Жорж Сименон - Мегрэ и виноторговец

— Что же именно?

— Я мог бы вернуть пощечину, если он выйдет с Анной-Мари, я шагну вперед… Пигу опустил голову.

— Впрочем, нет: он гораздо сильнее…

Я прождал до девяти часов, пока не зажгли свет в парадном. Шабю вышел один. Пистолет лежал у меня в кармане. Я выхватил его и, не целясь, выстрелил в упор — раз, два, три, не помню сколько.

— Четыре раза.

— Первой моей мыслью было остаться на месте и ждать полицию. Но я испугался, что меня изобьют, и побежал к метро на авеню Вилье. Никто за мной не погнался. Опомнился я на рынке и сразу нанялся на разгрузку овощей. Оставаться наедине с самим собой было невыносимо… Ну вот, господин комиссар, кажется, все.

— А что побудило вас звонить мне по телефону?

— Не знаю. Я чувствовал себя бесконечно одиноким. Думал, что никто никогда не поймет моих переживаний. Мне приходилось не раз читать о вас в газетах, и вдруг мне захотелось повидать вас прежде, чем умереть. Я ведь уже решил пустить себе пулю в лоб. А потом сказал себе: «Ну, сделай попытку!» И все равно боялся, не вас, а ваших полицейских.

— Мои люди рукоприкладством не занимаются.

— Но об этом поговаривают.

— Мало ли что болтают! Выкурите еще сигарету. Вам все еще страшно?

— Теперь — нет. Все-таки я вам позвонил. Потом, второй раз. Почти сразу после этого написал из кафе на бульваре дю Пале. Мне показалось, что вы почти рядом и одновременно где-то далеко. Вы, как и Шабю, ездите на машине, и мне приходилось заранее угадывать, куда направляетесь. Так я подстерег вас у конторы на набережной Шарантон. Анна-Мари неизбежно должна была рассказать вам обо мне. Я не мог себе представить, что она не расскажет всего в первый же день. Правда, моя история стала для нее уже далеким прошлым, дело-то было еще в июне. Я видел вас и на площади Вогезов, и на набережной Орфевр. Я убеждал себя, что прятаться бесполезно, все равно меня найдут и арестуют. Ведь вы недолго бы с этим тянули?

— Если бы вы еще одну ночь провели на рынке, вас наверняка забрали бы. Полиция узнала о ночлежке «Лебедь», где вы обитали. А не то вас задержали бы в каком-нибудь ночном кабачке. Вы не запили?

— Нет.

— Редко случается, чтобы человек при таких обстоятельствах не запил.

— Меня постоянно тянуло войти в здание Уголовной полиции. Но я говорил себе, что еще не известно, в чьи руки я попаду, что меня вообще даже близко к вам не подпустят. Тогда-то я и пошел на бульвар Ришар-Ленуар.

— Я вас увидел.

— Я тоже вас увидел. Хотел сразу же подняться и позвонить, но в освещенном окне вы показались в своем халате таким огромным, что меня охватил панический страх, и я бросился бежать. Несколько часов бродил по кварталу. Раз пять проходил мимо ваших окон, но свет уже был погашен.

— Ну что ж, все ясно. Вы позволите? Мегрэ снова набрал номер коммутатора на набережной Орфевр.

— Лапуэнта, пожалуйста. Алло! Все вернулись? Кто там с тобой?

— Дежурит Люка. Сейчас пришел Жанвье.

— Приезжайте вдвоем. В закрытой машине.

— Они меня увезут? — спросил Пигу, когда Мегрэ повесил трубку.

— Это необходимо.

— Понимаю. И все-таки жутко, как будто идешь рвать зубы.

Он убил человека. Добровольно отдал себя в руки полиции. И все-таки преобладающим его чувством был страх. Страх перед побоями и жестокостью. Едва ли он сейчас думал о своем преступлении. Мегрэ вспомнил мальчишку Стирнэ, который нанес своей бабке пятнадцать ударов кочергой и так же искренне уверял его: «Я сделал это не нарочно». Комиссар пристально посмотрел на Пигу, словно хотел проникнуть в самую глубину его души. Пигу встревожил этот взгляд. Бухгалтер смутился.

— Вы хотите меня еще о чем-нибудь спросить?

— Пожалуй, нет.

Какой смысл спрашивать, жалеет ли он о том, что совершилось на улице Фортюни? Его, несомненно, спросят об этом на суде. И если он скажет правду, она вызовет различную реакцию у присяжных и, может быть, неодобрительный гул в зале.

Они долго молчали, Мегрэ допил свой стакан. Послышался шум подъезжавшей машины. Она остановилась у подъезда. Хлопнула дверца, потом другая. Мегрэ раскурил последнюю трубку — скорее чтобы побороть волнение, чем из потребности в табаке. Потом услышал шаги на лестнице и пошел отворять дверь. Вошедшие в комнату Жанвье и Лапуэнт удивленно смотрели на синеватое облачко дыма, клубившееся вокруг лампы под потолком.

— Знакомьтесь, ребята! Жильбер Пигу. У нас был долгий разговор. Завтра проведем официальный допрос.

Пигу, несколько успокоенный, разглядывал помощников Мегрэ. Они совсем не походили на тех, кто избивает людей.

— Отвезите его на набережную и дайте несколько часов поспать. Я приеду попозже.

Лапуэнт сделал Мегрэ знак, который тот не сразу понял, потому что валился от усталости с ног. Инспектор показывал глазами на запястья рук Пигу: «Наручники надеть?»

Мегрэ повернулся к бухгалтеру:

— Вам доверяют, — тихо сказал он, — но так положено. Их снимут, как только вы приедете на место.

На лестнице Пигу обернулся. В его глазах блестели слезы. Он еще раз посмотрел на комиссара, словно хотел набраться мужества.

Но не к самому ли Мегрэ относился его сочувственный взгляд?