Убийства в стиле Джуди и Панча - Джон Диксон Карр

Да, там был черный пиджак. Но это оказался, черт возьми, длинный сюртук с фалдами сзади для утренних визитов.

Я примерил его. Эффект был настолько ужасен, что пришлось тут же его снять. Мои руки на два дюйма высовывались из рукавов, и сюртук грозил лопнуть в плечах, а из-за более высокого роста Серпоса фалды сюртука доходили мне до икр; образ потешно дополняли костюм из синей саржи и яркий безвкусный галстук. Пройтись в таком наряде по английскому поезду, когда повсюду ищут беглеца, означало быть пойманным незамедлительно. Оставался единственный выход. В конце концов, никто не ожидает, что пастор будет образцом изящества в одежде…

Пятью минутами позже (ровно в одиннадцать тридцать, за двенадцать часов до свадьбы) я вышел из туалета, облаченный в костюм священника, включая воротничок. Ансамбль, хотя тесноватый и перекошенный, скорее всего, пройдет проверку на подлинность, и я постарался, чтобы мое лицо было под стать наряду. В одной руке у меня была сумка с вещами бывшего полицейского, а в другой – томик проповедей. Я шел как можно более величественно, с трудом сдерживая волнение. Поезд был длинный, и свободных мест почти не было, поскольку его расписание было согласовано с пароходом. Пассажиры были в основном американцы или канадцы, в нескольких купе шло веселье. Я прошел по трем вагонам в поисках Эвелин, заглядывая в каждое купе; по-видимому, у меня был такой торжественный вид, что одна девушка поспешно встала с коленей какого-то молодого человека, а другая поперхнулась виски. Эвелин я нашел в начале четвертого вагона. Она сидела в дальнем углу и выглядела так, словно вот-вот заплачет; обстоятельство настолько примечательное, что я поспешил распахнуть дверь. Напротив нее сидел мистер Джонсон Стоун. Стоун увидел мой костюм, и у него отвисла челюсть. Он вынул сигарету изо рта.

– Господи Исусе! – выдохнул он.

Это было слишком.

– Послушай, – сказал я и перевел дыхание, – прошу тебя в последний раз, ради бога, не мог бы ты отказаться от этой проклятой шутки о пере…

– Тсс! – прошептала Эвелин и перевела глаза в сторону сиденья возле прохода. Я повернул голову и встретился с ледяным взглядом настоящего священника англиканской церкви.

Он не был похож (по крайней мере, при беглом осмотре) на священника, это точно. Высокий и худощавый, крупное бледное лицо повернуто вбок, как у сторожевой собаки, волосы с проседью зачесаны тонкими прядями назад. Он внимательно смотрел на меня поверх очков в полуободковой оправе. Затем священник молча скрестил ноги и одну из них прижал к сиденью, чтобы дать мне пройти. В руках у него был «Таймс», он опустил глаза и зашуршал страницами.

Я решил было сказать: «Pax vobiscum»[9], но не осмелился. Повисло тяжкое молчание, как бывает в железнодорожном вагоне, когда люди хотят поговорить друг с другом, но их сдерживает присутствие незнакомцев. Тишину нарушало только постукивание колес да шелест прохладного ветерка, проникавшего в полуоткрытое окно. Я чинно прошел мимо священника и сел рядом с Эвелин.

Она явно сдерживала смех, но я должен признать, у нее это хорошо получалось. В ее карих глазах читалось восхищение. Кожа Эвелин имела тот коричневато-золотистый оттенок, который так редко встречается в жизни: и при определенных обстоятельствах это позволяло ей выглядеть невиннее, чем на пасхальной открытке. Она говорила тем выразительным, энергичным и звонким голосом, который появляется у женщин при разговоре с лицами духовного звания.

– О, я так рада, что вы здесь! – воскликнула она. – Я так боялась, что мы разминулись с вами. Конечно, мы видели, как вы садились в поезд, но я искала вас повсюду и не могла найти. О, простите меня. Мистер Стоун, это мистер… – Она остановилась в прелестном замешательстве и смущении. – Послушайте, ужасно глупо с моей стороны…

– Колдерон, – сказал я. – Томас Колдерон.

– Конечно! Мистер Стоун, это мистер Колдерон.

У Стоуна был такой вид, словно он хотел сказать: «Да что вы говорите?» Его румяное лицо выглядело сердитым за стеклами пенсне. Тем не менее он серьезно кивнул и слегка взмахнул сигаретой.

– Рад познакомиться с вами, сэр, – угрюмо произнес Стоун. – Я немного удивился, увидев вас. Садитесь. Поставьте свою сумку на полку. Эта молодая леди очень беспокоилась о вас, и она искала вас по всему поезду. Где вы были?

– В туалете, – любезно ответил я. – Такие вещи… э-э… требуют времени, вы же понимаете.

Это было ошибкой. Снова воцарилось молчание. Мой коллега-пастор не отрывал глаз от «Таймс», но его взгляд скользнул куда-то вбок. Он был очень нетороплив, сложил газету и, казалось, некоторое время размышлял, затем встал, медленно вышел из купе и закрыл за собой дверь. Мы не избавились от него, поскольку его багаж остался на полке над сиденьями, но из купе ушла напряженность.

Эвелин снова забилась в угол.

– Кен… – смиренно сказала она.

– Ну что ж, – произнес я, – ты все-таки вляпалась в переделку, верно?

Она по-прежнему излучала кротость, но в глазах у нее плясали огоньки.

– Честно говоря, старина, разве это не единственное, что можно было сделать? Серьезно. Если бы по какой-то случайности ты не появился завтра, то знаешь, что бы произошло, не так ли? А так мы оба вляпались.

В конце концов, полагаю, так оно и было. При виде этой девушки мое отношение к этому приключению изменилось. Оно по-прежнему оставалось опасным, но теперь оно начинало мне нравиться. Все выглядело превосходно. Я потянулся к Эвелин, чтобы посадить ее себе на колени, но тут же вспомнил, что мой коллега-проповедник подозрительно смотрит на нас сквозь стекло из прохода. Поэтому я чинно отпихнул ее, не дожидаясь, пока она проявит свою привязанность, и вместо этого взял в руки «Проповеди из прихода в Сассексе». Стоун чревовещал, не разжимая губ.

– Это прекрасно, – сказал он и продолжил тоном родителя, который отчитывает своего старшего сына за поздний приход домой. – Вам должно быть стыдно слоняться повсюду в маскарадном костюме, когда дома вас ждет такая прекрасная девушка! – Потом он внезапно остановился, словно ему пришла в голову неожиданная мысль, и холодно посмотрел в окно.

– Сейчас, сейчас! Только не это… – взмолилась Эвелин. – Кен, мистер Стоун ни с кем из нас не разговаривает. Был жуткий скандал, и во всем виноват Г. М. Я так и не поняла, из-за чего все произошло, это было как-то связано с новой шляпой Г. М. Когда я добралась до дома полковника Чартерса, все было кончено. Мистер Стоун пришел к Г. М., но тот не стал его слушать и вышвырнул из дома, они страшно друг на друга ругались. Я побежала за мистером Стоуном по