Джозефина Тэй - Дело о похищении Бетти Кейн

Опустив газету, Карлей взглянул на Роберта своими неестественно живыми черными глазами.

— По-видимому, замирает, — сказал он. — Сегодня лишь одно письмо по поводу дела Бетти Кейн.

— В «Эк-Эмме»-то замирает. Зато включается «Уочман».

— «Уочман»? Ей-то зачем гнаться за «Эк-Эммой»?

— Это уж не в первый раз, — сказал Роберт.

— Пожалуй, — согласился Карлей. — Если вдуматься, это две стороны одной монеты. Да ладно, не тревожьтесь зря. Тираж «Уочман» всего тысяч двадцать, если не меньше. — Карлей помолчал. — А, в общем, конечно, обидно. Именно тогда, когда «Эк-Эмма» готова отступиться. Еще два дня, и они забыли бы обо всем этом. Не помню, чтобы они возились с каким-нибудь делом больше, чем в трех номерах. Но, разумеется, для них это дар небес! Не каждый день похищают и избивают девочек. Дело о похищении Бетти Кейн, вероятно, здорово подняло их тираж… Между прочим, известно ли вам, что толстая блондинка, знаете, та, что работает в магазине спортивных принадлежностей около «Анн Болейн», жила в том же самом лондонском пансионе, что и Шарп?

— Вот как?

— И она с наслаждением рассказывает о том, как Марион Шарп в приступе ярости однажды избила собаку до полусмерти. Покупатели обожают этот рассказ. Клиенты кафе «Анн Болейн» — тоже. Блондинка именно туда ходит пить кофе. — Криво усмехнувшись, Карлей посмотрел на сердито вспыхнувшее лицо Роберта. — Нечего вам и говорить, что у блондинки имеется собачонка, чрезвычайно избалованная и до того разжиревшая, что еле ходит…

Бывали минуты, когда Роберту хотелось обнять Бена Карлея, несмотря на его полосатые костюмы и многое другое, что его коробило.

— Ну, да ладно, все рассосется, перемелется, пройдет, — улыбнулся Карлей, и в этих словах прекрасно выразилась гибкая философия человека, умеющего укрыться и переждать грозу, не высунув головы.

— Не вижу, какая радость в том, что все перемелется. Моим клиенткам это не поможет!

— А что вы собираетесь делать?

— Бороться, конечно!

— Бороться с чем? Если вы намерены добиться обвинения в клевете, то зря.

— Нет. Я о другом: я собираюсь узнать, где на самом деле была эта девочка в течение трех недель.

Карлей усмехнулся:

— Только-то!

— Знаю, что это нелегко и, возможно, им придется истратить все, что у них есть, но иного пути я не вижу.

— Они могут уехать отсюда. Продадут дом и поселятся где-нибудь в другом месте. Через год никто, за исключением Милфорда и его окрестностей, не вспомнит об этой истории.

— Они этого никогда не сделают. Во всяком случае, я им этого не посоветую. Если к вашему хвосту привязана жестянка, то трудновато делать вид, что ее нет. А кроме того, не хочется думать, что девчонка выйдет сухой из воды. Это уже вопрос принципа.

— Вам придется дорого заплатить за ваши чертовы принципы! Тем не менее желаю вам удачи. Не нужен ли вам частный сыщик? А то я одного знаю, весьма искусного…

Роберт сказал, что частный сыщик есть и уже приступил к работе.

Фирма «Блэр, Хэйвард и Беннет», славящаяся своим консерватизмом, — и вдруг такая неслыханная быстрота! Карлей не мог сдержать насмешливой улыбки, пробежавшей по его подвижному лицу.

— Как бы нашему Скотленд-Ярду не лишиться своих лавров! — сказал он. И тут взгляд его упал на окно, и глаза из веселых превратились в напряженно-внимательные. Секунду-другую он глядел в окно и затем тихо произнес:

— Нет, надо же!

В словах послышалось восхищение, и Роберт повернулся к окну — посмотреть, что именно так восхитило Карлея.

На другой стороне улицы стоял старый автомобиль Шарп, причем отсюда, из кафе, были видны разномастные колеса. Сзади на обычном своем месте и с обычным своим видом протеста против подобных средств передвижения возвышалась миссис Шарп. Машина стояла у бакалейной лавки: Марион, видимо, делала покупки. Два мальчишки-курьера, соскочив с велосипедов, уже уставились на автомобиль, желая насладиться этим бесплатным зрелищем. А пока Роберт стоял у окна, народ уже валил из соседних лавок: очевидно, новость передавалась из уст в уста.

— Ну и глупость! — воскликнул Роберт.

— Глупость или нет, — отозвался Карлей, не отрываясь от окна, — но мне, ей-Богу, жаль, что они не мои клиентки.

Он стал искать по карманам мелочь, чтобы расплатиться за кофе, а Роберт выскочил на улицу. Он подошел к автомобилю с той стороны, где сидела старая дама, и одновременно из магазина вышла Марион.

— Миссис Шарп, — сурово начал Роберт, — согласитесь, что вы действуете чрезвычайно неосторожно. Вы возбуждаете…

— А, доброе утро, мистер Блэр! — протянула она вежливо светским тоном. — Вы уже пили кофе или мы выпьем вместе в кафе «Анн Болейн»?

— Мисс Шарп! — воззвал Роберт к Марион, которая укладывала покупки на заднее сиденье. — Поймите же вы, что этого делать не следовало!

— Честно говоря, сама не знаю! — отозвалась Марион. — Но я решила, что нам необходимо выехать из дому. Не спорю, быть может, это в самом деле ребячество, но мы с мамой не можем забыть, как нас тогда встретили в кафе «Анн Болейн», не можем забыть этот приговор без суда.

— Мы, видимо, страдаем моральным несварением желудка, мистер Блэр, а ведь известно, что лечиться следует тем, чем ушибся. Чашка прекрасного кофе у мисс Трулав…

— Но в этом нет никакой необходимости! Ведь…

— Мы почему-то считаем, что в половине одиннадцатого утра должна быть масса свободных столиков в «Анн Болейн», — добавила миссис Шарп.

— Не беспокойтесь, мистер Блэр, — сказала Марион. — С нашей стороны это только жест. Мы хотим только выпить кофе у «Анн Болейн» и больше уж никогда не переступим порога этого кафе.

— Но это даст Милфорду лишний повод…

— Пусть Милфорд привыкает к нам, как к занимательному зрелищу, — сухо перебила миссис Шарп. — Жить безвыходно в четырех стенах не так уж весело.

— Но…

— Ничего, скоро они привыкнут к виду таких чудовищ, как мы, и перестанут обращать на нас внимание. Если вы видите жирафа раз в год — это действительно зрелище. Но если вы видите его каждый день, он входит составной частью в пейзаж. Так вот, мы решили стать составной частью милфордского пейзажа.

— Что ж, решение стать составной частью пейзажа не так уж плохо. Но выполните одну мою просьбу. (А уже поднимались занавески на окнах первых этажей, уже появлялись в окнах лица.) Не ходите в «Анн Болейн»! Хотя бы сегодня! Пойдемте выпьем кофе в отель «Роза и Корона».

— Пить с вами кофе в «Розе и Короне», мистер Блэр, и впрямь прелестно, но это не избавит нас от морального несварения, а оно прямо-таки убивает меня!

— Мисс Шарп, я взываю к вашему благоразумию! Сами же вы сказали, что, быть может, поступаете по-ребячески, ну, так и в виде личного одолжения мне, вашему адвокату, умоляю вас: не ходите в «Анн Болейн»!

— А это называется шантаж! — заметила миссис Шарп.

— Во всяком случае, возразить мне нечего. Будь по-вашему! — Марион слабо улыбнулась Роберту. — По-видимому, придется идти пить кофе в «Розу и Корону», — со вздохом добавила она. — И именно тогда, когда я так ждала этой минуты, когда этот жест удался бы мне особенно хорошо…

— Нет, это надо же! — послышался голос сверху, видимо, из какого-то окна. Но в этих словах, ранее произнесенных Карлеем, на этот раз звучало не восхищение, а искреннее негодование.

— И ставить здесь автомобиль нельзя, — сказал Роберт, — это не полагается, не говоря о том, что ваша машина привлекает общее внимание.

— А мы и не собирались ее здесь ставить, — отозвалась Марион. — Стэнли собирался что-нибудь сделать с нашей машиной, и мы думали отвести ее туда. Надо сказать, что Стэнли не в большом восторге от нашей машины.

— Понятно. Ладно, еду с вами, а вы садитесь, пока мы не собрали тут целую толпу.

— Бедный мистер Блэр, — вздохнула Марион, нажимая на стартер. — Как, должно быть, ужасно появляться на людях в таком малопочтенном обществе, особенно после долгих лет спокойной и безмятежной жизни.

Она произнесла это без всякого злорадства, без насмешки. Напротив, в голосе ее звучала искренняя симпатия, и эти слова запали в голову Роберта и не отставали от него всю дорогу.

Навстречу вышел Билл, вытирая руки промасленной тряпкой.

— Доброе утро, миссис Шарп, рад вас видеть. Привет, мисс Шарп. А вы здорово починили лоб Стэнли! Рана заросла так, будто ее доктор зашил. Из вас бы вышла образцовая медсестра.

— Ох, нет! У меня не хватило бы терпения выносить капризы больных. Хирург — другое дело. На операционном столе не покапризничаешь.

— Когда вам понадобится эта развалина? — спросил незаметно подошедший Стэнли.

— Часа хватит? — спросила Марион.

— Года не хватит, но попробую сделать все, что можно, за час. — Стэнли поднял глаза на Роберта. — Что слышно о Гинеас?