Энн Перри - Призрак с Кейтер-стрит

— Ерунда, Кэролайн! Она будет в полной безопасности. — Эдвард сел поудобнее. — Еще светло.

— На служанку миссис Уотерман напали днем! — возразила Кэролайн. — Меня удивляет, почему ты не рассказал нам об этом. Мы, так же, как и служанки, должны были быть предупреждены.

— Моя дорогая Кэролайн, куда делось твое чувство меры? Этот лунатик, кем бы он ни был, нападает на служанок, девушек низких моральных устоев. Никто не примет Шарлотту за такое создание.

— А что насчет Хлои Абернази? Она не была служанкой!

— Да, я сам был удивлен насчет нее. Я всегда рассматривал ее как серьезную девушку, может быть, иногда легкомысленную. Это показывает, как человек может быть введен в заблуждение.

— Потому что она была убита? — Кэролайн произнесла это, и в ее голосе проскользнуло удивление.

— Точно.

«Спор зациклился», — подумала Шарлотта, забывшись настолько, что посмела высказаться.

— Вы говорите, что она была убита, потому что была аморальной, или что она была аморальной, потому что была убита? — громко спросила она.

— Я говорю, что она была убита, потому что водилась с аморальной компанией. — Эдвард взглянул на нее, поморщившись. — И тот факт, что она была убита, доказывает это. Ты боишься идти одна? — На этот раз в его голосе сквозило беспокойство. Он не был совсем бесчувственным.

— Да, — честно сказала Шарлотта. — Я предпочла бы не ходить.

Доминик вытянул ноги, а затем быстро встал:

— Если не возражаешь, я могу пойти с тобой. Сильно сомневаюсь, что от меня есть какая-то польза — что с простынями, что с миссис Данфи, что, конечно, на кухне.

Прогулка с Домиником была чудесной, несмотря на потоки раскаленного воздуха, подымающегося от тротуара под лучами августовского солнца. Миссис Хардинг была рада видеть их, хотя на этот раз сплетен не было — ни одной. Возможно, это случилось из-за присутствия мужчины, Доминика. Она предложила им освежиться, и они с удовольствием выпили лимонаду перед обратной дорогой. Хозяйка понимала причину их спешки, хотя и сожалела, что они уходят. По крайней мере, так она сказала; но Шарлотта чувствовала, что присутствие Доминика явно стесняло ее, хотя он ей очень понравился… а какой женщине он не нравился?

По дороге домой Доминик казался обескураженным молчаливостью миссис Хардинг. Он сказал, что слышал, якобы она была самой лучшей сплетницей в округе, и что она его очень разочаровала. Шарлотта попыталась объяснить ему, что именно, как ей казалось, являлось причиной этого, и закончила объяснения, угощая его лучшими историями, какие только могла вспомнить, к его огромному удовольствию. Доминик хохотал как ребенок, а Шарлотта была на седьмом небе от счастья.

Дома они обнаружили пребывающую в ярости Сару. Папа был белый, ни единой кровинки в лице, Эмили молчала, а мама ушла на кухню.

Счастье сразу же испарилось, как будто дверь для него с треском захлопнулась. Хотя Доминик продолжал улыбаться, словно не видя изменений.

— Что случилось? — спросил он, проходя через комнату, чтобы открыть большие окна. — Вам нужен свежий воздух. Сегодня великолепный день. — Затем он обернулся, его взгляд затуманился. — Вы все еще думаете о Лили? Уверен, она не хочет, чтобы мы горевали весь остаток лета.

— Остаток лета здесь ни при чем, Доминик, — мрачно сказала Сара. — И это не имеет никакого отношения к Лили. По крайней мере, в том смысле, который ты имеешь в виду. Этот мерзкий полицейский снова был здесь.

Шарлотта рассердилась. Затем она посмотрела на лицо папы. Он был не просто в гневе, он был по-настоящему расстроен.

— Почему, папа? Разве мы не сказали ему все, что знали?

Он нахмурился и отвернулся от нее.

— Выглядит так, как будто они не согласны, что это был тот парень, с которым Лили вышла прогуляться. Но если это был не он, тогда какой-то другой сумасшедший.

— Но они же не могут представить себе, что мы имеем какое-то отношение к этому убийству, — недоверчиво произнес Доминик.

— Я не знаю, что они там себе представляют, — резко ответил Эдвард. — Лично я думаю, они используют нас, прикрываясь расследованием, чтобы удовлетворить свое любопытство.

— О чем они спрашивали? — Взгляд Шарлотты метался от одного к другому. — Если они вели себя нахально, мы не обязаны отвечать, так? Выгоните их из дома.

— Тебе хорошо говорить! — вскрикнула Сара. — Тебя не было дома.

— Тебя тоже могло не быть, если бы ты пошла со мной. — Шарлотта старалась говорить мягко. Она была довольна, что вместо Сары пошел Доминик, но осадок от чувства обиды за испорченный вечер еще оставался.

— Не беспокойся, ты ничего не пропустила. — Сара потрясла головой. — Он вернется, чтобы видеть тебя…

— Но я ничего не знаю!

— …и Доминика.

Шарлотта повернулась к Эдварду:

— Папа, что я могу ему сказать? Насколько помню, я даже не видела Лили в этот день. — Она вдруг почувствовала острый приступ стыда. — И я никогда не знала ее хорошо.

— Я не знаю, что он хочет. — Тревога Эдварда снова стала заметнее, чем его гнев. Он задавал много странных вопросов — и обо мне, и о Мэддоке — и очень хотел поговорить с Домиником.

Доминик нахмурился, и вспышка беспокойства отразилась на его лице.

— Насчет других жертв?.. Не Лили?

— Не будь дураком! — рассердилась Сара. — Полиция никак не может связать тебя с этим делом. Но, может, ты видел что-то, каких-нибудь странных людей, шатающихся по улице… В конце концов, ты ходишь по этой улице почти каждый день.

Новая, отвратительная мысль пришла в голову Шарлотте. Могут ли полицейские быть настолько идиотски глупыми, настолько слепыми, чтобы подумать, что это один из них?.. Доминик и папа довольно часто уходили из дома, ходили через Кейтер-стрит…

Сара прочла эти мысли на ее лице.

— Я быстро смогу разубедить их в этом идиотизме, — сказала она с яростью. — Я знаю Доминика слишком хорошо. Он не из тех мужчин, которые заглядываются на служанок, тем более пристают к ним. Он не из тех, кто не может контролировать страсти, обуревающие их. Он приличный, порядочный мужчина, и такие недостойные вещи не могут прийти ему в голову.

Шарлотта повернулась к Доминику и уловила мгновенно промелькнувшие на его лице боль и досаду, как будто он упустил что-то бесценное. Она не поняла тогда, было ли это видение страсти — или опасности.

Прошло немногим более часа, когда вернулся Питт. На этот раз он привел с собой человека, которого Шарлотта никогда раньше не видела. Тот был очень кратко представлен ей как сержант Флэк. Сержант был худой, среднего роста, но рядом с Питтом казался еще меньше. Он оставался молчаливым, хотя его оценивающий взгляд все время блуждал по комнате.

— Добрый вечер, мистер Питт, — ровным тоном сказала Шарлотта. Она решила, что не будет раздражаться и постарается отпустить его как можно скорее, насколько это будет возможно. — Я очень сожалею, что вы обеспокоили себя, решив вернуться сюда, так как я вполне уверена, что ничем больше помочь вам не могу. Однако, конечно, я отвечу на любые ваши вопросы. — Возможно, это было несколько опрометчиво. Она не должна позволять ему быть нахальным.

— Вы будете удивлены, узнав, что можете быть полезной для нас, — ответил Питт.

Он повернулся к сержанту и приказал ему идти на кухню опрашивать Мэддока, миссис Данфи и Дору. Затем снова посмотрел на Шарлотту. Инспектор казался полностью спокойным, что само по себе раздражало. Он должен был быть немного… впечатлен. В конце концов, Питт, простой полицейский, находился в доме тех, кто гораздо выше его по социальному статусу.

— Что бы вы желали знать? — холодно спросила Шарлотта.

Питт очаровательно улыбнулся.

— Имя и все подробности о сумасшедшем, который убивал молодых женщин на улице, соседней с вашей, — ответил он. — Конечно, предполагая, что это был один и тот же человек и что это не было копией преступления, совершенного другим человеком.

Шарлотте было несколько странно смотреть на него, встречать его взгляд.

— Что вы имеете в виду?

— Что иногда люди слышат о преступлении, особенно если оно особо отвратительно, и это подает им мысль решить свои собственные проблемы тем же способом. Избавиться от кого-либо, кто стоит на их пути, от чьей смерти они могут выиграть финансово или как-то иначе, и… — Он щелкнул пальцами. — И вот мы получаем второе убийство, или третье, или что-нибудь в этом роде. Второй убийца ожидает, что вся вина падет на первого.

— В ваших устах это звучит так прозаично, — сказала Шарлотта с отвращением.

— Это проза, мисс Эллисон. Так это или не так, но я должен опрашивать людей до тех пор, пока не исчерпаю некоторые из наиболее очевидных версий.

— Какие версии вы имеете в виду? — спросила Шарлотта и тут же пожалела об этом. Ей не хотелось поощрять инспектора, и, если быть честной, она немного боялась его ответа.