Остросюжетный детектив. Выпуск 10 - Эрл Стенли Гарднер

Фолкнер. Но согласитесь, мистер Мейсон, есть разница между простым любопытством и официальным интересом.

— Не беспокойтесь, у меня официальный интерес.

— Мистер Мейсон, я просто хотел бы это знать.

Мейсон улыбнулся.

— Может быть, я буду адвокатом против фирмы «Фолкнер. Недвижимое имущество».

— Неужели? — спросил Диксон.

— Я пока еще не решил.

— А почему вы так заинтересованы в этом деле?

— Я бы так не сказал.

— Ладно, мистер Мейсон, у вас своя точка зрения, а у меня своя. Я бы хотел, чтобы вы меня убедили.

— Имея две трети корпорации, Фолкнер, как я предполагаю, руководил фирмой железной рукой?

— Нет закона, запрещающего высказывать догадки, мистер Мейсон. Иногда приятно заниматься этими вещами, правда, неизвестно, к чему это приведет. У нас любят, чтобы факты преобладали над чьим-либо мнением.

— Ну, конечно, — сказал Мейсон. — Кто-то задает вопросы…

— И получает ответы, — продолжил Диксон многозначительно.

Теперь сверкнули глаза Мейсона.

— Да, но не всегда получишь нужный ответ.

— Совершенно верно, мистер Мейсон. С подобными ситуациями я постоянно сталкиваюсь в своей работе. Я спросил о вашем интересе в деле о трагической гибели Гаррингтона Фолкнера. Что означает обвинение в нарушении прав собственности, которое было выдвинуто против него?

— Речь идет о похищении фармацевтической формулы для лечения специфической болезни рыб.

— А, формула Тома Гридли, — сказал Диксон.

— Похоже, вы хорошо разбираетесь в бизнесе, мистер Диксон.

— Как человек, представляющий финансовые интересы клиента, я обязан разбираться во всех тонкостях его бизнеса.

— Возвращаясь назад, — продолжал Мейсон, — Фолкнер чувствовал себя на коне, когда, как гром среди ясного неба, Женевьева Фолкнер подала на него на развод. И он оказался в положении уже не руководителя корпорации, а просто одним из держателей акций.

— Разумеется, — уточнил вкрадчиво Диксон, — по законам этого штата, муж и жена считаются партнерами в бизнесе. Когда происходит развод, необходимо произнести раздел собственности.

— И держа Фолкнера под этой постоянной угрозой, в случае невыполнения им ваших желаний, вы должны были приобрести в лице Фолкнера злейшего врага.

Брови Диксона поползли вверх.

— Я просто представляю инвестиционные интересы Женевьевы. Естественно, я стараюсь делать это как можно лучше.

— Он раскрыл вам тонкости своего бизнеса?

— Естественно.

— Он сделал это по собственному желанию или вы просили его об этом?

— Трудно ожидать от человека в положении Фолкнера, мистер Мейсон, чтобы он прибегал ко мне каждый раз рассказать о всех деталях своих сделок.

— Но вы были заинтересованы?

— Да, конечно.

— Значит, вы просили его вам все рассказывать?

— Да, но только о вещах, которые я хотел знать.

— Это предполагает — практически обо всем?

— Я бы так не сказал, — Диксон сопроводил эти слова жестом, означающим, что он изо всех сил старается сотрудничать с Мейсоном в предоставлении любой информации.

— Когда вы в последний раз говорили с Фолкнером?

Лицо Диксона одеревенело.

— Рано или поздно этот вопрос вам задаст полиция.

Диксон положил пальцы вместе и внимательно осмотрел свои ногти.

— Мне кажется, что в последний раз вы говорили с ним вчера вечером, — сказал Мейсон.

— Что заставляет вас делать такое предположение? — посмотрел Диксон на адвоката.

— Ваша нерешительность.

— Я размышлял.

— Нерешительность — всегда нерешительность, мистер Диксон, — улыбнулся Мейсон.

— Прекрасно сказано, мистер Мейсон. Да, я размышлял и колебался. Я не знаю, то ли отвечать на ваш вопрос, то ли приберечь ответ для полиции;

— Есть ли какая-нибудь причина не отвечать мне?

— Я как раз об этом и размышлял.

— Вы хотите что-нибудь скрыть?

— Нет, конечно.

— Тогда зачем скрывать ответ на мой вопрос?

— Это некрасиво, мистер Мейсон. Я ничего не скрывал от вас и полностью ответил на ваши вопросы.

— Все же, когда вы говорили последний раз с Фолкнером?

— Ну, ладно, мистер Мейсон. Как вы догадались, вчера.

— В какое время?

— То есть когда я лично говорил с ним с глазу на глаз?

— Да, это, и еще, когда вы говорили с ним по телефону?

— Почему вы думаете, что я говорил с Фолкнером по телефону?