Жорж Сименон - Мегрэ и ленивый вор

— А чем занимается его сын?

— И он тоже проводит часть года в Париже, но живет тут меньше, чем отец. Занимается спортом, ездит кататься на лыжах в Швейцарию, Австрию, принимает участие в автогонках, в гребных состязаниях — в Англии, на Лазурном побережье, играет в поло…

— Так, значит, у него нет определенных занятий?

— Ему не надо работать. Он достаточно богат.

— Женат?

— Был, в течение года, на красивой манекенщице. Сейчас разведен. Но хватит расспросов, Мегрэ! Не знаю, ни куда вы клоните, ни что вас действительно интересует. У меня создалось впечатление, что вы ведете со мной какую-то игру — кто кого перехитрит. Прошу только одного: не предпринимать никаких шагов, не посоветовавшись со мной. Говоря, что Стюарт Вильтон большой друг Франции, я хотел бы это особенно подчеркнуть. Не зря же его наградили орденом Почетного легиона. Он очень богат, а деньги держит и тратит у нас, во Франции. Словом, он принадлежит к людям, с которыми надо считаться. Его частная жизнь нас совершенно не касается, разве что он преступит закон — чего я совершенно в его положении не ожидаю. Если говорить откровенно, я бы не удивился, узнав, что он страдает какой-нибудь манией, извращением, даже чем-то вроде эротомании… Но это меня нисколько не касается, и вообще я не хотел бы об этом знать.

— А о его сыне вы не могли бы рассказать мне побольше?

— Только то, что в свое время его развод стал громким делом. Может быть, и вы что-то об этом слышали? Нет? Так вот, эта красивая манекенщица, Лида, на которой женился Вильтон-младший, если не ошибаюсь, венгерка, имела не самую хорошую репутацию… Стюарт Вильтон не одобрил его выбора. Несмотря на это, сын женился против его воли, а через некоторое время убедился, что жена изменяет ему с его собственным отцом. Однако до скандала дело не дошло. В этих кругах таким делам не дают широкой огласки, все устраивается тайно, как и надлежит людям благовоспитанным. Только стало известно, что Вильтон-младший быстро развелся.

— А что сейчас делает эта Лида?

— Все произошло три года тому назад. Их фотографии появлялись в разных газетах. Позднее эта дама переходила из рук в руки. Ее видели всегда с важными господами, иногда с дипломатами, голос которых имел значение на международных форумах. В последнее время, если не ошибаюсь, она живет с каким-то итальянским князем в Риме. Вы это хотели узнать?

— Сам не знаю, что я хотел узнать.

Так и было на самом деле. Какое-то мгновение Мегрэ хотелось сыграть в открытую, рассказать все Дане как коллеге, но он подумал, что каждый из них видит это дело по-своему. И каждый из них вращается в своих кругах. Комиссару Дане, чтобы раздобыть определенную информацию, достаточно пойти к знакомым на чашку чая в пять часов, зато комиссар Мегрэ должен в своих целях сидеть за столиком, накрытом бумажной скатертью, в какой-то забегаловке, куда приходят на свой скромный обед рабочие.

— Еще один, уже последний вопрос: Стюарт Вильтон сейчас в Париже?

— Если только не развлекается на Ривьере. Я могу проверить. Будет лучше, если я сам разузнаю, а не вы, Мегрэ!

— А Вильтон-младший?

— Если он в Париже, то всегда останавливается в отеле «Георг V» на Елисейских полях.

— Благодарю вас, Дане!

— Пожалуйста, помните: прошу быть осторожным!

— Обещаю!

Конечно, у комиссара Мегрэ не было намерения лично навестить Стюарта Вильтона и задавать ему щекотливые вопросы. Но в отеле «Георг V» ему ответят вежливо, хотя и не очень охотно.

Судебный следователь Кажу знал, что делал, когда дал газетам информацию, что убийство в Булонском лесу следует отнести к сведению личных счетов между представителями преступного мира. Интерес к такому преступлению угасает, в нем нет никакой сенсации, ничего такого, что могло бы разжечь человеческое любопытство.

Уровень заинтересованности читателей зависит от того, кто жертва, от способа, которым ее лишили жизни, а также от места, где было совершено преступление.

Если бы Кюэнде был убит, например, в каком-нибудь кабаре на Елисейских полях, сообщения появились бы на первых полосах газет с жирными заголовками. Но такой случай, как находка в Булонском лесу трупа никому не известного человека, не был чем-то чрезвычайным, и упоминание о нем не имело в себе ничего такого, что могло бы привлечь внимание людей, читающих газеты в метро.

Уголовник, рецидивист, не совершивший никакого громкого преступления, труп которого можно будет выловить в Сене и отметить это событие петитом в рубрике «Происшествия и кражи», оставался только неизвестным, не стоящим того, чтобы его запомнить.

А ведь именно он, Кюэнде, так сильно заинтересовал Мегрэ, больше, чем Фернан и его банда, и поэтому с такой энергией комиссар принялся за распутывание этого дела на свой страх и риск, не имея официального указания.

В связи с нападением на улице Лафайет вся полиция была поставлена на ноги. По делу Кюэнде бедный инспектор Фумель, не имея в своем распоряжении ни автомобиля, ни даже уверенности, что ему вернут деньги, потраченные на такси, был обречен на поиск преступника в одиночку.

Ему придется отправиться на улицу Муфтар, произвести обыск в квартире старой Жюстины, задавая при этом ей разные вопросы, на которые она будет отвечать по-своему, наверняка стараясь вывернуться.

На всякий случай Мегрэ позвонил еще раз в прозекторскую, но вместо того чтобы обратиться к доктору Ламалю или кому-то из его ассистентов, пожелал поговорить с одним из работников лаборатории, которого знал давно и который не раз оказывал ему мелкие услуги.

— Скажите, Франсуа, вы были при осмотре тела Оноре Кюэнде, которого нашли в Булонском лесу?

— Конечно, присутствовал. А вам еще не прислали рапорт, господин комиссар?

— Следствие веду не я. Но мне хотелось бы знать результаты осмотра.

— Понимаю. Доктор Ламаль считает, что этому человеку нанесли по крайней мере десяток ударов по голове. Первый удар был нанесен сзади, в затылок, с такой силой, что основание черепа было расколото и смерть наступила мгновенно. А доктор Ламаль знает, что говорит. Он, конечно, не такой патологоанатом, каким был наш покойный доктор Поль, но и на его знания можно положиться.

— А следующие удары?

— Их наносили тогда, когда он был уже мертв. Голова и лицо совершенно изуродованы.

— Каким орудием нанесены эти удары?

— На эту тему у нас была длительная дискуссия. В конце концов врачи пришли к единодушному мнению: это не нож и не лом, не кастет и не разводной ключ, а значит, и не одно из орудий преступления, чаще всего встречающихся в подобных случаях. На сей раз это должен был быть предмет тяжелый, массивный, с острыми краями.

— Может быть, какая-нибудь статуэтка?

— Такую возможность приняли во внимание и отметили как одну из вероятных в рапорте.

— А удалось ли установить хотя бы приблизительно, в котором часу наступила смерть?

— Вероятнее всего, в два ночи. От половины второго до трех, но, пожалуй, ближе к двум.

— Крови он много потерял?

— Должны были не только остаться следы крови, но и мозг разлететься. Его куски прилипли к волосам.

— Содержимое желудка исследовано?

— Вы знаете, что обнаружено? Остатки непереваренного шоколада. Немного алкоголя, совсем немного, он едва начал всасываться в кровь.

— Благодарю вас, Франсуа. Не стоит говорить кому-нибудь о нашей с вами беседе, хорошо?

— Для меня так будет лучше.

Через полчаса Мегрэ позвонил Фумель.

— Я был у той старухи, шеф, и поехал с ней в прозекторскую. Предложил ей отвезти ее домой, но она отказалась, пошла одна в сторону метро.

— Ее квартиру ты обыскал?

— И не нашел ничего, кроме книг и журналов.

— Никаких фотографий?

— Плохонькие снимки мужа в мундире швейцарского солдата и увеличенный портрет Оноре, когда тот был еще ребенком.

— Никаких писем, заметок? Ты просмотрел книги?

— Никаких. Этот человек не писал и сам не получал писем. Ни он, ни тем более его мать.

— Есть один след, которым стоит пойти при условии сохранения предельной осторожности. Некий Стюарт Вильтон живет на улице Лонгшамп, у него собственный дом — не знаю только номер, — но, думаю, что ты без труда найдешь его. У него собственный «роллс-ройс» с шофером. Он наверняка время от времени ставит машину перед домом или держит ее в гараже поблизости. Постарайся заглянуть в машину и проверить, не лежит ли там меховая полость для ног. Такая странная меховая бурка из темно-серого меха, может быть, полосатого. Как шерсть кота.

— А что еще, шеф?

— Сын, Вильтон-младший, всегда останавливается в отеле «Георг V» на Елисейских полях. У него тоже собственная машина.

— Понимаю.

— Но это еще не все. Хорошо бы достать снимки одного и второго.

— Я знаю уличного фотографа, который работает как раз на Елисейских полях.

— Желаю успеха.

Следующий час Мегрэ провел у себя в кабинете, подписывая различные бумаги, а когда он вышел из здания полиции, то вместо того чтобы, как обычно, сесть в автобус, идущий в сторону дома, направился в район Сен-Поль.