Бокал шампанского - Рекс Тодхантер Стаут

— Теперь я зову Остина Бэйна Красавчиком, — поведал я шефу. — По-видимому, ему дали такую кличку, потому что он на дюйм выше шести футов, но точно не знаю. Считаю нужным доложить, что он противился, и мне пришлось на него нажать. Вчера, когда он звонил и представлялся будто болен, он врал. Никакой простуды у него не было. Он объяснил, что уже трижды присутствовал на этих званых ужинах и они ему осточертели, а ко мне он обратился лишь после того, как обзвонил пятерых приятелей, но не сумел их залучить. Мы пришли к соглашению: он помогает мне попасть в «Приют Грантэма», а я ничего не расскажу его тетушке о его симуляции. Он уверяет, что она умеет больно кусаться.

Вулф хрюкнул.

— Ничто не вызывает такую жалость, как мужчина, боящийся женщины. Он не хитрит?

— Не могу сказать. Возможно, он знал, что кто-то хотел убить Фэйт Ашер таким манером, чтобы это сошло за самоубийство, и желал, чтобы при этом присутствовал бдительный, умный и наблюдательный человек, а теперь рассчитывает, что я, с вашей помощью, конечно, разоблачу убийцу.

— Вы друзья?

— Нет, сэр. Просто знакомые. Я изредка встречался с ним на вечеринках.

— Следовательно, его выбор, по-видимому, пал на тебя per se[3].

— Конечно. Поэтому я и взял на себя труд поехать повидаться с ним. Чтобы выяснить — что к чему. К миссис Ирвин в «Приют Грантэма» можно было попасть и иными путями.

— Но ты не пришел ни к какому заключению?

— Нет, сэр.

— Очень хорошо. Пф! Бояться женщин! — Он взялся за свою книгу, а я отправился на кухню выпить стакан молока.

На следующее утро, в четверг, в восемь тридцать, я вел наш «герон» по Сорок шестой улице, направляясь на Вест-Сайдское шоссе. Год назад покупка этой машины вызвала у нас споры, которые до сих пор еще не завершились. За машины платит Вулф, а я только их вожу, и я хотел иметь более поворотливую машину, но это натолкнулось на убежденность Вулфа, что любой человек в двигающемся автомобиле подвергает себя смертельной опасности, которая обратно пропорциональна величине машины. В сорокатонном грузовике он еще мог бы чувствовать себя более или менее спокойно. Поэтому мы и приобрели «герон».

Когда я доехал до Гоуторн-серкл, пошел снег. Наконец, съехав с шоссе на проселок и проехав еще несколько миль, я свернул к воротам, над которыми красовалась вывеска: «Приют Грантэма».

Вырулив по узкой, расчищенной от снега аллее, я затормозил и остановился. Я оказался блокированным, хотя и не снегом. Прямо передо мной стояло девять или десять краснощеких, со сверкающими глазами девиц в разноцветных куртках и пальто, без головных уборов. Их вполне можно было принять за школьниц старших классов, если бы не одно обстоятельство: все до единой были полноваты в талии. Загородив мне дорогу, они ухмылялись мне в лицо, сверкая белыми зубами.

Я опустил стекло и высунул голову.

— С добрым утром. Какие будут предложения?

Одна, с копной каштановых волос, громко спросила:

— Вы из какой газеты?

— Не из какой. Сожалею, если разочаровал вас. Я рассыльный. Вы сможете обойти машину?

Отозвалась другая, блондинка:

— Если вы прижметесь к самому краю, мы пролезем. — Она обернулась и скомандовала: — Назад, девочки, дайте проехать.

Девицы подчинились. Когда они посторонились, я направил машину вперед и направо и остановил впритык к снежному валу. Сказав, что теперь все в порядке, они поодиночке стали протискиваться по узкому проходу мимо машины. Они пробирались боком, что показалось мне неправильным, так как сбоку они были куда шире, чем с фронта. И идти им следовало спиной к машине и лицом к снежному валу, так как снег куда мягче, но нет, все они шли лицом ко мне. Некоторые из них, пробираясь мимо меня, делали дружеские замечания, а одна с остреньким подбородком и пляшущими черными глазками просунула руку в машину и дернула меня за нос.

«Приют Грантэма», чье-то бывшее загородное поместье, раскинулся на площади в целый акр и был обсажен вечнозелеными деревьями, покрытыми густым снегом, и лиственными деревьями, голыми сейчас, словно скелеты. Перед домом была расчищена небольшая площадка, достаточная, чтобы оставить там машину. Я пошел по дорожке к парадной двери, открыл ее и оказался в холле величиной с гостиную в доме миссис Робильотти. Навстречу мне поднялся человек, которому никогда снова уже не будет восьмидесяти, и прошамкал:

— Ваша фамилия?

Я назвался. Он ответил, что миссис Ирвин ожидает меня, и провел в помещение поменьше, где за рабочим столом сидела женщина. Когда я вошел, она отрывисто произнесла:

— Надеюсь, вы не раздавили моих питомиц?

— Ни в коем случае, — заверил я.

— Благодарю вас. — Она указала мне на стул. — Садитесь. Из-за снега нам едва не пришлось сидеть дома, но прогулка и свежий воздух нам необходимы. Вы из газеты?

Я ответил, что нет, и собрался было развить свою мысль, но она захватила инициативу:

— Мистер Бэйн сказал, что вас зовут Арчи Гудвин и что вы его друг. Судя по газетам, в тот вечер у миссис Робильотти был человек под этим именем. Это вы?

Я оказался в невыгодном положении. Ее гладко зачесанные волосы, тронутые сединой, плотная маленькая фигурка и быстрые карие глаза, посаженные далеко друг от друга, напоминали мне мисс Кларк, мою учительницу геометрии в Охайо, а мисс Кларк, как мне казалось, видит меня насквозь. Я выждал, размышляя, какую линию поведения избрать. Сперва я должен был решить, сказать ли ей, что я тот самый человек или нет.

— Да, — произнес я, — это был я. В газетах также упоминалось, что я служу у частного детектива по имени Ниро Вулф.

— Да, знаю, читала. Вы приехали сюда в качестве детектива?

Конечно же, она хотела докопаться до истины. Точно, как это любила мисс Кларк. Но я надеялся, что я в достаточной степени мужчина, чтобы не бояться женщин.

— Лучшим ответом будет объяснение, зачем я сюда приехал. Вы знаете, что произошло на том ужине, и знаете, что я был там. Существует мнение, что Фэйт Ашер покончила с собой. У меня создалось впечатление, что полиция может остановиться на таком заключении. Но исходя из того, что я видел, и того, что не видел, я в этом сомневаюсь. Мое личное мнение — она была убита, и если это так, то