Удивительное похищение королевского бриллианта - Вазим Хан

в курсе, что он пустил в ход свои связи, чтобы вытащить шею из петли и самому устроиться в ЦБР. А так как вы уже покинули полицию, он ничего не мог вам сделать. Но он выяснил, что я помогал вам. Поэтому переключился на меня. Он обвинил меня в том, что я избил подозреваемого так, что ему потребовалась госпитализация.

– А ты избил его?

– Нет.

Чопра не сводил взгляд с Рангваллы, и тому хватило такта покраснеть.

– Ну, может, и ударил разок, но не сильнее, чем обычно. Уж точно не так ужасно, чтобы тот попал в больницу. Он так сильно избил жену, что она впала в кому. Он был пьян и сопротивлялся при аресте. Я швырнул его в камеру, и все с ним было в порядке. Но после разговора с Рао тот заявил, что я чуть не прикончил его. Спустя день появилось фальшивое медицинское заключение. Вот и все.

– Что ж, дружище, похоже, Рао продолжает доставлять нам обоим неприятности.

Чопра вкратце рассказал Рангвалле о краже бриллианта из короны королевы Елизаветы и бедственном положении Шекхара Гаревала.

Рангвалла признался, что, хоть он и был в унынии все это время, эта история и его взволновала. О ней трубили во всех новостях. Как раз утром правительство Индии объявило об огромной награде за любую информацию, которая приведет к возвращению бриллианта. За каких-то несколько часов сотни невинных людей обвинили в краже, а еще властям передали десятки «Кохинуров». Все до единого оказались фальшивками.

Рангвалла цинично хмыкнул:

– Они как будто плохо знают свой народ.

– Это дело запутанное, – сказал Чопра, доедая остатки курицы. – Грабители необычайно умны. Они все заранее спланировали. Достали нужное оборудование. Они были не ограничены в средствах. Все сделано профессионально.

– Думаете о том же, что и я, сэр? – сказал Рангвалла.

– Рангвалла, даже богу неведомо, что творится в твоей голове. Но если ты думаешь, что за этим стоит какая-нибудь крупная преступная группировка, то да, я думаю о том же.

– И кто у вас в главных подозреваемых?

– А твоя версия? – спросил Чопра.

– Банда Рохана, шайка Даса, группировка Чохана. Для всех этих крыс «Кохинур» как кусок сыра размером с луну.

Чопра покачал головой.

– Вынужден признать, работу свою они выполнили виртуозно. И прекрасно замели следы.

– Они всегда где-то допускают ошибку, сэр, – ободряюще произнес Рангвалла.

– Да. Но раз я отвечаю за спасение Гаревала, нам придется как-то самим обнаружить эту ошибку, причем как можно скорее, не привлекая внимания нашего дружка Рао. Он вознамерился все повесить на Гаревала.

Теперь Рангвалла покачал головой.

– Как люди вроде Рао сами себя переносят? Где они каждое утро оставляют совесть? Иногда из-за таких, как он, я думаю, что наша страна обречена.

Чопра нахмурился.

– Не теряй веру в человечество. Человечество – это океан: несколько капель грязи не смогут загрязнить его весь.

Рангвалла уставился на него.

– Кажется, это сказал Ганди.

Чопра покраснел. Все его подчиненные знали, что Чопра преклоняется перед Ганди. Но не все были в восторге от его доморощенной мудрости.

Внезапно в кармане завибрировал телефон, заиграв воодушевляющий припев патриотической песни «Ванде Матарам».

Поппи прислала сообщение: «Не забудь прийти в школу. Встреча с директором Лобо будет в четыре. P. S. Ты принял таблетки?»

Чопра выругался. Встреча! Совсем вылетела из головы! Он посмотрел на часы. Без пятнадцати четыре. Он опоздает.

– Идем, – сказал он, поднявшись так резко, что его салфетка слетела на пол.

– Куда?

– В Католическую школу для мальчиков святого Ксавье.

Пропавшая голова

Католическая школа для мальчиков святого Ксавье, расположенная в шикарном районе Джуху, только недавно отметила столетний юбилей, таким образом буквально увековечив славное наследие своих педагогических и благотворительных начинаний в самом противоречивом городе Индии. Чопра совсем недавно познакомился с яркой историей этого знаменитого учреждения и теперь, проходя сквозь кованые железные ворота, начал ее вспоминать.

Ровно сто лет назад архиепископ Бомбея пригласил на субконтинент португальских миссионеров в надежде, что это поможет исполнить божественную миссию обращения язычников в христианство. Ревностных католиков поразило зрелище нищеты и страданий, потому они построили сиротский приют, который позже превратили в школу. Они надеялись, что в школе будут проповедовать слово Божие людям в том податливом возрасте, когда еще не обидно слышать, что семь тысяч лет их предки верили в языческую чушь и что если они сами не осознают ошибочность этого пути, то будут преданы геенне огненной.

Довольно скоро школа стала неотъемлемой частью Мумбаи.

Сейчас это было одно из самых престижных образовательных учреждений в городе, и родители готовы были платить баснословные деньги, чтобы внести имена своих будущих миллиардеров Амбани и Тата в благословенный список учеников. Школа оставалась верной своим корням и старалась привить каждому ученику чувство гражданской ответственности и стремление к милосердию. Теперь для поступления необязательно было исповедовать христианство, тем не менее предполагалось, что воспитанники усвоят христианские добродетели – такие как порядочность, честность и доброта к ближнему.

Чопра надеялся, что и жена его все это берет на заметку.

Когда Поппи рассказала ему, что будет работать учителем актерского мастерства и танцев в школе святого Ксавье, он сперва подумал, что это шутка.

Но Поппи и не думала шутить.

Спустя двадцать четыре года она наконец решила, по ее собственному выражению, побороться за место под солнцем.

Чопра знал, что Поппи многие годы страдала от того, что у них не может быть детей. Его это тоже огорчало, хоть он и старался скрыть свое разочарование, чтобы Поппи не подумала, будто он ее в этом винит. И он знал, что Поппи никогда не могла понять, почему он так яро противится идее усыновления. Он сам толком не мог это объяснить. Но каждый раз, задумываясь о том, чтобы взять приемного ребенка, чужого, он тут же отказывался от этой мысли. Дело не в том, что он не смог бы полюбить неродное дитя. Наоборот, он испытывал странное чувство, что этот ребенок не сможет поверить в него. Поверить в подлинность его отцовства.

Да и в конце концов, какие отцовские качества могли у него быть? Он тридцать лет делал только одно – был полицейским. Работал много часов за мизерную плату, разбирался с насильниками и убийцами, мошенниками и хулиганами, ворами и аферистами. Как все эти навыки могут пригодиться в воспитании нового человека?

И все же часто в вечерней тишине он думал, что, может, чересчур эгоистичен и что жена расплачивается за его эгоизм.

Поппи любила детей, а они любили ее. Поэтому он и не возражал, когда она рассказала о своей новой работе.

Чопра считал себя приверженцем традиций, но не в устаревшем смысле. Он не был против того, что Поппи работает, но переживал за нее. Ему казалось, что жена не понимает, во что именно ввязывается.

Уже позже, когда он узнал, что у Поппи был еще и скрытый мотив для