Жорж Сименон - Мегрэ и Долговязая

Дантист поднялся, на какое-то мгновение он словно заполнил своей массой весь кабинет. Потом надел панаму и вышел, пристально посмотрев на Мегрэ.

— Я сделал все, что мог. Вы видели, — сказал комиссар полиции.

— Я видел.

— Вас это на что-нибудь натолкнуло?

— Может быть.

— С этим человеком мы еще хватим фунт лиха. Он знает свои права.

— Понимаю.

Можно было подумать, что Мегрэ своим видом невольно подражает дантисту. Такой же тяжеловесный и мрачный, он встал и направился к двери.

— Скажите, Мегрэ, а в чем его обвиняют?

— Пока еще не знаю. Возможно, он убил свою жену.

По дороге он заглянул в кабинет Ванно, чтобы поблагодарить инспектора, а потом вышел на улицу, где его ожидала машина уголовной полиции. Но перед тем как сесть в машину, он зашел в бар, тут же на углу, и пропустил стаканчик. Проходя мимо зеркала, Мегрэ вдруг подумал, как бы он выглядел, если бы надел панаму, и тут же лукаво усмехнулся при мысли, что все это напоминает состязание двух борцов тяжелого веса.

— Поезжайте по улице Ла-Ферм, — сказал он шоферу.

Неподалеку от дома 436 они заметили Серра, который шел по тротуару крупными, немного вялыми шагами. Во рту у него, как всегда, торчала длинная сигара. Проходя мимо гаража, он, видимо, заметил стоявшего на посту инспектора, спрятаться которому было негде.

Мегрэ колебался, не зная, остановить ли ему машину у дома с черной оградой. Но зачем? Все равно в дом его не впустят.

Эрнестина ждала его за стеклянной перегородкой в приемной на набережной Орфевр, и он пригласил ее в кабинет.

— Есть что-нибудь новенькое? — спросила она.

— Ровно ничего.

Он был в плохом настроении. Эрнестина не знала, что ему даже нравилось быть не в духе, когда он начинал вести трудное дело.

— А я получила сегодня утром открытку. Я ее принесла.

Она протянула ему цветную открытку с изображением Гаврской ратуши. На ней не было написано ни слова, не было и подписи. Только адрес почтового отделения, где Долговязая получала письма до востребования.

— От Альфреда?

— Да, это его почерк.

— Значит, он не уехал в Бельгию?

— Выходит, что нет. Должно быть, побоялся переезжать через границу.

— Вы полагаете, что он собирается сесть на какое-нибудь судно?

— Об этом я даже не думаю. Он ни разу в жизни не ступал ногой на судно. Я хочу вам задать один вопрос, месье Мегрэ, но только вы должны ответить мне откровенно. Допустим, Альфред вернется в Париж. Что с ним будет?

— Вы хотите знать, арестуют ли его?

— Да.

— За попытку к ограблению?

— Да.

— За это его арестовать не могут. Ведь он не был застигнут на месте преступления. Кроме того, Гийом Серр не только не подает жалобы, но даже отрицает, что кто-то проник к нему в дом с целью ограбления.

— Значит, его оставят в покое?

— Если только он вам не солгал и не произошло чего-нибудь другого.

— Я могу ему это обещать?

— Да.

— В таком случае я сейчас же дам объявление. Он каждый день читает одну и ту же газету. Там печатают кроссворды.

Она посмотрела на Мегрэ.

— Можно подумать, что вы не верите.

— Во что?

— Во все это дело. В себя. Я даже не знаю, во что. Видели вы дантиста?

— Полчаса назад.

— Что он сказал?

— Ничего.

Она больше не настаивала и, воспользовавшись тем, что зазвонил телефон, тут же попрощалась.

— Что такое? — проворчал в трубку Мегрэ.

— Это я, шеф. Могу я зайти к вам?

Через несколько секунд в кабинет вошел Жанвье.

Он был в приподнятом настроении и, по-видимому, доволен собой.

— У меня целая куча сведений. Выложить их вам? Есть у вас свободная минутка?

Но его веселость несколько потускнела, когда он увидел выражение лица Мегрэ, который уже снял пиджак и теперь развязывал галстук.

— Сначала я пошел в семейный пансион, о котором я вам уже говорил. Он напоминает некоторые отели на левом берегу, с пальмами в холле и старыми дамами, сидящими в плетеных креслах. Постояльца моложе пятидесяти лет там не встретишь. Большей частью там живут иностранки, англичанки, швейцарки, американки, которые ходят по парижским музеям, а потом пишут бесконечные письма.

— Что дальше?

Мегрэ прекрасно представлял себе подобные заведения. Распространяться о них не стоило.

— Мария Ван Аэртс жила там целый год. Ее хорошо помнят, так как она была там довольно популярна. Оказывается, она была очень веселая и все время смеялась, потряхивая пышной грудью. Она поглощала невероятное количество разной сдобы и не пропускала ни одной лекции в Сорбонне.

— И это все? — спросил Мегрэ с таким видом, как будто его удивляло, почему так возбужден Жанвье.

— Почти каждый день она писала письма по восемь — десять страниц.

Комиссар пожал плечами, потом с заметным интересом посмотрел на инспектора. Он начинал понимать.

— Писала всегда одной и той же особе, подруге по пансиону, которая живет в Амстердаме. Я узнал ее фамилию. Эта подруга однажды приезжала к ней в Париж. Они в течение трех недель жили вместе в одной комнате. Полагаю, что, выйдя замуж, Мария Серр продолжала ей писать. Подругу зовут Гертруда Оостинг. Муж ее — пивовар. Думаю, что найти их адрес будет нетрудно.

— Позвони в Амстердам.

— Вы хотели бы посмотреть письма?

— Если можно, последние.

— Я так и подумал. В Брюсселе по-прежнему нет ничего нового об Альфреде Унылом?

— Он в Гавре.

— Позвонить в Гавр?

— Я сам позвоню. Кто из ребят свободен?

— Торранс сегодня утром вышел на работу.

— Пришли его ко мне.

Торранс тоже был тяжеловесным и объемистым, его сразу же заметили бы на тротуаре пустынной улицы.

— Ты будешь стоять на улице Ла-Ферм в Нейи, напротив дома 436. Дом этот в садике, за оградой. Прятаться не надо. Наоборот. Если увидишь, что из дома выходит мужчина выше и плотнее тебя, открыто иди вслед за ним.

— Это все?

— Договорись, чтобы ночью тебя сменили. Немного дальше, возле гаража, дежурит человек из полицейского комиссариата в Нейи.

— А если этот тип сядет в машину и уедет?

— Поезжай туда на машине и поставь ее возле тротуара.

У него не хватило духу пойти домой обедать. Было еще жарче, чем накануне. В воздухе пахло грозой. Мужчины разгуливали, сняв пиджаки, а в Сене плавали мальчишки.

Он пошел перекусить в пивную «У дофины» и предварительно выпил две рюмки перно, словно бросал кому-то вызов. Потом поднялся в отдел установления личности к Мерсу, комната которого находилась под самой пышущей жаром крышей Дворца правосудия.

— Поезжай, скажем, в одиннадцать часов вечера. Захвати с собой нужный материал. Пусть с тобой поедет еще кто-нибудь.

— Ладно, шеф.

Он предупредил полицию в Гавре. Сел ли все-таки Альфред Унылый на поезд, идущий с Северного вокзала и уехал, допустим, в Лиль, а может быть, после телефонного разговора с Эрнестиной передумал и быстро переметнулся на вокзал Сен-Лазар?

Вероятно, он прячется в дешевых меблирашках или бродит из бистро в бистро, пьет минеральную воду, если только не пытается сесть на какое-нибудь судно. Неужели в Гавре так же жарко, как в Париже?

До сих пор не удалось найти такси, которое якобы увезло Марию Серр и ее багаж. Служащие на Северном вокзале не могли вспомнить такой пассажирки.

В три часа, развернув газету, Мегрэ увидел объявление Эрнестины.

«Альфреду. Возвращайся в Париж.

Никакой опасности нет. Все улажено.

Тина»

В половине пятого Мегрэ очнулся в своем кресле.

Газета лежала у него на коленях. Он даже не перевернул страницы. От неудобного положения у него ломило спину, во рту пересохло.

Ни одной из машин уголовной полиции во дворе не оказалось, и ему пришлось взять такси в конце набережной.

— На улицу Ла-Ферм в Нейи. Я покажу, где остановиться.

Он чуть было снова не заснул в машине, а без пяти минут пять попросил шофера остановиться возле уже знакомого ему бистро. На террасе никого не было.

Вдали он заметил силуэт толстого Торранса, который ходил взад и вперед по теневой стороне улицы. Мегрэ расплатился с шофером и, облегченно вздохнув, уселся за столик.

— Что вам подать, месье Мегрэ?

Конечно, пива! Его так мучила жажда, что он мог бы залпом выпить пять или шесть кружек.

— Он больше не приходил?

— Кто? Дантист? Нет. Сегодня утром я видел его мать. Она шла по направлению к бульвару Ришар-Валлас.

Скрипнула калитка. Появилась маленькая суетливая женщина и зашагала по тротуару напротив. Мегрэ заплатил по счету и догнал ее уже у самого Булонского леса.

— Мадам Эжени?

— Что вам от меня надо?

Обитатели дома в Нейи были не слишком-то любезны.

— Поговорить с вами минутку.