Эллен Вуд - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).

Ужасное происшествие отрезвило ее. Несколько минут она лежала на полу в полуобморочном состоянии — как бывало всякий раз, после припадка силы покинули ее. Затем она спустилась вниз, чтобы поглядеть, что сталось с Джейн Кросс.

Джейн была мертва. Матильда, которой уже приходилось сталкиваться со смертью, поняла это сразу. В ужасе и раскаянии она чуть вновь не лишилась чувств. У нее и в мыслях не было убивать Джейн или хоть как-то навредить ей — ведь она была к ней очень привязана, но в моменты ярости она никак не могла совладать с собой. Первым делом Матильда кинулась к садовой калитке и заперла ее, чтобы никто не мог войти в дом этим путем. Она сама толком не знала, как пережила последующие полчаса. Матильда и прежде боялась увидеть в доме призрак умершего Эдмунда Пихерна, и теперь снова мертвец в доме! Однако, несмотря на страх и душевные терзания, инстинкт самосохранения давал о себе знать. Что же делать? Как отвести от себя подозрения? Нельзя же выбежать из дома с криком: «Все сюда, Джейн Кросс нечаянно свалилась с лестницы!» — никто бы не поверил в такую случайность. К тому же платье несчастной было порвано в клочья! В это время кто-то позвонил у ворот, повергнув Матильду в состояние непреодолимого ужаса. Еще один звонок! Дрожа и задыхаясь от страха, Матильда затаилась на кухне, но третьего звонка не последовало. Звонил в дверь, разумеется, Томас Оуэн.

Нужда — мать изобретательности. Необходимо было что-то предпринять, и Матильда спешно придумала план действий. Она достала скатерть, положила на стол хлеб и сыр и, взяв кувшин, отправилась, как обычно, за элем к ужину. Несколько мгновений она стояла у парадной двери, глядя по сторонам и дожидаясь, чтобы на дороге никого не было. Затем Матильда выскользнула наружу, осторожно заперла дверь, а ключ позднее бросила в гущу кустов у дома номер один. Теперь она и сама никак не могла попасть обратно — она не вошла бы туда одна ни за что на свете, пусть кто-нибудь взломает дверь! На всем пути до почты — а она и в самом деле заходила туда — и затем до «Лебедя» Матильда мысленно репетировала свою историю. И читателю уже известно, что ей удалось обвести нас всех вокруг пальца. Что касается визита ее брата, то она поведала Томасу Оуэну чистую правду, хотя, когда он впервые заговорил с ней об этом на церковном дворе, ее чувства были в таком смятении, что она убежала, закричав от ужаса. Но как несчастной Матильде удавалось жить, придерживаясь выдуманной ею истории, как она выносила снедавшее ее изнутри бремя вины и страдания, — этого нам не узнать никогда. Боль и раскаяние терзали ее денно и нощно, и, несомненно, это сказалось на рассудке бедной девушки, в конце концов повергнув ее в пучину безумия.

Такова подлинная история трагического происшествия в доме номер семь, которое явилось великой загадкой для всего Солтуотера. Все произошедшее не было предано широкой огласке, и лишь несколько человек, особо заинтересованных в разгадке тайны, узнали всю правду. Матильду Валентайн поместили в лечебницу для душевнобольных, где она, скорее всего, проведет остаток своей жизни. Томас Оуэн и его жена наслаждаются безмятежным счастьем, долгим, как летний день.

ГРАНТ АЛЛЕН

1848–1899

Перевод и вступление Юлии Климёновой

Современники Гранта Аллена так характеризовали его: атеист, социалист, ботаник, зоолог, химик, физик, антрополог, историк, журналист, критик, романист. В этом длинном списке писательское ремесло недаром стоит на последнем месте. Сам Аллен признавался, что его страсть — философия, да и вообще наука, а до беллетристики он «докатился». Тем не менее именно литературная деятельность принесла ему славу.

Чарльз Грант Блэрфинди Аллен родился в Канаде в 1848 году в семье священника, образование получил в Великобритании (школа Короля Эдуарда в Бирмингеме, Мертон-колледж в Оксфорде). После окончания Оксфорда женился и переехал на Ямайку, где три года преподавал логику, философию, этику в Королевском колледже. Вернувшись в Англию, Аллен опубликовал ряд серьезных трудов по теории эволюции и занялся журналистикой, но скоро понял, что научно-популярные статьи не приносят особого дохода. В 1884 году он дебютировал как прозаик, опубликовав сборник рассказов «Странные истории» и роман «Филистия». Стыдясь своих первых опытов, Аллен писал под псевдонимами. Но его произведения имели большой успех, и он решил заняться литературой всерьез.

Творчество Аллена поражает разнообразием жанров. Самый скандально известный роман «Женщина, которая смогла» (1895), с критикой современных автору взглядов на соотношение морали и секса, можно назвать нравственно-философским. В историю мировой научной фантастики Аллен вошел как один из первооткрывателей темы путешествий во времени («Британский варвар», 1889). Есть у него и готические повести, например «Башня Волверден».

Однако более всего Аллен знаменит своими детективами. Особенно популярен был сборник «Африканский миллионер». Главный герой плутовских детективов Аллена — ловкий мошенник, мастер перевоплощения полковник Клей. Читателю не приходится гадать, кто провернул очередную комбинацию (это всегда Клей). Важно то, как ему это удалось.

Аллен писал и «женские» детективы. Его любимые героини — Лоис Кейли и Хильда Уэйд. Кстати, «Хильду Уэйд» заканчивал за Аллена его близкий друг сэр Артур Конан Дойл, поскольку автор был тяжело болен.

Рассказ «Рубины Реманетов» принадлежит к ранним произведениям Аллена. В нем соблюден один из основных принципов детективного жанра: виновен тот, кого подозревают меньше всего.

Впервые рассказ был опубликован в 1892 году в журнале «Стрэнд». Grant Allen. The Great Ruby Robbery. — The Strand Magazine, 1892.

Ю. Клинёнова, перевод на русский язык и вступление, 2008

ГРАНТ АЛЛЕН

РУБИНЫ РЕМАНЕТОВ

Персис Реманет была богатой американской наследницей. Как она сама справедливо замечала, это стало обычной профессией для молодой женщины: в наши дни что ни американка, то богатая наследница. В лондонском обществе бедная девушка из Калифорнии явилась бы приятной неожиданностью. Но до сих пор лондонскому обществу на таковых не везло.

Персис Реманет возвращалась домой с бала у Уилкоксов. Она конечно же гостила у сэра Эверарда и леди Маклур в их доме в Хэмпстеде. Я не случайно сказал «конечно же»; ведь если вам или мне доведется посетить Нью-Йорк, нам придется остановиться в «Виндзоре» или на Пятой авеню, рассчитывая только на собственные средства (пять долларов в день, не считая вина и дополнительных расходов); но когда в Лондон приезжает хорошенькая американка (а каждая американка по определению хорошенькая, по крайней мере в Европе; полагаю, дурнушек они оставляют для домашнего потребления), она неизбежно гостит либо у вдовствующей герцогини, либо у знаменитого члена Королевской академии художеств, каковым и являлся сэр Эверард. Янки посещают Европу, чтобы увидеть, среди всего прочего, наше искусство и нашу знать, и благодаря свойственному им упорству умудряются попасть в такие дома, куда нам с вами никогда не раздобыть приглашений, даже если мы посвятим этому делу все долгие годы нашей добродетельной жизни.

Однако к Уилкоксам Персис ездила не с леди Маклур. Маклуры были слишком важными особами, чтобы знаться со всякими там Уилкоксами, которые хотя и пользовались колоссальным влиянием в Сити, но картин не приобретали; а академики, как вы знаете, не снисходят до просвещения дельцов из Сити, за исключением собственных клиентов. (Академики обычно называют их «покровителями искусств», но я предпочитаю простое деловое слово: оно звучит не так покровительственно.) Итак, Персис заняла место в карете миссис Данкан Харрисон, жены известного члена парламента от Хакнесского округа Эльметшира, предложившей довезти ее к Уилкоксам и обратно. Миссис Харрисон слишком хорошо знала обычаи и нравы американских наследниц, чтобы предлагать себя Персис в качестве дуэньи. В самом деле, Персис, будучи свободной гражданкой Америки, стоила трех замужних англичанок и отлично могла о себе позаботиться в любой части света.

Надо заметить, что у миссис Харрисон был брат, ирландский баронет сэр Джастин О'Бирн, ранее служивший в восьмом гусарском; он сопровождал дам к Уилкоксам и потом обратно в Хампстед, устроившись на заднем сиденье экипажа. Сэр Джастин был одним из тех очаровательных ирландцев, ни на что особо не годных и ничем определенным не занятых, которых все любят и все осуждают. Он побывал везде, попробовал все, — вот только на хлеб себе не зарабатывал. Отсутствие арендной платы в 6о-х и 70-х не помешало его отцу, старому сэру Теренсу О'Бирну, так долго представлявшему Коннемару в дореформенном парламенте, послать сына Джастина в Итон, а позже — в модный колледж в Оксфорде. «Он воспитал меня как джентльмена, — с сожалением говаривал сэр Джастин, — но упустил из виду, что джентльмену требуется соответствующий доход».