Элизабет Джордж - Прах к праху

— Здесь инспектор, Ливи.

И сразу же наступила тишина. Собаки побежали посмотреть, в чем дело. Затем послышалось движение, заскрипели под тяжестью тела Оливии алюминиевые ходунки, зашаркали подошвы. Что-то пробурчав себе под нос, Оливия сказала:

— Крис, я застряла. Это все рис. Не могу по нему идти.

Фарадей пошел ей на выручку. Лиили включил остававшиеся незажженными лампы в главном помещении баржи. Оливия, если она хочет избегать его, может продолжать играть на своей болезни, но он не допустит новых комбинаций с тенью и светом. Линли поискал стол, на котором мог бы разложить принесенные газеты, но такового, за исключением верстака Фарадея, не оказалось, и он положил газеты на пол.

—Ну?

Он обернулся. Оливия добралась до проема, отделявшего кухню от главного помещения. Она буквально висела между поручнями ходунков, лицо ее было серым и блестело, и, продвигаясь вперед, Оливия избегала смотреть Линли в глаза.

Фарадей помогал ей сзади, он шел, отставая на шаг и выставив вперед руку. Оливия остановилась, когда взгляд ее опущенных глаз наткнулся на газеты, опять пробурчав что-то, она аккуратно обошла их и расположилась в одном из кресел с вельветовой обивкой. Ходунки она выставила перед собой, как оборонительную линию. Фарадей хотел убрать их, но Оливия не дала и попросила принести ее сигареты.

Закурив, она обратилась к Линли:

— На маскарад вырядились или куда?

— Я не на службе, — ответил он.

Оливия затянулась и выпустила очередное облако серого дыма.

— Бросьте, легавые всегда на службе.

— Возможно, но я здесь не как легавый.

— Тогда в каком качестве? Рядового гражданина? Навещаете больных в свободное время? Не смешите меня. Легавый — всегда легавый, на службе или нет. Так что вам нужно на этот раз?

— Просто поговорить с вами.

— И наручники не принесли? И не договорились о местечке для меня в Холлоуэе13?

— В этом не будет необходимости, как вы увидите.

—Ладно, скажите мне, инспектор, сколько в наше время получит такой малолетний преступник за убийство собственного отца? Год?

— Срок приговора зависит от суда. И от мастерства адвоката.

— Значит, это правда.

—Что?

— Что это сделал ребенок.

— Вы, без сомнения, читали газеты.

Она затянулась, наблюдая за Линли поверх тлеющего кончика сигареты.

— Тогда зачем вы здесь? Наверное, вы должны праздновать, нет?

— Расследование убийства не слишком подходящий повод для веселья.

— Даже когда ловят плохих парней?

— Даже тогда. Я обнаружил, что плохие парни редко бывают настолько плохи, как мне бы того хотелось. Люди убивают по самым разным причинам, и обыкновенная злоба стоит на последнем месте.

Оливия опять затянулась, В ее взгляде, во всей позе сквозила настороженность.

—Люди убивают из мести, — непринужденно продолжал он, словно на лекции по криминологии. — Убивают в припадке ярости. Из алчности. Защищая себя.

— Ну, это уже не убийство.

— Иногда они оказываются вовлеченными в территориальные конфликты или пытаются вершить правосудие. Или бывают вынуждены покрывать другое преступление. А иногда от отчаяния, стараясь освободиться от каких-либо уз, например.

Она кивнула. Позади нее шевельнулся на стуле Фарадей. Линли видел, как черно-белая кошка тихонько пробралась на кухню и вспрыгнула на стол, где стала кружить между двух пустых стаканов. Фарадей, похоже, не заметил ее маневров.

—Бывает, люди убивают из ревности, — продолжал Линли. — Обуреваемые противоречивыми страстями, от одержимости, из любви. Убивают по ошибке. Выбирают одну цель, а попадают в другую.

—Да, думаю, такое случается. — Оливия стряхнула пепел в свою неизменную жестянку. Сунула сигарету в рот и руками подтянула ноги поближе к креслу.

— Что и произошло в данном случае, — сказал Линли.

—Что?

— Кто-то допустил ошибку.

Оливия коротко взглянула на газеты и, видимо, не пожелав отвлекаться, снова уставилась на Линли и уже не отводила глаз.

— Никто не знал, что Флеминг поедет в Кент вечером в прошлую среду. Вы знали об этом, мисс Уайтлоу?

— Поскольку я и Флеминга не знала, меня это интересовало меньше всего.

— Вашей матери он сказал, что летит в Грецию. Товарищам по команде сообщил то же самое. Сыну он сказал, что ему нужно уладить кое-какие крикетные дела. Но что собирается в Кент, он не сказал никому. Даже Габриэлле Пэттен, которая жила в коттедже и которую он, без сомнения, желал застать врасплох. Любопытно, не правда ли?

— Его сын знал, где он. В газетах писали.

— Нет. В газетах только написали, что Джимми признался.

—Это логический вывод. Если он признался в убийстве Флеминга, значит, должен был знать, что он там, чтобы сделать свое дело.

— Не стыкуется, — сказал Линли. — Убийца Флеминга…

— Мальчик.

— Простите. Да. Мальчик — Джимми, убийца — знал, что в коттедже кто-то есть. И этот кто-то действительно был предполагаемой жертвой. Но по соображениям убийцы…

— По соображениям Джимми.

— … этот кто-то в коттедже вовсе не был Флемингом. Это была Габриэлла Пэттен.

Оливия раздавила сигарету о жестянку. Посмотрела на Фарадея, он дал ей другую сигарету. Оливия закурила и затянулась.

— Как вы до этого додумались? — наконец спросила она.

— Потому что никто не знал, что Флеминг едет в Кент. А убийца Флеминга…

— Мальчик, — оборвала его Ливия. — Почему вы все повторяете «убийца Флеминга», когда знаете, что это мальчик?

— Извините. Сила привычки. Скатываюсь на полицейскую терминологию.

— Вы же сказали, что вы не на службе.

— Так и есть. Прошу извинить мои оговорки. Убийца Флеминга — Джимми — любил его, но имел все основания ненавидеть Габриэллу Пэттен. Она оказывала разрушительное действие. Флеминг ее любил, но в его чувства их роман вносил сумятицу, которую он был не в состоянии скрыть. Кроме того, роман грозил Флемингу огромными изменениями в жизни. Если бы он и в самом деле на ней женился, жизнь его переменилась бы самым коренным образом.

— В частности, он никогда не вернулся бы домой. — Оливию как будто успокоил такой вывод. — Чего как раз хотел этот мальчик, не так ли? Разве он не хотел, чтобы отец вернулся домой?

— Да, — ответил Линли, — не побоюсь предположить, что за нашим преступлением стоял этот мотив. Удержать Флеминга от женитьбы на Габриэлле Пэттен. Однако, какая ирония судьбы, если вдуматься в ситуацию.

Оливия не спросила, в какую ситуацию следует вдуматься, лишь затянулась, сквозь дым разглядывая Линли.

Он продолжал:

— Никто не погиб бы, если б у Флеминга было поменьше мужской гордости.

Оливия невольно нахмурилась.

—Причиной преступления, в первую очередь, стала его гордость, — пояснил Линли. — Не будь Флеминг таким гордым, расскажи он, что едет в Кент разорвать отношения с миссис Пэттен, потому что узнал, что является лишь одним в длинной череде ее любовников, его убийце… простите, я опять забылся, Джимми, мальчику не понадобилось бы уничтожать эту женщину. Не произошло бы ошибки в отношении человека, оставшегося в ту ночь в коттедже. Флеминг остался бы жив. А убий… А Джимми не пришлось бы остаток жизни мучиться из-за того, что он убил — по ошибке — человека, которого так сильно любил.

Заглянув в жестянку, Оливия затушила сигарету, поставила банку на пол и сложила руки на коленях.

—Да, — сказала она. — Говорят же, что мы всегда причиняем боль тем, кого любим. Жизнь — дерьмо, инспектор. Просто мальчик убедился в этом раньше, чем следовало.

—Да. Он узнает также, что такое клеймо отцеубийцы, как выдвигают обвинение, берут отпечатки пальцев, фотографируют, познакомится с судом по уголовным делам. А потом…

— Ему нужно было сначала подумать.

— Но он этого не сделал, Потому что он… убийца, Джимми, мальчик… думал, что совершил преступление идеальным образом. И он почти прав.

Она смотрела настороженно. Линли казалось, что даже дыхание ее изменилось.

— Да, — сказал он, — все испортила одна-единственная деталь.

Оливия взялась за ходунки. Собралась подняться, но Линли видел, что выбраться из глубокого кресла одной ей будет не под силу.

— Крис, — произнесла она.

Он не шелохнулся. Она дернула головой в его сторону.

— Крис, дай руку.

Фарадей посмотрел на Линли и задал вопрос, которого избегала Оливия:

— Какая деталь все испортила?

— Крис! Черт бы тебя побрал…

— Какая деталь? — повторил он.

— Телефонный звонок, сделанный Габриэллой Пэттен.

— А что в нем такого? — спросил Фарадей.

— Крис! Помоги мне. Давай.

— На него ответили, честь по чести, — сказал Линли, — Только вот человек, который, предположительно, отвечал, даже не знает, что такой звонок был. Это показалось мне любопытным, когда…

— О, ну конечно, — фыркнула Оливия. — Вы помните все звонки, на которые отвечали?