Уилки Коллинз - Мой ответ - нет

— Значит ли это, мистер Моррис, что мы враги? — упрямо повторила Франсина.

— Это значит, мисс де Сор, что я учитель рисования в этой школе и должен идти в класс.

Франсина вернулась в свою комнату, разрешив единственное сомнение, смущавшее ее. Было ясно: Албан Моррис не знает, что она подслушала его разговор с миссис Элмазер. Ее любопытство и самодовольство были равно удовлетворены — она наконец восторжествовала над миссис Элмазер и осталась довольна этим торжеством. Пока Эмили оставалась ее другом, открывать страшную тайну было бы бесполезной жестокостью. Конечно, между ними была холодность. Но Франсина — под влиянием магнетического влечения к Эмили — не скрывала от себя, что в этом виновата она сама.

«Я все могу поправить, когда мы встретимся в Монксмур-Парке», — думала она.

Она раскрыла свою письменную шкатулку и написала коротенькое и любезное письмо к Сесилии.

Глава XXXVII

Вас ожидает дама, сэр

Зоркие глаза Албана в первый раз изменили ему. Никто не получил выговора; девицы болтали, хихикали, рисовали карикатуры на полях бумаги так свободно, как будто учителя не было в комнате. Действительно, Моррис не мог преодолеть своей рассеянности.

Когда учитель выходил из класса, служанка сказала ему, что сын его квартирной хозяйки ждет в передней.

— Зачем ты сюда прибежал? — спросил он мальчишку.

— К вам приехала дама, сэр!

Мальчик подал визитную карточку, на ней стояло: «Мисс Джетро».

Нежданная гостья приехала по железной дороге и ждала в квартире Албана.

— Беги скажи, что я сейчас буду, — приказал Моррис пареньку.

Дав это поручение, он постоял какое-то время со шляпой в руке — буквально вне себя от изумления. Просто невозможно было угадать, зачем его желает видеть мисс Джетро, а между тем с обычным упорством человеческой натуры он все спрашивал себя, что ей нужно от него, до той последней минуты, пока не отворил дверь своей гостиной.

Мисс Джетро встала и поклонилась ему с такой же грациозностью и с таким же изящным спокойствием в обращении, которые приметил доктор Олдей. Ее черные грустные глаза устремились на Албана с кротким участием. Слабый румянец, ожививший на минуту поблекшую красоту ее лица, опять исчез — и лицо сделалось бледнее прежнего.

— Не могу скрыть, — начала она, — что беспокоить вас меня побуждают затруднительные обстоятельства.

— Могу я спросить, мисс Джетро, о каких обстоятельствах вы говорите?

— Вы забываете, мистер Моррис, что я оставила школу мисс Лед таким образом, который дает право посторонним сомневаться во мне.

— Говоря как один из этих посторонних, — ответил Албан, — я не могу не чувствовать, что не имею никакого права составлять себе мнение о том, что касается только мисс Лед и вас.

Мисс Джетро поклонилась с серьезным видом.

— В таком случае, я прошу вас принять меня в интересах мисс Эмили Браун. Я могу сказать вам, что я не имела ни малейшего намерения беспокоить вас, пока этого не посоветовал доктор Олдей. Я написала ему; и вот его ответ. Прошу вас прочесть.

Албан повиновался.

Ответ доктора гласил:

«Милостивая государыня, ваше письмо было препровождено ко мне. Я провожу осень на дальнем западе Корнуэла. Впрочем, будь я дома, это не составило бы разницы. Я просил бы позволения отказаться от всяких разговоров с вами о мисс Эмили Браун по следующим причинам: во-первых, хотя я не могу сомневаться в вашем искреннем участии к этой молодой девице, мне не нравится таинственность, с какою вы выказываете это участие. Во-вторых, когда я приехал к вам по вашему адресу в Лондон, после того как вы были у меня, я узнал, что вы бежали».

Дойдя до этого места, Албан решил возвратить письмо.

— Неужели вы хотите, чтобы я продолжал читать? — спросил он.

— Да, — отвечала она спокойно. — Если вы дочитаете до конца — а потом послушаете, что я вам скажу, — вы можете сами решить: положиться на меня или нет.

Албан вернулся к письму.

«Я имею причины думать, что вы поступили учительницей в школу мисс Лед, используя фальшивые документы, и прямо говорю вам, что не решаюсь верить каким бы то ни было заявлениям, которые вы пожелаете сделать. В то же время я не должен допускать, чтобы мои предубеждения (как вы, вероятно, назовете их), помешали интересам мисс Эмили — если ее благополучие действительно зависит от вашего вмешательства. Учитель рисования в школе мисс Лед, мистер Албан Моррис, знает все, что знаю я о делах мисс Эмили, и даже более предан ей, чем я. Все, что вы хотели сказать мне, вы можете сказать ему — с тем преимуществом, что он, может быть, поверит вам».

Этим письмо кончалось. Албан молча вернул его. Мисс Джетро указала на слова:

«Мистер Албан Моррис знает все, что знаю я о делах мисс Эмили».

— Это правда? — спросила она.

— Совершенная.

— Я не жалуюсь, мистер Моррис, на жесткие выражения в этом письме, вы свободны думать, что я заслуживаю их. Я могла бы представить объяснения, которые, может быть, удовлетворили бы вас, доказав, что доктор Олдей перетолковал мои поступки в дурную сторону, он не знал причин, руководивших мною. Припишите это гордости или нежеланию бесполезно отнимать у вас время — я не стану защищаться. Я предоставляю вам право решить, может ли женщина, показавшая вам это письмо и желающая сказать нечто важное, быть такой низкой, чтобы солгать.

— Скажите мне, что я могу для вас сделать, мисс Джетро, и будьте уверены заранее, что я не сомневаюсь в вашей искренности, — отвечал Албан.

— Цель моего приезда заключается в том, чтобы убедить вас повлиять на мисс Эмили Браун…

— Для чего? — перебил Албан.

— Для ее собственной пользы. Несколько лет тому назад я случайно познакомилась с человеком, который сделался знаменитым проповедником. Вы, может быть, слышали о мистере Майлзе Мирабеле?

— Слышал.

— Недавно я вновь видела его, — продолжала мисс Джетро. — Он сказал мне, что его познакомили с молодой девицей, бывшей ученицей мисс Лед, дочерью мистера Вайвиля, владельца Монксмур-Парка. Он сделал визит мистеру Вайвилю и получил приглашение погостить в его доме. День приезда назначен на понедельник пятого числа будущего месяца.

Албан слушал — не понимая, что интересного в том, куда приглашен мистер Мирабель. Следующие слова мисс Джетро все ему разъяснили.

— Вам, может быть, известно, что мисс Эмили Браун очень дружна с мисс Сесилией Вайвиль. Она будет в числе гостей в Монксмур-Парке. Умоляю, заставьте ее не принимать приглашения мисс Вайвиль, пока оттуда не уедет мистер Мирабель.

— Почему я должен это сделать, мисс Джетро?

— Я не смею сказать вам — почему.

— Вы не можете ожидать, чтобы я удовольствовался таким ответом. Разве мистер Мирабель так опасен?

— Я ничего не говорю против него.

— Мисс Эмили знакома с ним?

— Нет.

— Разве он такой человек, с которым ей неприятно будет познакомиться?

— Напротив.

— И вы надеетесь, что я помешаю ей встретиться с ним! Будьте рассудительны, мисс Джетро.

— Я могу только убеждать вас, мистер Моррис. Уверяю вас, что я говорю с самым искренним участием к мисс Эмили. Вы все еще отказываетесь сделать это для нее?

— Я избавлен от необходимости отказаться, — ответил Албан. — Теперь уже нельзя удержать ее. Она уже уехала в Монксмур-Парк.

Мисс Джетро хотела встать — и опять опустилась в кресло.

— Воды! — сказала она слабым голосом.

Выпив стакан до последней капли, она немного пришла в себя. Ее маленький дорожный мешок лежал на полу возле нее. Она взяла указатель железных дорог; пальцы ее дрожали, и она не могла найти страницу с расписанием.

— Помогите мне, — сказала она, — я должна вернуться в Гемпшир с первым поездом.

— Чтобы видеть Эмили? — спросил Албан.

— Это бесполезно! Вы сказали сами — теперь нельзя уже удержать ее. Справьтесь с указателем.

— Какое место должен я найти?

— Вель-Реджис.

Албан нашел. Поезд уходил через десять минут.

— Вы не в состоянии ехать так скоро, — заметил он.

— В состоянии или нет, а я должна видеть мистера Мирабеля — я должна постараться разъединить их, обратившись к нему.

— С надеждой на успех?

— Без надежды — и безо всякого участия к нему самому. Все-таки я должна попытаться.

— Из желания сделать пользу Эмили?

— Из желания загладить вину.

— Перед Эмили?

— Перед памятью отца Эмили.

Этот странный ответ изумил Албана. Прежде чем он успел спросить объяснения, мисс Джетро оставила его.

В таких крайних обстоятельствах человек, даже более находчивый, чем Албан Моррис, стал бы в тупик. Странный разговор, только что кончившийся, привел его в такое недоумение, что он стоял у окна своей комнаты и спрашивал себя (как будто он был самый малодушный человек на свете): «Что мне делать?»