Джон Карр - Окно Иуды

Морщины на лице Г. М. разгладились.

— Конечно, сынок. Валяйте.

— По вашим словам, убийца проник в комнату с помощью «окна Иуды». Это так?

— Да.

— И убийство было совершено арбалетом?

— Верно.

— Почему? Я имею в виду — почему арбалетом?

Г. М. задумался.

— Это самый логичный вывод. Арбалет — единственное оружие, которое соответствует преступлению. Кроме того, это легчайшее оружие из всех, какие можно было использовать.

— Легчайшее? Та большая неуклюжая штуковина, которую вы нам показывали?

— Вовсе не большая, сынок, — возразил Г. М. — Очень широкая — да, но не длинная. Вы же сами видели — это был короткий арбалет. А легким это оружие является в том смысле, что, как признал сам Флеминг, с короткого расстояния даже любителю нелегко из него промахнуться.

— Я как раз к этому подхожу. С какого расстояния выпустили стрелу?

Г. М. бросил на нас сердитый взгляд:

— Стиль зала суда становится заразительным. Я понимаю медика, который сказал на одном процессе: «Это как экзамен в колледже под присягой». На ваш вопрос, Кен, я не могу ответить с точностью до пары дюймов. Но чтобы избежать обвинения в уклончивости, скажу, что не более чем с трех футов. Вы удовлетворены?

— Не вполне. Как вы предполагаете, что делал Хьюм во время выстрела?

— Убийца разговаривал с ним. Хьюм стоял у стола, наклонившись, чтобы посмотреть на что-то. Как только он склонился вперед, убийца спустил курок арбалета — отсюда странный угол вхождения стрелы, летевшей почти прямо. Уолт Сторм устроил из этого посмешище, но это чистая правда.

— Наклонившись, чтобы посмотреть на что-то?

— Да.

Эвелин и я уставились друг на друга. Г. М., покусывая окурок сигары, придвинул ко мне хронометраж.

— Теперь, когда вы сбросили с плеч этот груз, почему бы не уделить внимание делам и персонам не менее важным? Например, Спенсеру Хьюму. Он создал брешь в процессе, так как не давал показания. Не то чтобы Спенсер сделал что-либо важное, когда вернулся в дом, но тем не менее его поведение весьма любопытно. Ведь он должен был испытать страшный шок, узнав, что они поймали в ловушку Джима Ансуэлла, а не Реджиналда.

— Он знал в лицо обоих кузенов?

Г. М. бросил на меня странный взгляд:

— Да, и был единственным во всем этом чертовом деле, кто знал их обоих.

Мы снова посмотрели на лист бумаги.

Ссылки на таблицу:

http://oldmaglib.com/book/c/Carr_John_Dickson__The_Judas_Window_pic4.jpg http://oldmaglib.com/book/c/Carr_John_Dickson__The_Judas_Window_pic5.jpg http://oldmaglib.com/book/c/Carr_John_Dickson__The_Judas_Window_pic6.jpg

— Солидно, — заметил я, посмотрев на Г. М. — Это должно что-то нам поведать?

— Несомненно.

Эвелин снова устремила взгляд на бумагу:

— Ну, если это не ваш очередной фокус, вы можете практически исключить еще кое-кого — я имею в виду Реджиналда. Вы указываете, что он покинул Рочестер в 17.15. Рочестер в тридцати трех милях от Лондона, не так ли? Хотя теоретически возможно проехать тридцать три мили за час, я не вижу, каким образом, учитывая пробки в центре города, он мог прибыть на Гроувнор-стрит так рано, чтобы успеть совершить убийство. И вы уже исключили доктора Хьюма.

— Исключил Спенсера, девочка моя? — осведомился Г. М. — Ну нет. Никоим образом.

— Но вы же сами признаете, что у него железное алиби!

— Алиби! — Взмахнув кулаком, Г. М. встал и начал мерить шагами комнату. — Убийца, проходивший по делу Красной вдовы, имел превосходное алиби, не так ли?[14] У парня, выполнившего грязную работу в деле о десяти чайных чашках, тоже было недурное алиби.[15] Меня беспокоит не это, а чертово письмо, которое дядюшка Спенсер написал своей племяннице вчера вечером, уверяя, что видел убийство и что его совершил Ансуэлл. Почему он это написал? Если он лгал, то зачем? Напрашивается предположение, что Ансуэлл был искренен, клянясь в своей невиновности — будто бы он в беспамятстве убил Хьюма и просто не помнит этого. Вы когда-нибудь слышали теорию, что именно так Диккенс намеревался завершить «Тайну Эдвина Друда»: убийца — Джаспер, но он не помнит этого, так как курил опиум? Ту же идею Уилки Коллинз использовал в «Лунном камне» для описания кражи драгоценности, так что меня бы не удивило, если бы она возникла сейчас. Но моя великолепная версия не может из-за этого треснуть по швам! Иначе как объяснить перо? Первый, кого я заподозрил, был дядюшка Спенсер…

— Вы подозревали его, так как у него было алиби? — спросил я.

— С вами бесполезно говорить, — устало отозвался Г. М. — Вы не видите истинных трудностей. Я думал, что если он не совершил убийство, то организовал его…

Мне в голову пришла еще одна возможность.

— Я как-то читал об одном деле, но это было так давно, что я не помню, было оно реальным или вымышленным. Человека нашли убитым в комнате наверху башни у самого берега моря. Ему выстрелили в грудь из дробовика, но оружие исчезло. Единственным «ключом» была удочка в комнате. К сожалению, за дверью башни наблюдали и не видели никого входящего или выходящего. Единственное окошко находилось в гладкой стене высоко над морем. Кто же убийца и что произошло с оружием? Секрет прост — это самоубийство. Человек установил дробовик в окне, направил ствол на себя, отошел на несколько футов и тронул слабый спусковой крючок удочкой. Отдача при выстреле выбросила дробовик в море. Происшествие признали убийством, и семья получила страховку. Вы имеете в виду, что в кабинете Эйвори Хьюма было какое-то приспособление, которого он случайно коснулся, и оно выпустило в него стрелу?

— Такого не может быть, — возразила Эвелин. — Если это не очередная мистификация, нам следует поверить, что убийца действительно разговаривал в это время с Хьюмом.

— Правильно, — согласился Г. М.

— Мне кажется, мы отклоняемся от наиболее важного момента, — заметил я. — Кто бы ни совершил убийство, каков был мотив? Не скажете же вы, к примеру, что Ансуэлл схватил стрелу и вонзил ее в Хьюма только потому, что считал, будто его будущий тесть накапал ему снотворное в стакан с виски. Если, конечно, он не такой же псих, каким они хотели представить Реджиналда. Но во всем деле было на удивление мало разговоров о мотиве. У кого еще имелось хотя бы подобие мотива для убийства Хьюма?

— Вы не забыли о завещании? — спросил Г. М.

— О каком завещании?

— Об этом вы все слышали в суде. Эйвори Хьюм мечтал иметь внука, как большинство мужчин, добившихся всего собственными силами. Продолжить род и так далее. Он собирался составить завещание, оставляя все — запомните, все! — в виде траста для гипотетического внука.

— И он составил это завещание?

— Нет. Ему не хватило времени. Поэтому мне показалось интересным отправиться в Сомерсет-Хаус[16] и взглянуть на прежнее завещание, которое теперь будет утверждено. Конечно, главный наследник — дочь, но и другие получают солидную долю денег старика, даже бедняга Дайер. А сумма в три с половиной тысячи фунтов оставлена на постройку нового здания для «Лесников Кента» и должна быть передана секретарю клуба, дабы он распорядился ею по своему усмотрению…

— Поэтому «Лесники Кента» отправились в Лондон и проткнули его стрелой? Чепуха, Г. М.! Это недостойно вас.

— Я просто выдвигал предположения, — с удивительной кротостью отозвался Г. М. — Исключительно с целью проверить, способно ли что-нибудь расшевелить ваше серое вещество. Вы бы никогда не смогли строить линию защиты, Кен. Вы не в состоянии выудить из показаний намек и с его помощью искать свидетеля. Предположим, я считал жизненно важным добраться до дядюшки Спенсера; пусть мне не удалось официально усадить его на свидетельское место, однако казалось необходимым с ним побеседовать. Каким образом я смог бы наложить на него руки?

— Бог знает. Это одна из любимых рутинных работ Мастерса. Если полиция не может его найти, не понимаю, как это удастся вам. Помните, он стартовал значительно раньше вас и сейчас может находиться даже в Палестине.

Стук в дверь вывел Г. М. из ступора. Он бросил в тарелку окурок сигары и выпрямился.

— Входите, — пригласил Г. М. и добавил: — Может, но не находится.

Дверь осторожно открылась, и доктор Спенсер Хьюм, безукоризненно одетый, со шляпой-котелком в одной руке и сложенным зонтиком, свисающим с другой, вошел в комнату.

Глава 15

ФОРМА «ОКНА ИУДЫ»

Если бы позолоченная фигура Правосудия на куполе Олд-Бейли соскользнула с него и появилась здесь, это не могло бы произвести более яркое впечатление. Но сегодня доктор Хьюм не казался вежливым и банальным. Он выглядел больным. Хотя его темные волосы были так же аккуратно причесаны, румянец исчез с лица, а маленькие глазки смотрели напряженно. При виде Эвелин и меня, сидящих у камина, он вздрогнул.