то всё уже повытоптали, хоть и страшновато ходить, а всё одно – ходят! Куда без его, без леса-то? Ну, подсобирал кое-что по краю болотины и уж было собрался вертаться назад, как тут из кустов во весь рост такое чудище поднялось!.. Так-то вроде человек человеком, а рожа!.. Белая-белая, вместо глаз и рта щели одни. Я заорал по матери да ломанулся в лес, лукошко с ягодами бросил – такой страх разобрал! Ну, несколько шагов пробежал и!.. В медвежью яму влетел с разбегу! Как не расшибся – не пойму? Хорошо, что яма старая, колья все в ней сгнили, а то бы!.. И… это… веришь, товарищ начальник, – никому про это не говорил, а тебе скажу, чтобы понятней было, какой страх меня обуял, – одним словом… штаны себе испаганил… – старик хохотнул. – А закурить у тебя нет? Пока доктор не видит…

– Я привык к дисциплине. Сказано – нельзя, значит, нельзя! – Дубовик улыбнулся одними уголками губ над рассказом больного. – Я слушаю дальше!

– Ох-хо-хо! Жизнь моя нескладная!.. Ну, да чего уж!.. Против медицины не попрёшь! Ну, сижу я в той яме, трясусь, что суслик перед лисой, всё, думаю, хана мне! А тут вдруг суковина в яму спускается, да тык-тык туда-сюда. Я уж было подумал, что он заколоть меня хочет, аж взвыл! А палка-то в дно уперлась и замерла. Я, значит, посидел, потом, чувствую: наверху тихо. Ну, я по этим сучкам – наверх! Подтянулся, вижу: он там стоит, чуть вдалеке, меня увидел, повернулся и зашагал к болотам. Понял я тогда, что зла он не причинит, спас меня! И лукошко стоит рядом с ямой, ягодка вся, что рассыпалась, собрана. Веришь, я аж слезу пустил! Кинулся за ним, думаю, поблагодарю. Только штаны-то меня мои удержали, я их скинул, – старик опять засмеялся, – так голышом за ним помчался, успел увидеть, по какой тропе он по болоту пошел. Дождался, когда он уйдет подальше, и вслед побрел, чтобы, значит, запомнить тропу-то. Добрался до островка одного, а там клюквы той, голубики – видимо-невидимо, у меня слюна до колен! Пока оглядывался, мужика-то и потерял. Решил вернуться назавтра туда. И подумал: он мне худого не сделал, вывел на богатое место, отблагодарить бы его надо. Положил в сидор шмат сала да краюху хлеба, принес, значит, туда, на березку подвесил, чтобы зверёк какой не испортил, лукошко ягоды набрал и ушел. Следующим днем прихожу – сидор пустой, а под берёзкой – полнёхонькая корзина голубики ядрёной! Вот так и повелось – я ему снедь, он мне – ягоду. Как он зимой – не знаю, только жду лета, чтобы, значит, опять туда, на островок. Только пойдёте вы туда, да вспугнёте мужика-то! Закончится моя ягодная тропа!.. Э-эх! Потому ведь никому и не говорил я ничего. Так что, товарищ подполковник, только до того островка тропу и знаю. А дальше!.. – Гаврилов развел руками.

– Кроме него никого не видели? Из своих? Может быть, кого-то из женщин, детей?

– Там-то? На тропе? Не-е, не видел, – старик замотал головой, но тут же схватился за неё: – О-о, трещит! – он откинулся на подушки.

– Как вы думаете, за что вас пытались убить? – спросил Дубовик, дождавшись пока Гаврилов успокоится.

– А я знаю? Тут уж вам, товарищ подполковник, решать. Вроде никого не забижал, кума встретил, как полагается… – старик задумался. – Да не-ет, нету таких, кто на меня такую обиду затаил, что со свету решил сжить! Может, спутали с кем? А?

– А что, с вами ещё кто-то живет? Ну, если бы ночью на улице – понятно, а в вашем собственном доме?

– И то верно! Да-а, значит, не знаю я своего врага. Вот оно как получается! И наказать за злодейство некого. А может, это тот, что Анфиску погубил? – встрепенулся старик.

– Не знаю. Буду разбираться. – Дубовик встал. – И ещё, самое главное, Мирон Иванович: к вам придет следователь, когда узнает, что вы в порядке. Мой совет: ничего не рассказывайте про тропу и человека с болот. Поверить – не поверит, а лишних хлопот вам доставит, да и мне тоже. – Он посмотрел в глаза старику: – Вы меня поняли?

– Не сомневайся, – опять переходя на «ты», доверительно произнес Гаврилов. – Я хоть и покалеченный на голову, но ум на месте. Не подведу!

– Хорошо, выздоравливайте! Нам может понадобиться ваша помощь. Хотя бы часть тропы укажите, если сами не найдём.

– Так, это конечно… Это понятно… – забормотал старик, впадая в дрёму.

Выйдя из больницы, Дубовик увидел машину Калошина. Тот со своей группой возвращался в Энск.

Майор остановил уазик и пошел навстречу подполковнику.

– Ну, что, отработали? – спросил тот у Калошина.

– Я не считаю, что мы вообще работали. Ты знаешь Моршанского, ухватился за одного парня, задержал его, и теперь отрабатывает свою, непонятную никому, версию, – хмурясь, объяснил майор.

– Ну, это было предсказуемо. Слушай, Геннадий Евсеевич, вы всё осмотрели в доме, во дворе? Там со стороны