Найо Марш - В мишуре и блестках

— Значит, ты не разделяешь взглядов Хилари на одноразовых убийц? — спросила миссис Форестер.

— О, я знаю, он страшно носится со всем этим, — ответила Крессида, поигрывая туфелькой. — Но если уж говорить начистоту, стильная жизнь — вот что по-настоящему заводит Хилари. Меня тоже, понимаете?

Несколько секунд миссис Форестер внимательно смотрела на Крессиду, а затем демонстративно, всем туловищем, повернулась к Трой.

— А как вы устроили свой дом? — спросила она.

— Как могли. Мой муж полицейский, и его распорядок дня может из самой добропорядочной домохозяйки сделать психопатку.

— Полицейский? — воскликнула Крессида и добавила: — Ах да, я забыла. Хилари говорил мне. Но он какой-то безумно высокопоставленный и знаменитый, ведь так?

Поскольку ответить на подобный вопрос, как правило, нечего, Трой и не стала отвечать.

— Не заняться ли нам елкой? — спросила она миссис Форестер.

— Без Хилари нельзя. Он обязательно должен командовать. Вам пора бы уже знать.

— Не слишком шикарный праздник, правда? — наморщила носик Крессида. — Тюремный босс, понимаете ли, тюремный врач, охранники, капеллан. Не говоря уж о тюремных детишках. Ох, я забыла, еще толпа чумных соседей, все такие провинциальные и ни одного моложе семидесяти. Повеселимся на полную катушку. Под звон бубенцов.

— Мне семьдесят, а моему мужу семьдесят три, — заметила миссис Форестер.

— Ну вот, всегда я так, — сокрушенно всплеснула руками Крессида. — Хамлю, понимаете ли. — Она рассмеялась и вдруг опустилась на колени перед миссис Форестер, откинув назад гриву великолепных волос и сложив руки в молитвенном жесте. — Я не настолько безнадежно испорчена, больше прикидываюсь, — призналась она. — Вы оба относились ко мне просто фантастически. Всегда. И я благодарна. Хилари придется драть меня как Сидорову козу. Понимаете? Регулярно. И тогда я буду вести себя выше крыши. Тетя Тру, лапуленька, простите меня.

«Тетя Трах не Медуза Горгона, ей не обратить в камень эту чаровницу», — подумала Трой.

И точно, уголки рта миссис Форестер дрогнули в улыбке.

— Полагаю, ты не хуже, чем другие в твоем поколении, — мягко произнесла она. — Ты умна и откровенна, что есть, то есть.

— Умна как дьявол и откровенно красива, да? Как вы думаете, тетя Тру, я украшу собой дом Хилари?

— О, смотреться ты будешь очень прилично, — сказала миссис Форестер. — Никаких сомнений. Хорошо бы ты и вела себя так же.

— Вести себя прилично… — задумчиво произнесла Крессида и умолкла. В камине потрескивал огонь. Откуда-то сверху потянуло сквозняком, и ветвь для поцелуев немного повернулась вокруг шнура. Из столовой послышался приглушенный толстыми стенами смех Хилари. В голосе и взгляде Крессида вдруг произошла разительная перемена.

— Вы бы назвали меня «порочной женщиной», тетя Гертруда? — спросила она.

— О чем ты говоришь, дитя мое? Что случилось?

— Да вот случилось. Взгляните. — Крессида открыла золотистую сумочку и вынула сложенный листок бумаги. — Я нашла это под моей дверью, когда поднялась, чтобы переодеться. Берегла для Хилари, но вы обе тоже можете посмотреть. Пожалуйста, прошу вас. Откройте и прочитайте. Обе.

Миссис Форестер в упор глянула на Крессиду, нахмурилась и развернула бумажку. Она держала ее на значительном расстоянии от глаз, и Трой могла отлично видеть огромные печатные буквы.

БЕРЕГИСЬ ПОРОЧНАЯ ЖЕНЩИНА

ПОЗОР РАСПУТНИЦЕ

ОН НЕ ПОТЕРПИТ ТЕБЯ В ЭТОМ ДОМЕ

— Что за белиберда? Где ты это взяла?

— Я же сказала, под моей дверью.

Миссис Форестер сделала резкое движение, видимо намереваясь смять бумажку, но Крессида проворно остановила ее.

— Нет, не надо, — сказала она. — Я хочу показать ее Хилари. И я очень надеюсь, что он изменит мнение об этом мерзком Найджеле.

Когда хозяину дома показали бумажку, что случилось сразу же, как мужчины вошли в гостиную, он как-то странно затих. Довольно долго Хилари стоял, разглядывая листок бумаги, хмурясь и не говоря ни слова. Мистер Смит подошел к нему, взглянул на записку и тихонько, протяжно свистнул. Полковник Форестер перевел вопросительный взгляд с Хилари на жену, та в ответ покачала головой. Тогда полковник отвернулся и принялся любоваться елкой и ветвью для поцелуев.

— Ну же, мальчик мой, — сказала миссис Форестер. — Что ты об этом думаешь?

— Не знаю, тетя Трах. Но определенно не то, что от меня ожидают.

— Что бы кто ни думал, — вмешалась Крессида, — в любом случае не очень приятно найти у себя в спальне такое.

Хилари разразился примирительной речью. Говорил он мягко, тщательно подбирая слова и обходя острые моменты. Конечно, случилась отвратительная, глупая вещь, но Крессиде вовсе не стоит беспокоиться. Она должна выкинуть эту записку из головы, и все.

— Смотри, — воскликнул Хилари. — Прочь, вылетай в трубу, маленький уродец! — И он бросил бумажку в огонь. Она почернела, нелепая надпись начала бледнеть, на мгновение огромные буквы стали еще четче и даже как будто больше, и тут же бумага обратилась в прах и смешалась с пеплом. — Прочь! Прочь! Прочь! — как дикарь распевал Хилари, размахивая руками.

— Не надо было этого делать, — упрекнула Крессида. — Понимаешь, мы должны были сохранить ее.

— Точно, — подхватил мистер Смит. — Там отпечатки пальцев.

Знакомый термин заставил Трой вздрогнуть. Мистер Смит усмехнулся, глядя на нее.

— Правильно я выразился? — спросил он. — То, что ваш благоверный называет стандартной процедурой. Отпечатки пальцев. Надо было сохранить ее, Илли!

— Надеюсь, дядя Берт, мне будет позволено уладить этот нелепый и незначительный инцидент так, как я считаю нужным.

— Молчу, молчу, молчу.

— Крессида, дорогая, я совершенно уверен, что просто-напросто какой-то идиот решил тебя разыграть. Терпеть не могу розыгрыши! — торопливо продолжал Хилари, стараясь держаться как ни в чем не бывало. Он обернулся к Трой. — А вы?

— Когда они такие несмешные. Если это, конечно, розыгрыш.

— Чему я ни секунды не верю, — встряла Крессида. — Ничего себе шуточки! Да это намеренное оскорбление. Или того хуже. Разве не так? — воззвала она к миссис Форестер.

— У меня нет ни малейшего представления о том, что бы это могло быть. А ты что скажешь, Род? Я говорю…

Она резко умолкла. Ее муж находился в дальнем конце комнаты и в данный момент мерил шагами расстояние от застекленной двери до елки.

— Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Ровно пятнадцать шагов, — объявил он. — Мне придется сделать пятнадцать шагов. А кто закроет за мной дверь? Тут важна каждая мелочь.

— Честное слово, Хилли, милый, понимаешь, нельзя просто плюнуть и забыть, словно это ерунда какая-то. Ты же сам говорил, что Найджел всегда называл свою жертву «порочной женщиной». Козе понятно, что он заимел на меня зуб, и мне страшно. Понимаешь, страшно.

— Но тебе нечего бояться, — возразил Хилари. — Обещаю тебе, детка, ничего страшного с тобой не случится. Нынешние обстоятельства совершенно иные…

— Надеюсь, учитывая, что та была шлюхой.

— …и конечно, я выясню, кто за этим стоит. Полная нелепица. Я ткну носом…

— Никого и ни во что носом тебе не ткнуть. Ты сжег записку.

— Найджел полностью выздоровел.

— Эй, — вмешался мистер Смит. — А что, если кто-нибудь из них хочет его уесть? Лишить хозяйского доверия? Подставить? По злобе?

— Но они отлично ладят друг с другом.

— Но не с полковничьим парнем. Только не с Молтом. Бьюсь об заклад, там любовью и не пахнет. Видел я, как они смотрят на него. А он на них.

— Чушь, Смит, — постановила миссис Форестер. — Сами не знаете, что говорите. Молт служит у нас уже двадцать лет.

— Ну и что с того?

— О боже! — громко воскликнула Крессида и упала в кресло.

— …и кто будет читать имена по списку? — размышлял полковник. — Я не могу надеть очки. В них я буду выглядеть глупо.

— Род!

— Что, Тру?

— Подойди сюда. Я сказала, подойди сюда.

— Зачем? Я обдумываю детали.

— Ты можешь переволноваться. Подойди сюда. Речь идет о Молте. Я сказала…

— Ты перебила ход моих мыслей, Тру, — почти сердито попенял жене полковник. — Что такое с Молтом?

И словно в пьесе с хорошо просчитанными неожиданностями, за дверью послышался шорох, затем дверь отворилась и в комнату вошел Молт собственной персоной, неся в руках поднос.

— Прошу прощения, сэр, — обратился он к Хилари, — но я подумал, что, может быть, дело срочное, сэр. Касается полковника, сэр.

— О чем вы, Молт? — раздраженным тоном спросил полковник.

Молт с подносом в руках двинулся к своему хозяину. На подносе лежал конверт, на котором печатными буквами было выведено: ПОЛКОВНИКУ ФОРЕСТЕРУ.