После маскарада - Юлия Викторовна Лист
После маскарада читать книгу онлайн
1927 год. Москва. Расцвет нэпа, кооперативов, трестов, воровства и мошенничества. Следователь Мезенцев из губсуда, судмедэксперт профессор Грених и стажер Петя Воробьев отправляются на выезд в квартиру, где найдены мертвыми фининспектор и беглый вор-рецидивист. Оба погребены под слоем черной пены, похожей на угольную дымку, – обугленный серной кислотой сахар. Грабитель в маске применил гипноз, проникнув в квартиру простого служащего. Ни хозяин, ни убитые не были друг с другом связаны. Но в отчетности райфинотдела обнаруживают многие экономические нарушения, которые были раскрыты только благодаря этому случаю. Газеты торопятся объявить убийцу народным мстителем, но Грених подозревает, что не все объясняется так просто…
– Как же вы их упустили? – Грених не сдержал сарказма на лице.
– Так иностранка эта… Рита Марино стала по ним стрелять. Мы кинулись, и тут сразу кто-то выключил свет. Гражданка Марино себе в голову выстрелила, Сергей Устинович ее отволок в фойе, она еще дышала, меня к вам отправил, а агента за бригадой. Я вас по всей Москве искал. Нашли только утром…
– Послушай меня, Фролов, пока я еще говорить могу, – прервал его Грених. – Ты должен начать со Шкловского, вычислить круг его общения, опросить соседей, может, кто видел, как Петя или Мезенцев приходили к нему. Второе. Поднять все дела, которые он вел, что кончались смертями в черной пене… Тоже всех соседей убитых опросить. Никто не помыслил бы в появлении Мезенцева в их квартирах усмотреть вооруженное ограбление. И еще раз перечитай мои медицинские показания… Есть разница, как кожу сжигает дегидрированный кислотой сахар, а как сама кислота… Некоторых живьем кислотой пытали…
– Кто? Мезенцев?
– Да, а с ним и Петя, увы, Шкловский и шофер наш.
– Да вы с ума сошли, что ли! Все знают, что Мезенцев – ставленник Сталина, – в отчаянии вскричал Фролов.
– Ага, прекрасно, – зло улыбнулся Грених. – Тогда еще нужно будет с проверкой в Психиатрическую колонию заявиться, в которой над заключенными тайные опыты ставят.
– Я ничего этого сделать не смогу! Я ведь не следователь, на место Сергея Устиновича не сегодня завтра назначат нового…
– Пусть, но ты запоминай, потому что кроме тебя теперь некому.
– А вы… где вы были? Вы были в театре? Вы были там за ширмой? Это в вас Рита попала?
Фролов сунул таксометр под мышку, не желая с ним расставаться, и бесцеремонно схватил Грениха за ворот, тот вцепился здоровой рукой ему в пальцы.
– Ну, покажите же! У вас все пальто насквозь в крови! – захрипел Фролов, норовя сдернуть с профессора застегнутые у самого горла пуговицы. Они стояли на первых ступенях парадной лестницы, в три руки удерживая воротник. Грених терял силы, он не хотел и не мог ни драться, ни доказывать свою правоту.
Главное, он успел понять, что Мезенцеву был пособником его водитель, которому старший следователь в свободное время разрешал заниматься извозом. Это было очевидно, его черный утюг все время принимали за таксомотор. А сорок копеек за километр – целое состояние, если класть эти деньги в карман, не платя налогов. Мезенцев залучил преданного человека, склонил его к преступлениям. Они возили сахар и серную кислоту на задних сиденьях. Жертву выслеживали, скорее всего, на улице, подъезжали, брались подбросить, оглушали, везли куда-то, пытали, выведывая, где жертва хранит ценные бумаги, а потом привозили глубокой ночью в Трехпрудный и обставляли все в соответствии со сценарием. Большой команды для такого нехитрого злодеяния не требовалось.
Грених жалел лишь об одном, что Петя теперь мертв, его ни о чем не спросишь, к стенке не припрешь, не пожуришь, не выслушаешь. Теперь и речи, записанные им на пластинки, обрели горестный смысл. Он был еще мальчишка, решивший поиграть в великого вершителя судеб, терзаемый потаенными комплексами из-за психоза отца и дурной наследственности, имевший какие-то свои представления о комсомоле и справедливости. Он знал только черную изнанку революционного правосудия, которую демонстрировал Мезенцев, простивший ему убийство отца и показавший пример, как выгодно играть без правил. А ведь начинал… пытался открыться, там, в театре, после неудачного похода на «маскарад»…
– Говорите сейчас же, – тряс Фролов Грениха за грудки. – Это вас Мезенцев прибыл ловить? Вы убили его? Это в вас стреляла Рита?
В эту минуту входные двери хлопнули, и в вестибюль здания суда ворвался взлохмаченный и задыхающийся Мейерхольд.
– В него стреляла не Рита! – прокричал он драматичным баритоном, бегом пересекая пустой вестибюль. – В него палил старший следователь из пистолета, который украла Рита. Товарищ Грених ни в чем не виноват.
Фролов обернулся, выпустив воротник Грениха. Тот, теряя от счастья сознание, начал было оседать, но схватился на перила.
Мейерхольд, заметив, что Грених и Фролов раздумали вступать в драку, замедлил шаг, стал отдыхиваться.
– Я все видел, и, если угодно, без утайки расскажу, – произнес он наконец. – Всю правду, как она есть. Каждое слово разговора у меня здесь, – он указал пальцем на висок с видом Мефистофеля, предлагающего Фаусту все секреты мироздания. – И про черные трупы – старший следователь сам сознался в смертях тех людей; и про наш, увы, позор – этот маскарад. Обещайте помиловать, ибо мы совершенно не ведали, во что были ввязаны! Нам сказали делать – мы слушались… Мы лишь жалкие лицедеи, призванные тешить публику. Я своего театра не бросил, остался и все видел! Стоял на лестничном пролете со второго на третий. Все началось с того, что я не нашел Риту, чтобы ей рассказать, что Константин Федорович вообще впервые слышит о постановке с гипнозом…
– Всеволод Эмильевич, – прервал его Грених, выдохнув, – вы мой спаситель. Спасибо, что потрудились прийти. Жить! Очень хочу жить, – он схватил Фролова за плечо. – Выслушаешь режиссера потом, сейчас живо вызывай карету «Скорой помощи» – у меня пуля в легком!
Примечания
1
Кабинет судебной экспертизы.
2
Отсутствие речевого общения больного, реакция на потрясение.
3
Древнеиндийский эпос, включающий в себя множество легенд, притч, гимнов.
4
Бип-Боп и Бим-Бом – советские дуэты клоунов-куплетистов.
5
Петроградский налетчик, совершивший самые дерзкие разбойные нападения в 1920-х.
6
Торговая марка фенобарбитала.
7
В. П. Сербский (1858–1917) – русский врач-психиатр, основоположник судебной психиатрии.
8
Такое название своему спектаклю по пьесе Грибоедова дал Мейерхольд.
9
Писал сам Дж. Б. Шоу о пьесе «Дома вдовца».
10
Матильда Ксешинская (1872–1971) – российская балерина.
11
Высший совет народного хозяйства.
12
Экономические совещания.
13
Юго-западный фронт Первой мировой войны.
14
Дмитрий Николаевич Зернов (1843–1917) – российский анатом, заслуженный профессор, декан медицинского факультета и ректор Московского императорского университета.
15
В переводе В. Набокова.
16
Адольф Адан (1803–1856) – французский композитор, автор балета «Жизель».
17
Людвиг Минкус (1826–1917) – австрийский композитор, автор балета «Дон
