Найо Марш - Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)

Ознакомительный фрагмент

ЗАГАДКА НЕИЗВЕСТНОГО ПАССАЖИРА

Банчи Госпелл мертв

Кто был его спутником в вечернем костюме?

Мисс Харрис допила чашку чая, но хлеб с маслом остался на тарелке нетронутым. Она сказала себе, что все это ей совсем не по душе. Мисс Харрис была всерьез расстроена. Она столкнулась с вопросом, на который не знала ответа, и при этом ей не удавалось затолкнуть его в отдаленную ячейку сознания. Мисс Харрис была растрогана. Она несколько раз видела лорда Роберта в доме леди Каррадос, а вчера даже танцевала с ним. Когда леди Каррадос спросила мисс Харрис, не хочет ли та пойти на бал, девушка ни на миг не предполагала, что будет там танцевать. Она предполагала провести в меру приятный, но совершенно одинокий вечер, просто наблюдая плоды своих трудов. Все так и шло до тех пор, пока лорд Роберт не пригласил ее на танец, и с этого момента мисс Харрис находилась в состоянии тихого упоения. Лорд Госпелл увидел ее на галерее верхнего этажа, где она сидела одна неподалеку от Зеленой гостиной. Перед этим мисс Харрис пережила весьма неприятный момент в дамской комнате, поэтому присела на стул в холле, чтобы прийти в себя, да больше и деться было некуда. Но потом она все-таки вязла себя в руки и спустилась в бальный зал. Так что, когда лорд Роберт подошел к ней и напомнил о своей просьбе, она постаралась выглядеть довольной, а не растерянной. И они действительно кружили и кружили в быстром венском вальсе, и лорд Роберт сказал, что давно не получал такого удовольствия. Потом они присоединились к группе головокружительно важных персон, и одна из дам – мисс Агата Трой, знаменитая художница, – поговорила с ней так, словно они были давно знакомы. А когда оркестр снова заиграл венский вальс – ведь сейчас они в большой моде, – она опять танцевала с лордом Робертом, а после этого они пили шампанское в буфете. Это было уже довольно поздно – незадолго до конца бала. Какой он был обаятельный! Мисс Харрис много смеялась и чувствовала себя молодой тридцатилетней женщиной, а не наемной работницей неопределенного возраста.

И вот теперь его убили.

Мисс Харрис была так огорчена, что ей кусок не лез в горло. Она автоматически бросила взгляд на наручные часы. Двенадцать. Ей надлежало быть в доме леди Каррадос к двум, на тот случай если она понадобится. Если поторопиться, она еще успеет написать взволнованное письмо родным, в Бакингемшир, в дом приходского священника. Девушка, делившая с ней квартиру, еще спала – она работала ночной телефонисткой. Но душа мисс Харрис больше не могла вмещать страшную новость. Она встала, открыла дверь в спальню и позвала:

– Смити!

– М-м? – сонно промычала соседка.

– Смити, случилось нечто ужасное. Послушай!

– М-м?

– Девочка только что принесла газету. Там написано о лорде Госпелле. О лорде Роберте Госпелле. Ну, ты помнишь. Я рассказывала тебе о нем вчера вечером…

– Бога ради! – взмолилась мисс Смит. – Неужели надо опять будить меня, чтобы рассказать о своих успехах в свете?

– Да нет же, Смити, послушай! Это просто ужасно! Его убили!

Мисс Смит села в кровати – этакая новоявленная горгона Медуза, с торчащими во все стороны папильотками.

– Господи, быть не может! – охнула мисс Смит.

– Господи, может! – сказала мисс Харрис.

Трой и Аллейн

Закончив осмотр кабинета, Аллейн сел за письменный стол лорда Роберта и позвонил в Марсдон-Хаус. Ему ответил один из его людей.

– Бейли, мистер Фокс там?

– Да, сэр, наверху. Сейчас позову его.

Перед Аллейном на письменном столе лежала маленькая толстая записная книжка, и в ожидании Фокса он начал перечитывать написанные аккуратным, разборчивым почерком заметки лорда Роберта, касающиеся дела о шантаже:

«Суббота, 8 мая. Коктейль-пати у миссис Х.-Х., на Халкин-стрит. Приехал в 6.15. Миссис Х.-Х. distraite[15]. Договорился встретиться с ней 3 июня в концертном зале на Констанс-стрит. Видел там же Мориса Уитерса, дело о наркотиках 1924 г. Мерзавец. Кажется, большой друг миссис Х.-Х. Шарахнулся от меня. Не забыть сказать Аллейну об игорном притоне У. в Л.».

«Четверг, 3 июня. Зал на Констанс-стрит. Концерт квартета «Сирмионе». Приехал в 2.15. Встретился с миссис Х.-Х. В 2.30. миссис Х.-Х. села на левый край синего дивана (со стороны сидящего). Диван расположен в семи футах вперед и восьми футах вправо от главного входа, перпендикулярно к правому углу комнаты. Боковой вход на правой стене примерно в десяти футах позади дивана. Занял позицию рядом, на стуле, чуть сзади, у левого подлокотника. В 3.35, сразу по окончании антракта, наблюдал, как сумку миссис Х.-Х. забрали из левого угла дивана, куда она положила ее. Сама она выходила во время антракта и вернулась, когда сумки уже не было. Присягну, что рука, забравшая сумку, принадлежала Димитри из банкетной службы «Шепард Маркет». Видел его там. Сидел поблизости. Мизинец одной длины с безымянным и заметно искривлен. Уитерс также присутствовал. N.B. Думаю, миссис Х.-Х. подозревает меня в шантаже. Р.Г.».

В трубке послышался голос Фокса:

– Слушаю, сэр.

– Алло, Фокс. Вы видели комнату, из которой он мне звонил?

– Да, это комната на верхнем этаже. Один из официантов Димитри видел, как он входил туда, а человек на домашнем коммутаторе помнит, что примерно в это время он соединял кого-то с номером Ярда. Комнату пока не трогали.

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Не слишком много. Дом практически в том же виде, в каком был после разъезда гостей. Вы об этом позаботились, сэр.

– Димитри там?

– Нет.

– Свяжись с ним, Фокс. Я хочу видеть его в Ярде в двенадцать часов. Пока этого довольно. Велите Бейли снять по всей комнате отпечатки пальцев. Мы должны выяснить, кто вынудил лорда Роберта прервать телефонный разговор с Ярдом. И еще, Фокс…

– Да, сэр?

– Не мог бы ты сюда приехать? Мне бы хотелось кое-что с тобой обсудить.

– Сейчас еду.

– Спасибо, – сказал Аллейн и положил трубку.

Он опять посмотрел на документ, который обнаружил в центральном ящике письменного стола. Это было завещание лорда Роберта. Очень простое и краткое. Кроме одного-двух завещательных отказов второстепенным лицам, он оставлял все свое имущество и пожизненный доход с капитала в сорок тысяч фунтов своей сестре леди Милдред Поттер, с условием, что после ее смерти все это перейдет к ее сыну. Остаток же состояния в размере двадцати тысяч также переходил означенному племяннику, Дональду Поттеру. Документ был датирован 1 января текущего года.

«Его новогоднее благодеяние», – подумал Аллейн.

Он посмотрел на две фотографии в кожаных рамках, на письменном столе лорда Роберта. Одна запечатлела юную леди Милдред в парадном платье. Другая – молодого человека лет двадцати. Аллейн отметил короткий госпелловский нос и широко расставленные глаза. Красиво очерченный, но слабовольный рот, выступающий подбородок – из тех, что выглядят решительно, но слишком часто свидетельствуют только об упрямстве. В целом это было довольно привлекательное лицо. В углу Дональд поставил свое имя и дату – 1 января.

«Искренне надеюсь, что он окажется на высоте», – подумал Аллейн.

– Доброе утро, – услышал он голос от двери.

Аллейн быстро повернулся в кресле и увидел Агату Трой. Она была в зеленом, на темных волосах сидела маленькая бархатная шапочка, на руках – зеленые перчатки.

– Трой!

– Я приехала узнать, не надо ли чем помочь Милдред.

– И вы не знали, что я здесь?

– Нет – пока она мне не сказала. Она послала меня узнать, есть ли у вас все необходимое.

– Все необходимое, – повторил Аллейн.

– Раз так – отлично. Не буду мешать.

– Погодите, – сказал Аллейн. – Не могли бы вы задержаться на секунду?

– А что такое?

– Ничего. Я имею в виду, что у меня нет уважительной причины просить вас остаться, кроме – уж простите! – желания посмотреть на вас и послушать ваш голос. – Он торопливо поднял руку, предупреждая ее возражения. – Нет, только это! Вы любили Банчи, я – тоже. Он говорил о вас в последнюю нашу встречу.

– Несколько часов назад, – проронила Трой, – я танцевала с ним.

Аллейн повернулся к высоким окнам. Некоторое время оба смотрели вдаль, на прилегающую к Темзе часть Челси, за маленьким очаровательным садом.

– Несколько часов назад, – медленно повторил он, – с реки поднимался туман. Воздух был пропитан сыростью и холоден, как могила. Это было еще до рассвета. Когда я увидел его, только начинало светлеть. А взгляните теперь. Ни облачка. Чертова река буквально сверкает на солнце. Подойдите сюда, Трой.

Она встала рядом.

– Взгляните через боковое окно вон туда, в конец улицы. В половине четвертого утра вдоль Чейн-Уок белой пеленой лежал туман. Но если кто-то уже проснулся в этот предрассветный час либо находился на пустынных улицах, они должны были бы слышать, как по Чейн-Уок проезжает такси и останавливается перед этими воротами. Если бы у кого-то на одном из верхних этажей достало любопытства выглянуть в окно, он увидел бы, как дверь такси открывается и оттуда выходит причудливая фигура в плаще-накидке и широкополой шляпе.