Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки

— Но и та не могла одарить вас наследником, — кивнул Иеремия. — Теперь я понимаю ее страх за жизнь, когда внезапно захворал малыш Ричард. Она, как и вы, убеждена, что ваш отец повинен в смерти вашей первой супруги.

— Да, она смертельно боялась, что с ребенком что-нибудь случится. Она не сомневалась, что тогда отец станет подыскивать для меня третью жену.

— Что стало с повитухой по имени Изабелла Крейвен? — спросил Иеремия.

— Она знала свое дело и сделала все, что могла, но так и не сумела спасти ни одного из моих детей, — с сожалением произнес в ответ Аарон. — Отец был вне себя. Мысль о том, что наследство отойдет Дрейперам, доводила его буквально до безумия. Вот тогда у него и родился план выдать за своего внука чужого ребенка. Он сделал Изабелле Крейвен весьма выгодное предложение: мол, пусть она раздобудет для него здоровое, крепкое дитя. Но женщина отказалась наотрез. Несколько дней спустя до меня дошли слухи о том, что она выпала из окна — как и Паркер, понимаете? Я ни на йоту не сомневаюсь, что отец убил ее, опасаясь, что повитуха рано или поздно расскажет об этом, и тогда скандала не миновать.

Иеремия слушал Форбса, задумчиво кивая.

— С Маргарет Лэкстон ему повезло куда больше, — отметил он.

— Да, эта особа без зазрения совести обстряпала все согласно пожеланиям отца. Он получил то, что хотел, — ему продали ребенка, никому не нужного, который так или иначе умер бы в каком-нибудь завшивленном приюте для бедноты. И когда у Темперанции в третий раз произошел выкидыш, она тайком доставила чужое новорожденное дитя сюда, а труп погибшего при родах моего ребенка забрала прочь.

— И ее дочь видела все это?

— Дочь была с ней только во время первого визита сюда, когда Маргарет Лэкстон осматривала Темперанцию после неудачных родов. Что касается подмены, то повитуха организовала все в одиночку. Такова была воля моего отца. Он заставил ее поклясться, что она ни слова никому не проронит об этой истории.

— Однако клятве не поверил, не так ли?

— Не поверил. Он исходил из того, что уж от своей дочери Маргарет никак этого не утаит.

— И срочно разыграл приступ подагры, чтобы подстраховать себя на случай, если вдруг на него падут подозрения, — заключил иезуит. — Вот почему он не позволил мне осмотреть его! Но ему здорово не повезло, что на пути его внезапно возник судья Трелони, случайно оказавшийся на месте преступления вместе со своим слугой и помешавший вашему отцу довести до конца задуманное — расправиться и с Энн, дочерью Маргарет Лэкстон. Факт, что его не призвали к ответу, свидетельствует о том, что девушка ничего не знала. Поэтому он и не предпринимал новых попыток избавиться от Энн. А мать уже никого не могла обвинить, так что ваш отец имел все основания чувствовать себя в безопасности.

— Но потом все пошло вкривь и вкось, — продолжал Аарон. — Однажды к нашему дому заявилась эта полоумная и стала требовать вернуть ей украденного ребенка, Отца в тот момент дома не оказалось, но его преданный слуга впустил эту несчастную в дом, а та все вопила и вопила. Вот он и связал ее, заткнул рот и запер в подвале. Узнав о том, что произошло, отец не на шутку разволновался. Он выведал у женщины все, что мог, а потом сказал мне, что, дескать, отправил ее подальше. Я ему не поверил. Ведь он и ее убил, верно?

— Да, именно так, — вздохнул Иеремия. — Он задушил ее и бросил тело в Темзу. Остается лишь предполагать, каким образом эта помешанная женщина сумела узнать, кому Маргарет Лэкстон сплавила ее ребенка. Ведь дочь повитухи понятия не имела о подмене, но все-таки оказалась втянутой в это дело, когда Полоумная Мэри — так прозвали эту несчастную — явилась и к ней и стала обвинять повитуху, что, дескать, та похитила у нее ребенка. Может быть, эта Мэри выследила Маргарет Лэкстон, когда та направилась к вам, чтобы, ну, не знаю, попытаться шантажировать вас? Но что самое ужасное во всей этой истории, так это то, что не Полоумная Мэри была настоящей матерью этого ребенка. И ваш отец прекрасно знал об этом, отчего и попросил меня тщательно осмотреть ребенка. Он хотел удостовериться, что сумасшествие не передалось ребенку.

— Говорите, не она была его мать? — недоверчиво переспросил Аарон Форбс.

— Нет. Но я предполагаю, кто его родители. Ваш отец совершил ужасное преступление, стремясь оборонить свое состояние от нежелательных наследников в лице столь не любимых им родственников. Что бы он сказал, узнав о том, что отец ребенка, которому предстоит унаследовать его состояние, судя по всему, не кто иной, как Джеймс Дрейпер?

Аарон Форбс изумленно смотрел на Иеремию. Он не сразу осознал только что услышанное, а осознав, Форбс-младший разразился гомерическим хохотом.

— Какая жестокая ирония судьбы! — вырвалось у него, когда он успокоился. На глаза Аарона навернулись слезы, но это были слезы отчаяния.

— Сэр, ваш отец убил еще двух женщин, попытавшихся шантажировать его, — сообщил Иеремия. — Вы об этом знали?

Аарон Форбс ухватился рукой за столешницу, будто боялся упасть.

— Да, знал. Дочь Маргарет Лэкстон послала ему записку, в которой сообщала, что обо всем знает, и требовала откуп за молчание. Так как отца дома не оказалось, в роли дурного вестника пришлось выступить мне. Я отдал записку отцу, когда он вернулся домой, и он успокоил меня, сказав, что обо всем позаботится.

— А за это преступление вынужден отвечать ни в чем не повинный человек, сэр! Его вздернут на виселице, вот что его ожидает. То есть речь идет сейчас о том, чтобы вы избавили его от чудовищного оговора. Прошу вас сейчас же отправиться вместе со мной к судье Трелони и в точности повторить ему то, что рассказали сейчас мне.

Аарон потерянно взглянул на иезуита и, помедлив, кивнул. Иеремия, вздохнув с облегчением, протянул было ему руку, но в этот момент лицо Форбса-младшего исказилось от страха.

— Нет… Не делай этого! — запинаясь, пролепетал он.

В следующую секунду прогремел выстрел. Аарон, конвульсивно вздрогнув, тяжело повалился на пол. В его груди, слева, где сердце, зияла рваная рана.

Глава 42

Иеремия вперил растерянный взор в только что бесшумно открывшуюся дверь. Айзек Форбс подслушивал, о чем беседуют его сын и пастор-иезуит. Иеремия и не подозревал, что человек, передвигающийся с помощью палки, может подкрасться бесшумно. Но старик Форбс прекрасно обходился без подпорок, лишь на людях симулируя хромоту.

Оправившись от шока, Иеремия опустился на колени рядом с неподвижно лежавшим Аароном узнать, жив ли тот. Форбс-младший, разумеется, был мертв — пуля прошла сквозь сердце. Как и у Маргарет Лэкстон!

— Вы убили своего сына! — горестно констатировал Иеремия. — Погубили свою плоть и кровь!

Айзек Форбс поспешно захлопнул дверь и повернул ключ в замке.

— Он собрался предать меня! — презрительно рявкнул он в ответ.

Поднявшись, Иеремия невольно попятился от наступавшего на него старика.

— Слуги в доме наверняка слышали выстрел. Как вы им объясните?

— Я им скажу, что вы убили моего сына за то, что он пригрозил выдать вас как служителя Сатаны, кем вы, собственно, и являетесь, будучи папистом и одним из тех преступников, которые подожгли наш город. Наш процветающий Лондон и оплот протестантизма!

Форбс, не скрывая ненависти, смотрел на опешившего Иеремию.

— Небось гадаете сейчас, как это мне удалось раскусить вас? Тогда, во время нашей случайной встречи, объяснение о цели вашего визита в квартал бедноты показалось мне, мягко говоря, неубедительным. Вот я и направил своего слугу проследить за вами. Но все выяснилось не сразу, потребовалось время. Впору позавидовать, ваши люди умеют держать язык за зубами!

Иеремия почувствовал, как кровь отхлынула от лица — он по собственной беспечности угодил в ловушку! Теперь придется за это расплачиваться. А все нетерпение. Ну почему он не стал дожидаться возвращения Трелони или Брендана?

Произнося эту тираду, Айзек Форбс неторопливо взялся за висевшую на поясе пороховницу и всыпал в ствол порох. После этого извлек из кожаного мешочка пулю и при помощи трости вогнал ее в ствол. Иеремия созерцал эти приготовления, и мысли в голове проносились, обгоняя друг друга. Еще несколько секунд, и Форбс выстрелит! Нет, надо бежать! Но как? Куда? Старик стоял у двери. Мелькнула шальная мысль броситься на Форбса, отпихнуть его в сторону, но глава семейства, похоже, разгадал его намерения и подошел поближе к сундуку, на котором лежал кинжал.

Форбс взвел курок и насыпал щепотку пороха на полку ствола. В этот момент Иеремия бросился к окну, распахнул его и выскочил наружу. Вслед прогремел выстрел, и мгновение спустя пастор почувствовал толчок в правую руку, отчего упал на выступающую над стеной часть крыши над боковым входом в дом. В отчаянии он попытался ухватиться здоровой рукой за черепицу, чтобы не соскользнуть вниз, но не смог и в следующее мгновение грохнулся на землю. Задыхаясь, Иеремия поднялся и стал оглядываться в поисках пути отхода. Казалось, пуля Форбса оторвала ему руку — такой ужасной была боль, от которой темнело в глазах. Пошатываясь, иезуит через незапертые ворота прошел в узкий переулок. Успело стемнеть, что было лишь на руку пастору, и он возблагодарил Деву Марию за помощь. Остановившись, Иеремия прислушался — шума погони не было. Но уповать на безопасность было преждевременно — Айзек Форбс не из тех, кто оставит его в покое.