Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

стал пористым, а на ощупь — колючим. В воздухе витал запах прелой коры. На лысоватых темных пригорках, прогретых солнечными лучами, кое-где уже пробилась ярко-зеленая трава, а из-под подтаявшего снега желто-красными пятнами выглядывали прошлогодние сморщенные листья.

…Неожиданно с Волги подул ветер. Воздух наполнился свежестью, разом стало прохладнее. Поежившись, Камиль Шамильевич вернулся в теплый кабинет.

Встретить Иоанна Павла II в аэропорт приехало около тысячи людей. Но дождаться понтифика им было не суждено. Среди ожидавших был и Рустам-абый, и его было по-настоящему жаль. Старик очень ждал этой встречи, даже прихватил с собой семейный альбом, чтобы показать понтифику фотографии детей и жены.

На протяжении следующего часа Камиль Шамильевич тянул время, откладывал со звонком, подыскивая самые нужные и точные слова, но их не было. Наконец, он признался себе, что слов утешения нет и надо сказать, как есть. Он набрал номер главы Арского района.

— Какие новости, Камиль Шамильевич? — немедленно отозвалась трубка бодрым голосом.

— Новости не очень… Папа римский не приедет.

— Как так?! — ахнул глава района. — Ведь все было согласовано.

— Оказывается, не все… Понимаю, что расстроил, но ничего не поделаешь. У самого скверное настроение.

— Да-а… Ну и дела! Даже не знаю, как сказать Рустаму-абый… Тут столько народу собралось, все ждут папу. Откуда все узнали… Неужели все напрасно?

— Папа остается в Ватикане.

— Больше всего мне жаль Рустама-абый, он так хотел встретиться. Разговоры только об этом…

— Мне тоже очень жаль его. Найди уж какие-нибудь подходящие слова, ты это умеешь.

— Постараюсь. Но разве они его утешат?

Переговорив с Исхаковым, глава Арского района сунул телефон в карман, отыскал глазами старика, стоявшего у входа. По узкой дороге подъезжали автомобили, оставляли пассажиров с чемоданами на тротуаре и отъезжали. Старик, погруженный в собственные мысли, не замечал суеты вокруг себя. В его пальцах нервно подрагивала дымящаяся сигарета. Увидев подошедшего главу, он невесело улыбнулся. Показав сигарету, признался:

— Десять лет не курил. А тут не выдержал. Нервы ни к черту стали. Знаешь, в войну так не нервничал, как сейчас. Там, на передовой, к смерти относишься как к чему-то обычному. Думаешь: «Вчера Николая убили, сегодня погибнет еще кто-то, а меня, может быть, завтра снайпер застрелит…» Смерть всегда рядом бродила, потому и страх как-то притуплялся и пропадал.

— Тяжелая штука — война, — согласился глава.

— Ты, вроде, что-то сказать хотел?..

— Не приедет папа. Что-то там не сложилось…

— Против ожидания, Рустам-абый отнесся к услышанному довольно спокойно. Немного помолчав, сказал:

— Я чувствовал, что так и будет… Поедем домой. Моя старуха треугольников напекла. Давай, составишь нам, старикам, компанию.

— От этого не откажусь, Рустам-абый.

Торопиться было некуда. Они пошли к машине. Рустам-абый шел тяжело, чуть подволакивая ноги. Он как-то разом сдал, лицо его осунулось, морщины углубились, а пиджак, еще час назад бывший впору, теперь мешком висел на его худых плечах. Неожиданно старик остановился:

— А я столько всего хотел рассказать Войтыле. Теперь уж все… — Он вытащил из кармана небольшую фотографию, на которой был запечатлен смеющийся мальчик в тюбетейке, и сказал: — Это мой внук.

— На тебя похож, Рустам-абый.

Некоторое время старик рассматривал фотографию, потом со вздохом сунул ее в карман. Приложив пальцы к глазам, вытер набежавшие слезы и глухо, стараясь подавить подступившую к горлу горечь, добавил:

— Ветрено тут в аэропорту, к непогоде, наверное. Вот и в глаза мне надуло… Вечером жди мокрого снега…

Глава 17

2004 год. Август

Торжественное прощание

В начале августа, в один из погожих дней, когда уже ощущалось прохладное дыхание осени, а в кроны деревьев золотой сединой закрадывается желтый лист, в администрацию Казани пришло короткое письмо из Святого Престола за подписью его Высокопреосвященства Анджело Содано. Он сообщал о том, что 25 августа римский понтифик передаст Чудотворную Казанскую икону Божьей Матери в дар Русской православной церкви. По случаю столь знаменательного события состоится Торжественная церемония прощания папы римского Иоанна Павла II с иконой, на которое он приглашает господина Камиля Исхакова с сопровождающими лицами (в количестве 5-ти персон).

Уже вечером, вернувшись с работы домой, Камиль Шамильевич весело сказал жене:

— Фания, помнишь, ты как-то обмолвилась, что у нас не было свадебного путешествия?

— Когда это я такое говорила? — удивленно посмотрела на мужа Фания. — Меня всегда все устраивало. Я вышла замуж за самого лучшего мужчину. У нас была отличная комсомольская свадьба, я и сейчас иногда просматриваю эти фотографии. Ты там такой молодой…

— Вот видишь, я все помню, а ты — нет, — улыбнулся мэр.

— Хочешь сказать, что ты злопамятный? — притворно возмутилась жена.

— Нет, я хочу сказать, что желание любимой женщины — для меня закон! Двадцать третьего августа отправляемся в свадебное путешествие. Извини меня, что получилось с некоторым запозданием… Но, думаю, это не страшно.

— Ты шутишь?

— Нет, я серьезно.

— И куда же мы поедем? — насторожилась Фания.

— В государство Ватикан! В город влюбленных!

— Это Париж — город влюбленных. А тут совсем другое, — мягко возразила Фания.

— Но ты ведь не против съездить в Рим?

— Камиль, ты обманщик! Признайся, ты едешь туда по делам?..

— Слукавил немного, — рассмеялся Камиль. — Действительно, по делам, но в Ватикан мы с тобой точно едем! Что нам мешает считать эту поездку свадебным путешествием?

— Ну, я хотела немного другое…

— Другое, говоришь… — Камиль Шамильевич призадумался. — Хорошо, будет и другое… Тогда я подарю тебе на твой день рождения романтический ужин в Париже.

— Ты лучше скажи, какое дело у тебя в Ватикане?

— Папа прощается с Казанской иконой Божьей Матери, и я приглашен на торжественную церемонию. Вместе с тобой, конечно.

Папа Иоанн Павел II с начала июня жил в своей летней загородной резиденции в Кастель-Гандольфо[222], спасаясь там от городской духоты и смога. Это было живописное место, расположенное в двадцати четырех километрах к юго-востоку от Рима на Альбанских холмах над озером Альбано. Окруженное со всех сторон горами, оно во все времена притягивало к себе высшую знать. Поначалу на древних останцах[223] стоял дворец римского императора Домициана[224]. Некоторое время, ожидая строительство своего нового дворца рядом с Тиволи, здесь проживал император Адриан[225], а Марк Аврелий[226] пережидал на этих холмах нашествие варваров. В XIII веке живописными землями владела семья богатого генуэзского аристократа, которая и дала название гористой местности. В конце XVI века их замки отошли Римской курии, забравшей их в счет неоплаченного долга. Папа римский Климент VIII[227] был первым римским папой, обосновавшимся в Кастель-Гандольфо. Папа Ульбано VIII, прослывший покровителем искусств, восстановил разрушенный дворец, который стал впоследствии любимым местом отдыха понтификов. Здесь они проводили значительную часть времени: отдыхали в его прекрасных залах; работали в уютных кабинетах; управляли государством; жаловали и карали; принимали послов и тихо умирали, как это случилось с Павлом VI[228].