Альфред Мейсон - Дом стрелы

– Да, верно.

Теперь пришла очередь Ано с любопытством взглянуть на Джима. На лице детектива явственно отражалась мысль: «Придется уделять вам особое внимание, друг мой», но он не стал облекать ее в слова.

– Я не хотел, чтобы этот вопрос был задай, – сказал Ано. – Почему?

– Потому что в нем не было нужды, а ненужные вопросы создают путаницу, которой следует избегать.

Джим не поверил ни единому слову этого объяснения. Он слишком хорошо помнил быстрое движение и взгляд, которым Ано удержал его. Оба были безошибочными признаками тревоги. Но Ано едва ли встревожила перспектива услышать ненужный вопрос. Несомненно, существовала куда более веская причина его поведения. Но Джим был не в силах ее понять.

Кроме того, являлся ли этот вопрос таким уж ненужным?

– Безусловно, – ответил ему Ано. – Предположим, мадемуазель коснулась в темноте лица мужчины с его грубой кожей, щетиной на щеках и подбородке и короткими волосами на голове. Разве это не было бы для нее самым жутким впечатлением от всего инцидента? Она наверняка отметила бы эту деталь в своем повествовании.

Джим признавал справедливость довода, но это не приближало его к решению проблемы – почему детектив так резко возражал против его вопроса. Однако следующее замечание Ано сразу же отвлекло Джима от этих мыслей.

– Мадемуазель Энн коснулась лица женщины – если только в ту ночь она вообще притрагивалась к чьему-то лицу.

– Вы считаете, что она нам солгала? – изумленно воскликнул Джим.

Ано протестующе поднял руку.

– Я ничего не считаю. Я ищу преступника.

Джим припомнил искаженное ужасом лицо Энн Апкотт и ее дрожащий голос.

– Не может быть, чтобы она лгала! Никто не сумел бы так убедительно изобразить страх.

Детектив рассмеялся.

– Поверьте мне, друг мой, – все великие преступницы являются одновременно великими актрисами. Мне неизвестны исключения из этого правила.

Изумление Джима слегка уменьшилось – он постепенно привыкал к этой идее. И все-таки эта девушка с ее свежим, как весенняя зелень, лицом…. Нет!

– Энн Апкотт не получила ничего по завещанию миссис Харлоу, – возразил Джим. – Зачем ей было убивать старую леди?

– Подождите, друг мой! Проанализируйте как следует ее историю. Вы увидите, что она распадается на две части. – Ано растоптал сигару каблуком, предложил одну из своих черных сигарет Джиму Фробишеру и закурил другую сам, долго зажигая ее спичкой. – Одна часть состоит из пребывания мадемуазель Энн в своей спальне в одиночестве – весьма эффектно преподнесенная история о страхе, но, в конце концов, ее мог изобрести любой. Вторую часть изобрести было бы не так легко. Открытая дверь между комнатами, свет в спальне мадам, голос, шепчущий: «Так-то лучше», звуки борьбы… Нет, друг мой, я не верю, что это вымысел. Уж слишком здесь много мелких деталей, которые явно имели место в действительности. Белый циферблат часов и стрелки, указывающие время… Нет, думаю это правда. Но ее можно по-разному интерпретировать. Вспомните, что сегодня утром Ваберский рассказал нам историю об улице Гамбетта и Жане Кладеле.

– Ну?

– А я потом спросил вас, не мог ли он приписать мадемуазель Харлоу собственные действия.

– Да, помню.

– Отнеситесь таким же образом к истории Энн Апкотт, – продолжал Ано. – Предположим, что в тот день она отперла дверь между комнатами. Что может быть легче? Мадам Харлоу днем была на ногах, и ее спальня пустовала. К тому же дверь вела не непосредственно в спальню, иначе мадам могла бы обнаружить, что она незаперта, а в гардеробную.

– Да, – согласился Джим.

– Тогда продолжим! Вечером мадемуазель Харлоу уходит на бал к мосье де Пуйяку. Энн Апкотт отправляет Гастона спать. Дом погружается во мрак и тишину. Предположим, к Энн присоединился некто с ядом отравленной стрелы в шприце. Предположим, они вошли в «Сокровищницу», и Энн Апкотт включает на секунду свет, давая спутнику возможность пересечь комнату и открыть дверь. Предположим, шепот: «Так-то лучше» – принадлежал самой Энн Апкотт, стоящей у безжизненного тела мадам Харлоу и обращающейся к спутнику.

– Но кто же был этот спутник? – осведомился Джим.

Ано пожал плечами.

– Почему не Ваберский?

– Ваберский? – воскликнул Джим.

– Вы спросили меня, что приобретает Энн Апкотт с помощью убийства мадам, и сами ответили на свой вопрос – ничего. Но был ли ваш быстрый ответ исчерпывающим, мосье Фробшнер? Ваберский рассчитывал на недурное наследство. Что, если он в обмен на помощь мадемуазель Энн предложил поделиться с ней? Разве это не мотив? В конце концов, что нам известно об Энн Апкотт, кроме того, что она платная компаньонка и, следовательно, бедна? – Детектив всплеснул руками. – Откуда она взялась? Каким образом оказалась в этом доме? Не была ли она подругой Ваберского?

Возглас Джима заставил его умолкнуть.

Джим думал о Ваберском как о возможном убийце – если убийство имело место, – который, не получив наследства, перешел к шантажу и ложным обвинениям. Но он не связывал с ним Энн Апкотт вплоть до этого момента на Террасной башне. Теперь же его начали одолевать воспоминания. Например, адресованное ему письмо. Энн утверждала, что Ваберский претендовал на ее поддержку и она отвергла его требование. Но не было ли это письмо коварной уловкой? Мысленно Джим представлял себе сцену, абсолютно непохожую на расстилающуюся перед ним панораму, – ярко освещенный зал, толпа вокруг длинного зеленого стола и стройная светловолосая девушка, сидящая за столом, проигрывающая раз за разом, покуда лопаточка крупье не сгребла всю ее маленькую кучку банкнот, и отходящая от стола с поднятой головой, но с дрожащими губами.

– Ага! – проницательно заметил Ано. – Похоже, вы что-то знаете об Энн Апкотт, друг мой. Что же именно?

Джим колебался. Ему казалось непорядочным по отношению к девушке рассказывать об этом. Возможно, история имеет вполне невинное объяснение. С другой стороны, лучше дать ей шанс это объяснить. К тому же необходимо учитывать интересы Бетти. Ведь он прибыл в Дижон ради нее.

– Хорошо, я расскажу вам, – заговорил Джим. – Во время нашей встречи в Париже я сказал, что никогда в жизни не видел Энн Апкотт. Тогда я сам этому верил. Только когда она танцевала в библиотеке вчера утром, я понял, что ввел вас в заблуждение. Я видел Энн за столом в казино в Монте-Карло в прошлом январе и сидел рядом с ней. Девушка была одна и все время проигрывала. Ей удручающе не везло, но она держалась спокойно. Единственными признаками волнения были пальцы, судорожно сжимавшие сумочку, и испуганный взгляд, который она бросила на других игроков, поднявшись из-за стола, как будто опасаясь, что они станут жалеть ее. Я, напротив, выигрывал и потихоньку бросил на пол тысячефранковую купюру, наступив на нее ногой. Когда девушка повернулась, собираясь отойти, я остановил ее и сказал по-английски, угадав в ней соотечественницу: «Это ваши деньги.

Вы уронили их на пол». Она улыбнулась, покачала головой и в следующий момент скрылась в толпе. Поиграв еще немного, я тоже встал, и, когда проходил мимо входа в бар по пути за своим пальто, девушка поднялась из-за столика и обратилась ко мне по имени. Она поблагодарила меня и сказала, что, несмотря на крупный проигрыш, отнюдь не осталась без средств к существованию. Я в этом сомневался, так как на ней не было ни колец, ни ожерелья, ни каких-либо других украшений. Девушка вернулась к своему столику, за которым сидела в компании мужчины. Разумеется, это была Энн Апкотт, а мужчина – Ваберский. Несомненно, от него она и узнала мое имя.

– Этот эпизод произошел до того, как Энн Апкотт обосновалась в Мезон-Гренель? – осведомился Ано.

– Да, – ответил Джим. – Думаю, она познакомилась с миссис Харлоу и Бетти в Монте-Карло и вернулась с ними в Дижон.

– Безусловно, – кивнул детектив. Некоторое время он сидел молча, а затем негромко произнес: – Это выглядит не слишком хорошо для мадемуазель Энн.

Джиму пришлось с ним согласиться.

– Но подумайте, мосье Ано, – указал он. – Если Зин Апкотт замешана в преступлении, хотя я этому не верю, почему же она по своей воле рассказала о том, что слышала в ту ночь, и придумала лицо, склонившееся к ней в темноте?

– У меня есть идея на этот счет, – ответил Ано. – Она рассказала об этом после того, как я объявил, что сегодня мы должны сломать печати и открыть комнаты. Не исключено, что в этих комнатах мы можем обнаружить то, что побудило ее навести подозрение на какую-то другую женщину, находившуюся в доме, – Жанну Боден или горничную мадемуазель Харлоу, Франсину Роллар.

– Но не на саму мадемуазель Бетти, – быстро вставил Джим.

– Нет-нет! – Ано махнул рукой. – Об этом свидетельствуют часы на шкафчике – они ведь оправдывают мадемуазель Бетти. Ну, сегодня мы это выясним. А пока что, друг мой, вы опаздываете на ваш ленч.

Детектив поднялся со скамейки, и, бросив последний взгляд на магическую гору, этот аванпост Франции, они повернулись лицом к городу.