Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

Ознакомительный фрагмент

– Чудовищна человеческая природа сама по себе, а не ее конкретные представители за этим столом, – сказала леди Плейфорд. – Завтра, Джозеф, ты поедешь со мной к моему доктору. Он лучший из лучших. Если кто и сможет излечить тебя, то только он. Решено! Протесты не принимаются.

– Но от моей болезни нет лекарства. Я обречен. Я же объяснял вам, Эти.

– Не поверю, пока это не подтвердит мой врач. Не все доктора одинаково умны и способны, Джозеф. Эта профессия нередко притягивает к себе тех, кто находит слабость и болезнь привлекательными.

– Я знаю, что надо сделать. – Дорро даже захлопала в ладоши. – Пусть Джозеф напишет завещание и назначит своими наследниками Гарри и Клаудию. Мистер Гатеркол, мистер Рольф, вы ведь поможете нам в этом, не правда ли? Это можно сделать быстро? Не понимаю, почему бы и нет! Ты же не захочешь обворовать нашу семью, верно, Джозеф, – а ведь это будет воровство, если ты позволишь оставить тебе все то, что принадлежит нам по праву, без…

– Довольно, Дорро, – твердо сказала леди Плейфорд. – Джозеф, не обращай внимания. Воровство! Подумать только! Ничего подобного.

– А как же мы с Гарри? Мы будем голодать! Нам негде будет жить! Куда мы с ним денемся? Неужели вы нам совсем ничего не оставили?.. О, не затрудняйтесь с ответом! Вам ведь доставляет удовольствие видеть, как я умоляю и клянчу!

– Какие удивительные вещи ты говоришь, – заметила леди Плейфорд спокойно.

– Это все из-за Николаса! – продолжала обвинять Дорро, вытаращив глаза. – В вашем воображении Джозеф занял его место – ваш дорогой давно умерший мальчик вернулся к жизни! Сходство налицо: оба светловолосые, голубоглазые, оба слабые и больные. Только Николаса не поднимешь из могилы даже этим новым завещанием! Он давно превратился в дохлятину и останется ею навсегда!

За столом тут же прекратилось всякое движение. Несколько секунд спустя леди Плейфорд покинула столовую, плотно прикрыв за собой дверь.

– Что, Дорро, вспомнила о своих нерожденных детях? – нарушил молчание Кимптон. – Повезло им, что они не появились на свет у такой мамаши!

– Верно, – поддержала его Клаудия. – Представляю себе.

– Мистер Гатеркол, мистер Рольф – пойдите за ней, пожалуйста! – Дорро, размахивая руками, указывала на дверь. – Объясните ей!

– Боюсь, что не могу исполнить вашу просьбу, – бесцветным тоном ответил Гатеркол. Внутренний кризис, который он переживал совсем недавно, казалось, миновал бесследно; юрист снова был спокоен и уравновешен. Говоря с Дорро, он не поднимал на нее глаз, точно та была страшным призраком, увидев который однажды он рисковал навсегда лишиться спокойного сна. – Леди Плейфорд вполне ясно высказала свои пожелания по этому поводу, и у меня нет никаких сомнений в том, что она полностью отвечает за свои поступки.

– Мистер Рольф, тогда возьмитесь за дело вы, если мистер Гатеркол настолько щепетилен, что не желает даже попробовать.

– Не надо беспокоить леди Плейфорд сейчас, – вмешался Пуаро. – Ей наверняка захочется побыть одной.

Клаудия расхохоталась:

– Вы только послушайте его! Первый день в доме, а уже так уверенно рассуждает о том, чего хочет и чего не хочет моя мать!

Гарри Плейфорд наклонился к Скотчеру и спросил:

– А ты что думаешь об этом, старина? Чудно как-то, правда?

– Гарри, поверьте, я никогда ни о чем таком не просил, даже не мечтал. Мне совсем не нужно это наследство! Хотя я, конечно, глубоко тронут тем, до какой степени я, оказывается, небезразличен нашей милой Эти, все же я и представить не мог… – Он сморщился и переменил тему. – Просто мне очень хочется понять, что стоит за всем этим. Не могу же я всерьез поверить, будто она решила, что мою болезнь можно излечить.

– Ты говоришь, тебе это не нужно, – так заяви о своих желаниях письменно, на бумаге! – сказала Дорро. – Большего от тебя не требуется! Напиши, что хочешь, чтобы все отошло мне и Гарри, а мы поставим наши подписи как свидетели.

– Тебе и Гарри? – вмешалась Клаудия. – А кто только что распинался насчет того, что Джозеф даже не член семьи?

– Я имела в виду, тебе и Гарри. – Дорро вспыхнула. – Прости. Я сама не знаю, что говорю. Я только хочу, чтобы все стало на свои места!

– Ты говорила о моих желаниях, Дорро, – сказал Скотчер. – А у меня желание одно. Софи… Я охотно опустился бы пред тобою на колени, если б мог, но после этих треволнений мне особенно худо. Софи, окажи мне честь, согласись обвенчаться со мной так скоро, как только это можно будет устроить. Вот единственное мое желание.

– О! – воскликнула Софи и даже отшатнулась от неожиданности. – О, Джозеф! Ты уверен, что вправду этого хочешь? Ты только что пережил сильное потрясение. Может быть, тебе следует подождать…

– Никогда в жизни я еще не был так уверен в том, что делаю, моя дражайшая.

– Это я так называю Клаудию, – буркнул Кимптон. – Будь добр, Скотчер, придумай что-нибудь оригинальное.

– Да что вы знаете о доброте? – напустилась на него Софи. – Какое вы здесь все имеете о ней представление?

– Думаю, нам лучше оставить вас, мадемуазель, – сказал Пуаро и обратился к остальным: – Идемте, пусть они с глазу на глаз обсудят свое личное дело.

Личное дело! Кто бы мог ожидать такого от Пуаро, известного любителя совать свой нос в чужие романтические истории?

– Значит, вы принимаете это предложение руки и сердца всерьез, месье Пуаро? – спросила Клаудия. – И не задаетесь вопросом, какой в нем смысл, если Джозефу осталось жить считаные недели. Не разумнее ли для человека, стоящего на пороге смерти, заняться чем-то другим, а не приготовлениями к свадьбе?

– Вы еще хуже Рэндла! Бессердечные мучители, вот вы кто! – Устремленные на Клаудию и Кимптона темные глаза Софи чуть не прожигали их ненавистью.

– Бессердечные? – повторил за ней Кимптон. – Ошибка. Клапаны, камеры и артерии, образующие сердце, у нас на месте. И перегоняют кровь по нашим телам точно так же, как и по вашему. – Он повернулся к Пуаро: – Вот к чему привела ваша психология, друг мой, – люди начинают разговаривать так, словно простая мышечная ткань способна на утонченные чувства. Поверьте мне, Софи, человек, который вскрыл такое количество трупов, как я, и повидал такое количество сердец…

– Сколько можно говорить о мерзких, кровоточивых органах, когда у нас на тарелках лежат целые груды мяса? – возмутилась Дорро. – Мне становится дурно от одного вида еды, не говоря уже о запахе. – И она оттолкнула тарелку.

Никто из нас не смог проглотить ни куска, кроме Орвилла Рольфа, – тот уплел свою порцию в одно мгновение ока, едва ли не раньше чем ее поставили перед ним на стол.

– Дражайшая Софи, – сказал Скотчер. – Рэндл и Клаудия правы в одном: я долго не протяну. И все же то короткое время, которое еще отпущено мне на этой земле, мне хотелось бы провести с тобой, в качестве твоего любящего мужа. Если, конечно, ты согласна выйти за меня замуж.

Приглушенный вскрик, оборванный на середине, заставил всех поднять головы и оглядеться. Никто в комнате не кричал.

– Что там за негодяй или негодяйка греет свое противное серное ухо о замочную скважину? – громко сказал Кимптон в направлении двери.

И все услышали дробный топоток, когда слушатель – или слушательница – убежала.

– Джозеф, ты знаешь, что я люблю тебя больше самой жизни, – сказала Софи. Меня поразил ее тон – почти молящий, как будто это она просила его о чем-то, а не наоборот. – И знаешь, что ради тебя я готова на все.

– Вот и хорошо! – сказал Скотчер и улыбнулся. По крайней мере, я думаю, что это была улыбка. Хотя, кажется, он страдал от сильной боли.

– Месье Пуаро прав, – сказала Софи. – Благоразумнее поговорить об этом с глазу на глаз.

Парами, шагая друг другу в затылок, мы покинули комнату. Клаудия и Кимптон шли первыми, за ними Дорро и Гарри. Перед нами с Пуаро выходили юристы. Я слышал, как Рольф жаловался, что на сладкое обещали пирог из лимонного суфле, а теперь приходится выходить из-за стола раньше времени, и все из-за неосмотрительности мистера Скотчера, который не мог повременить с предложением руки и сердца до конца обеда.

Что до меня, то мой аппетит пропал окончательно.

– Мне нужно на воздух, – шепнул я Пуаро. – Прошу прощения. Знаю, что вы меня не поймете.

– Non, mon ami, – отвечал он. – Сегодня я вас слишком хорошо понимаю.

Глава 8

Прогулка по саду

Первое, что я сделал, едва мы с Пуаро вышли наружу, вдохнул полную грудь воздуха, точно изголодавшись по его чистоте и свежести. В Лиллиоуке определенно было душно, этот дом не располагал к тому, чтобы проводить много времени в его стенах.

– Сейчас лучшее время для прогулки по саду, – сказал Пуаро. – Темно, растений не видно…

Я расхохотался:

– Вы это нарочно придумали? Ни один садовник с вами не согласится!

– Я люблю вдыхать ароматы сада, который не вижу. Чувствуете? Пахнет сосной и лавандой – да, совершенно точно, лавандой, причем аромат очень сильный. В хортикультуре нос не менее важен, чем глаза. Спросите любого садовода. – Пуаро усмехнулся. – Мне кажется, что, если б мы с вами повстречали того, кто разбил этот сад, я произвел бы на него лучшее впечатление, чем вы.