Элизабет Джордж - Месть под расчет

– Нашла, – сказала леди Ашертон и повела Сент-Джеймса в сад, куда соленый ветер гнал с моря серые тучи.

Недалеко от южного крыла дома их ждал садовник, стоявший напротив бука в сдвинутой на глаза кепке. Заметив Сент-Джеймса и леди Ашертон, он кивнул им и показал на плющ на стене.

– Жалко, – сказал он, – очень уж повредили плющ.

– Комната Деборы как раз над дырой в плюще, – пояснила леди Ашертон.

Сент-Джеймс посмотрел наверх, на плющ, поломанный, вырванный с корнем, явно поврежденный чем-то упавшим сверху, и упавшим совсем недавно, что подтверждалось не только видом плюща, но и резким запахом.

Отступив на шаг, Сент-Джеймс посмотрел на окна. Комната Деборы действительно находилась немного выше поврежденного плюща, сразу над бильярдной и довольно далеко от столовой и гостиной, где накануне принимали гостей. Насколько Сент-Джеймс знал, никто не играл в бильярд, так что никто не мог слышать шум, когда разбивались брошенные сверху фотоаппараты.

Садовник вернулся к своей работе и вновь стал собирать ветки в пластиковый мешок. Леди Ашертон заговорила тихо и с очевидным облегчением:

– Хотя бы это, Саймон. По крайней мере, ясно, что никто из наших не замешан в воровстве.

– Вы о чем?

– Не вижу смысла в том, чтобы кто-то из нас взял их и уронил. Проще ведь спрятать их в комнате, а потом ускользнуть вместе с ними. Ты не согласен?

– Проще. Да. Но не разумнее. Особенно если кто-то хотел изобразить все так, будто в дом проник чужой человек. Но и это не очень разумно. Ведь вчера в доме были посторонние? Мистер и миссис Суини, доктор Тренэр-роу, ваша невестка, член парламента от Плимута.

– Джон Пенеллин, – добавила леди Ашертон. – Приходящая прислуга из деревни.

– Их-то вряд ли заподозришь.

По выражению лица леди Ашертон Сент-Джеймс понял, что она уже сделала свои выводы относительно того, кто мог взять фотоаппараты Деборы и где они теперь. Но признаваться в этом ей не хотелось.

– Не понимаю, почему украли именно фотоаппараты.

– Они дорого стоят. И их можно легко продать, если очень нужны деньги, – отозвался Сент-Джеймс.

На мгновение ее лицо изменилось, но она тотчас взяла себя в руки, и Сент-Джеймс пожалел ее.

– Весь вечер дом был открыт. Любой мог войти, пока мы сидели за столом. Тем более никакого труда не составило бы подняться в комнату Деборы и украсть фотоаппарат.

– Но, Саймон, зачем брать фотоаппараты, если нужны деньги? Почему не что-нибудь другое? Что-нибудь более ценное?

– Что? Все остальное легко соотнести с Ховенстоу. Столовое серебро, например. Ваш фамильный знак стоит на всем без исключения. Естественно, никто не будет снимать со стены портрет, рассчитывая, что этого не заметят до утра.

Леди Ашертон отвернулась и посмотрела в сад, видимо желая скрыть от Сент-Джеймса выражение своего лица.

– Дело не в деньгах, – сказала она, сжимая в руках перчатки. – Не может быть, Саймон. Вы же знаете.

– Думаете, миссис Суини утащила фотоаппарат? – попробовал пошутить Сент-Джеймс, и леди Ашертон ответила ему едва заметной улыбкой.

– Если бы она сумела выскользнуть из гостиной, ей пришлось бы немало побродить по дому в поисках Дебориной комнаты.

– Томми говорил сегодня с Питером? – спросил Сент-Джеймс.

– Питер еще не выходил из своей комнаты.

– Дейз, он исчез сразу после обеда.

– Знаю.

– А вы знаете, куда он пошел? Где Саша?

Она покачала головой.

– Мог поехать к морю. Мог пойти в охотничий домик к Марку Пенеллину, – вздохнула леди Ашертон, сразу обессилев. – Не могу поверить, что он взял фотоаппараты Деборы. Свои вещи он уже распродал. Я знаю. Делаю вид, что не знаю, но на самом деле знаю. Все же мне не верится, что он крадет вещи и продает их. Только не Питер. Не могу поверить.

Едва она произнесла последнее слово, как из парка послышался крик. Кто-то, спотыкаясь, бежал к дому, прижимая одну руку то к бедру, то к боку, а другой – размахивая шапкой. И еще он кричал, не прерываясь ни на мгновение.

– Джаспер, миледи, – сказал садовник, приближаясь к хозяйке и таща за собой мешок.

– Что с ним?

– Не кричите, Джаспер, – повысив голос, произнесла леди Ашертон, когда Джаспер поравнялся с воротами. – Вы до смерти напугали нас.

Задыхаясь, Джаспер подошел ближе:

– Он там. В бухте.

Леди Ашертон поглядела на Сент-Джеймса. У обоих мелькнула одна и та же мысль, и леди Ашертон отступила на шаг, словно не желая ничего слышать.

– Кто? – спросил Сент-Джеймс. – Джаспер, кто там?

Джаспер, кашляя, согнулся пополам:

– Он там!

– Ради бога…

Джаспер выпрямился, огляделся и изуродованным артритом пальцем показал на дверь, из которой вышла Сидни, очевидно пожелавшая узнать причину волнений.

– Ее парень, – выдохнул Джаспер. – Он там, мертвый.

Глава 15

Когда подоспел Сент-Джеймс, его сестра уже была на берегу, опередив всех остальных. В отчаянии пробегая по парку, она, по-видимому, упала, потому что у нее по руке и ноге текла кровь. Сверху, Сент-Джеймс видел, как она бросилась на тело Брука, стараясь поднять его, будто таким образом могла вернуть его к жизни. И, прижимаясь к нему, она беспрерывно бормотала что-то – не договаривая слов и фраз. Голова Брука была неестественно вывернута, что говорило о причине смерти.

Сидни опустила его на землю. Она открыла ему рот и прижалась к нему губами в бесполезной попытке сделать искусственное дыхание. Даже наверху Сент-Джеймс слышал короткие всхлипы сестры, старания которой оставались безответными. Тогда она стала массировать ему грудь. Разорвала на нем рубашку. Потом вытянулась рядом и прижалась к нему, желая возбудить его в смерти, как делала это с ним живым, – безумная отчаянная имитация искушения. Сент-Джеймс похолодел от этого зрелища. Он произнес ее имя, потом позвал ее – напрасно.

Наконец Сидни подняла голову и увидела брата. С мольбой протянув к нему руку, она наконец-то расплакалась. Скорее завыла – горько и отчаянно. Так, как выли когда-то в начале времен и воют во все времена. Она покрыла посиневшее лицо Брука поцелуями, прежде чем положила голову ему на грудь. Она рыдала – печально, злобно, яростно. Она обнимала его за плечи, поднимала и трясла, звала по имени, и голова его дергалась на сломанной шее в пляске смерти.

Сент-Джеймс стоял неподвижно, заставляя себя не отводить глаз от сестры, заставляя себя быть свидетелем ее горя и принимая это как наказание, причем справедливое наказание за то, что его изуродованное тело не позволяет ему прийти ей на помощь. Обессиленный и внутренне почти запаниковавший, Сент-Джеймс, как завороженный, слушал вой Сидни. Поэтому, когда кто-то коснулся его руки, он вздрогнул от неожиданности. Рядом стояла леди Ашертон, за ней садовник и около дюжины других работников.

– Уведите ее.

С трудом произнеся эти слова, Сент-Джеймс почувствовал, что вновь обрел способность двигаться и говорить.

Взглянув на его искаженное лицо, леди Ашертон начала спускаться к морю. Остальные последовали за ней – с одеялами, носилками, термосом, веревкой. Хотя спускались они довольно быстро, Сент-Джеймсу казалось, что он видит замедленный фильм.

Трое подошли к Сидни одновременно, и леди Ашертон оттащила ее от трупа, который она продолжала отчаянно и напрасно трясти. Когда Сидни с криком рванулась обратно, леди Ашертон тоже что-то крикнула своим людям, но Сент-Джеймс не расслышал ее слова. Ей подали открытый пузырек, и она, прижав Сидни к себе, схватила ее за волосы и сунула пузырек ей под нос. У Сидни дернулась голова. Она поднесла руку ко рту. Она заговорила с леди Ашертон, и та в ответ показала ей на вершину скалы.

Сидни стала взбираться наверх. Ей помогал садовник. Потом на помощь пришли остальные. Все смотрели, чтобы она не споткнулась и не упала. Через пару минут Сент-Джеймс притянул ее к себе. Он держал ее в объятиях, прижимался щекой к ее волосам и старался не давать волю чувствам, которые захлестывали его. Когда Сидни приутихла, он повел ее к дому, продолжая обнимать обеими руками, словно боясь, что стоит ему убрать руки, и у нее опять начнется истерика, она бросится обратно на берег, где лежит труп ее любимого Джастина Брука.

Они шли между деревьями, и Сент-Джеймс не видел и не слышал ничего вокруг. Колючие кусты цеплялись за его одежду, но он этого не замечал.

Буря была совсем близко, когда показалась стена Ховенстоу, а потом и ворота. Громко шелестели листья на деревьях под сильными порывами ветра, белка спряталась на ясене. Сидни подняла голову.

– Будет дождь, – сказала она. – Саймон, дождь замочит его.

Сент-Джеймс покрепче прижал Сидни к себе, поцеловал в макушку:

– Нет, нет, все будет в порядке. – Он попытался говорить тоном старшего брата, который всегда может прогнать ночной кошмар и спасти от ночных чудовищ. Только не в этот раз. – О нем позаботятся. Не беспокойся.

Крупные капли с шумом упали на листья, и Сидни вздрогнула в объятиях брата: