Жорж Сименон - Мегрэ и сумасшедшая

— Не выезжайте из Парижа, не предупредив меня. До окончания следствия еще далеко, а вы можете понадобиться.

Мегрэ возвратился на улицу Сент-Андре-дез-Арт. Люди из следственной бригады ждали его.

— Мы закончили, шеф. Практически нет ничего достойного внимания. Одежда почти вся темная. У нее, наверное, заскок на почве обуви: мы нашли восемь пар.

Анжела Луге сидела в кресле, внешне безразличная.

— Холодильник заполнен продуктами. Хотя она живет одна, готовит себе обеды. Фотографии, в основном ее и ребенка, того периода, когда она была много моложе. Тетрадь, в которую она записывает полученные суммы рядом с именами клиентов.

— Ты забыл о самом важном, — вставил его напарник. Первый пожал плечами.

— Если это может что-либо значить! На шкафу пыль, а на этой пыли пятно от смазки или масла, которые применяются при чистке оружия.

Анжела заговорила:

— В этом доме никогда не было оружия.

— А все-таки следы свежие. В корзине я нашел запачканную жиром бумагу, в которую был завернут револьвер.

Мегрэ встал на стул, чтобы увидеть пятно собственными глазами.

— В три часа прошу явиться на набережную Орфевр.

— А мои клиенты? Вы думаете, что мне нечего делать?

— Я дам вам официальный вызов.

Мегрэ вынул из кармана желтый бланк и заполнил его.

— Значит, в три.

Обедать Мегрэ вернулся домой. Как и вчера, жена не задавала ему никаких вопросов, спросила только о похоронах:

— Кто-нибудь пришел?

— Только племянница и я с Лапуэнтом. Месса прошла торопливо.

Когда Мегрэ вернулся на набережную Орфевр, Жанвье сказал ему.

— Комиссар Марелла из Тулона просил позвонить. Через две минуты они уже беседовали:

— Марелла?

— Да, я позвонил на всякий случай. Твой Марсель приехал в Тулон вчера поздно вечером и сразу пошел в бар «Адмирал». Меня узнал и поздоровался. У стойки тихо беседовал с Бобом; я ничего не мог услышать, так как тот включил музыкальный автомат на полную мощность.

— Никого с ними не было?

— Нет. Потом Боб зашел в телефонную будку и куда-то звонил. Когда он вернулся, вид у него был довольный, он сделал жест, который говорил: «Все в порядке!»

— Это все?

— Нет. Твой Марсель снял комнату в отеле «Пять континентов» на аллее Республики. Встал в девять утра и на машине поехал в Санари. Тебе это ни о чем не говорит?

— Нет.

— Там живет Пепито, старший из двух братьев Джиованни.

Братья Джиованни в течение долгого времени считались шефами преступников с побережья. Младший, Марко, обосновался в Марселе, Пепито — в Санари, где купил шикарную виллу. Обоих братьев задерживали раз десять, и всегда их приходилось отпускать из-за отсутствия доказательств. Сейчас они постарели и вели спокойную жизнь богатых пенсионеров.

— Длинный Марсель был на вилле?

— Почти час. Потом вернулся в бар «Адмирал».

— У него были раньше контакты с братьями Джиованни?

— Об этом я ничего не знаю.

— Ты можешь последить за Пепито? Мне хотелось бы знать, будет ли он выходить в ближайшие дни или принимать у себя кого-то, кроме постоянных гостей.

— Сделаю. Послушай, Мегрэ. Как давно мы не виделись! Десять лет? Двадцать? Это было при расследовании дела Поркеролль.

— Помню… Когда я покончу с этим, поеду отдохнуть куда-нибудь к солнцу, в твои края.

— Мне это доставит удовольствие.

Они вместе начинали службу на набережной Орфевр и свыше двух лет работали в транспортной полиции, пока их не перевели на охрану, сначала вокзалов, а потом универмагов. Оба тогда были молодые, неженатые.

Старый Жозеф принес вызов, который Мегрэ утром дал Анжеле.

— Впусти ее.

Она была бледнее и напряженнее, чем «накануне. Подействовала ли так атмосфера полицейского управления?

— Пожалуйста, садитесь.

Он открыл дверь в комнату инспекторов.

— Лапуэнт, можешь зайти? Возьми блокнот.

Молодой Лапуэнт часто заменял ему стенографа.

— Как видите, на этот раз допрос будет официальным. Все, что вы скажете, будет записано в протокол, который вы подпишите. Скорее всего, я буду задавать вам вопросы, на которые вы уже отвечали, но теперь ответы будут записаны.

— Словом, вы принимаете меня за подозреваемую номер один.

— Попросту за подозреваемую. Без номеров. Вы не питали никаких теплых чувств к своей тетке?

— Когда я сообщила ей, что беременна, она удовольствовалась тем, что дала мне сто франков.

— Значит, вы упрекаете ее в скупости?

— Она была эгоисткой. Не заботилась о других. Я уверена, что она вышла замуж во второй раз только из-за денег.

— У нее была трудная молодость?

— Вовсе нет. Ее отец был обеспеченным человеком, как тогда говорили. Семья жила в районе Люксембургского сада, и обе девочки, моя мать и тетка, окончили хорошую школу. Только в пожилом возрасте мой дед потерял почти все свое состояние, когда занялся спекуляцией.

— И тогда она вышла замуж за Караме?

— Да. Он довольно часто приходил к ее родителям. Они долгое время думали, что речь идет о моей матери. Она тоже так думала, а в конце концов тетка прибрала его к рукам.

— А ваша мать?

— Она вышла замуж: за банковского чиновника, который не отличался хорошим здоровьем. Он умер молодым, и моя мать стала работать в торговой фирме на улице Парадиз.

— Значит, вы жили очень скромно?

— Да.

— Тетка вам помогала?

— Нет. Не знаю точно, почему я выбрала профессию массажистки. Может быть, потому, что в нашем доме жила одна массажистка, у нее была машина, на которой она ездила к клиентам.

— У вас тоже есть машина?

— Да, «ситроен».

— Чтобы ездить в деревню, в свой домик, когда он у вас будет?

Она нахмурила брови.

— Кто вам об этом говорил?

— Неважно. Кажется, вы всю жизнь мечтали о домике в деревне, недалеко от Парижа, куда можно было бы ездить на субботу и воскресенье?

— Не знаю, что в этом плохого. Многие об этом мечтают, разве нет? Моя мать тоже мечтала.

— Какое наследство вы рассчитываете получить после тетки? Тысяч сорок, пятьдесят?

— Не знаю. Я основываюсь на том, что она говорила. Быть может, она хранила деньги где-то еще.

— Словом, если вы ее посещали, то только из-за наследства?

— Раз вы это так понимаете… В конце концов она была единственной моей родственницей. Вы когда-нибудь жили один, мосье Мегрэ?

— А ваш сын?

— Я его редко вижу. Только тогда, когда у него затруднения. Он меня не любит.

— Подумайте, прежде чем ответить на вопрос, который я сейчас задам, и прошу помнить, что ваш ответ записывается. Часто ли вам приходилось бывать у тетки во время ее отсутствия?

Ему показалось, что она побледнела, но не потеряла хладнокровия.

— Вы позволите мне закурить?

— Пожалуйста. Но не могу вас угостить.

На столе лежали одни трубки — шесть трубок, разложенных по величине.

— Я задал вам вопрос.

— Повторите его.

Он повторил вопрос — слово в слово.

— Это зависит от того, что вы понимаете под словом «бывать». Раза два я приходила на набережную Межесери до ее возвращения. Тогда я ждала.

— В квартире?

— Нет, на лестнице. Если она долго не возвращалась, я выходила пройтись на улицу, посмотреть птиц.

— Тетке никогда не приходило в голову дать вам ключ от квартиры?

— Нет.

— А если бы она почувствовала себя плохо?

— Она была убеждена, что с нею этого никогда не случится.

— Дверь всегда была заперта?

— Да. Даже когда она была дома. Она запирала дверь за собою.

— Кого она боялась?

— Всех.

— Она сердечно относилась к вам?

— Она никогда не была сердечной. Говорила, чтобы я присела, готовила мне кофе и вынимала из металлической коробки печенье.

— Она не спрашивала о вашем сыне?

— Нет. Она видела его, пожалуй, также редко, как и я.

— Она никогда не говорила, что лишит вас наследства?

— Зачем ей было лишать меня наследства?

— Вернемся к запертой двери. Я убедился, что замок несложный и легко можно снять оттиск.

— Зачем?

— Неважно. Возвращаюсь к моему вопросу с небольшим изменением. Вам никогда не приходилось оставаться одной в ее квартире?

— Нет.

— Вы хорошо подумали?

— Да.

— Тетка могла выйти на минутку, чтобы что-нибудь купить, например печенье, если коробка уже опустела.

— Этого не случалось.

— Вам никогда не случалось открывать ящики?

— Нет.

— Вы не видели сберегательной книжки?

— Заметила ее один раз, когда тетя что-то искала в комоде.

— А чековую книжку?

— Не имею о ней никакого приятия. По правде говоря, я не знала, что у тетки был счет в банке.

— Но вы знали, что деньги у нее есть?

— Я догадывалась.

— Не только сбережения.

— Что вы имеете в виду? Не понимаю.

— Вы пробовали когда-нибудь одолжить у нее денег?

— Да, один раз. Я уже вам говорила. Когда я была беременна и когда она дала мне сто франков.

— Речь идет не о столь далеком прошлом. Вы мечтали о домике в деревне. Вы не просили ее помочь?