Призрак Сомерсет-Парка - Майерс Б. Р.

Однажды прошел слух, что в Ковент-Гардене работает медиум, который умеет говорить с мертвыми. Это было куда прибыльнее, чем предсказывать судьбу. Холера унесла множество детишек из богатых домов и из бедных. Те убитые горем матери, которые могли себе позволить сеанс с медиумом, хотели знать, что их детям хорошо на Небесах. У maman и миссис Ринальдо были постоянные клиенты, однако многие считали предсказания будущего низкопробным развлечением.

А вот медиум — дело иное. Все о нем говорили; в театрах одно за другим шли вечерние представления. Даже знать просила о частных сеансах. Maman учуяла шанс. Она надела браслеты миссис Ринальдо, лучшее платье и взяла меня с собой.

Мне было шесть лет, и жизнь моя изменилась навсегда.

Глава 6

Наутро после знакомства с мистером Пембертоном я сидела в столовой напротив мистера Локхарта и смотрела, как старик тщательно нарезает колбаску.

— Скоро вы познакомитесь с его светлостью, — сказал он. — Рано утром он всегда ездит верхом, а потом уходит в кабинет и занимается деловой корреспонденцией.

У меня рот был набит яичницей, поэтому я только кивнула, радуясь, что мистер Пембертон этим утром к завтраку не вышел. После нашей внезапной встречи на кухне остаток ночи я провела, свернувшись клубком в своей роскошной кровати и обдумывая тупиковую ситуацию.

Мистер Локхарт привез меня в Сомерсет-Парк, чтобы я помогла устроить фальшивый спиритический сеанс для умиротворения души его светлости. А мистер Пембертон в свою очередь пожелал фальшивого сеанса, чтобы напугать убийцу и сподвигнуть его сделать признание. Обмануть я могла лишь кого-то одного из них. Обе задачи выполнить невозможно.

Чутье всегда подсказывало мне выбирать то, что принесет бо2льшую выгоду. Мистер Локхарт в качестве награды обещал представлять мои интересы в суде, чтобы с меня сняли обвинения. Мистер Пембертон же не предлагал ни помощи, ни денег. Напротив, угрожал арестом за попытку кражи подсвечников.

Та еще задачка! К счастью, мне было чем заняться: например, насладиться трапезой, пока я обдумываю решение.

— Он с нетерпением ждет встречи с вами, — любезно сообщил мистер Локхарт.

В этом я искренне сомневалась. Вспомнила, как мы вчера столкнулись, и щеки обдало жаром.

— Вы ему рассказали все? — спросила я. — О, благодарю, — добавила я, когда юный лакей положил мне на тарелку еще одну колбаску. Он застенчиво улыбнулся, а потом снова занял свое место у буфетной стойки. На носу у него была россыпь веснушек. Загляни этот парень хоть раз к мисс Крейн, его бы живьем сожрали.

Мистер Локхарт отложил нож и весьма аккуратно промокнул рот, а потом и усы.

— На сегодня все, Гарри, — сказал он.

Лакей кивнул и покинул столовую.

Выждав немного, мистер Локхарт продолжил:

— Он знает, что вы известный медиум из Лондона, но не знает, где мы с вами познакомились, как и о нашей договоренности с полицией.

Нашей договоренности. Снова всколыхнулись мои предчувствия насчет констебля Ригби.

— Как именно вы убедили полицию отпустить меня с вами?

Старик удивленно приподнял брови.

— Пусть вид у меня не слишком внушительный, но уверяю вас, мое влияние на суд очень велико. Сам факт, что сегодня утром вы сидите здесь, это доказывает.

Я положила в рот последний кусочек колбаски и тщательно прожевала.

— Констебль Ригби сказал — улик более чем достаточно, чтобы признать меня виновной.

Мистер Локхарт фыркнул.

— Мне доводилось иметь дело с ему подобными. Судя по тому, что я услышал вчера в полицейском участке, улики в основном несущественные. Возможно, дело даже до суда не дойдет. Разумеется, я выясню больше, когда прочту ваше досье.

У меня закололо под ребрами. Я прижала руку к животу, гадая, останется ли он моим поверенным, когда прочтет досье целиком. Хотя кое-чего там недоставало. Один секрет я по-прежнему хранила — тяжелый и леденящий, будто камень у меня на душе.

Я выпила кофе до последней капли. На дне чашки из тонкого фарфора была нарисована роза.

Мистер Локхарт откашлялся и посмотрел на меня, озорно усмехнувшись.

— Позвольте, — начал он, — расспросить вас о некоторых деталях? — Щеки его окрасились румянцем. — Как вам удается убеждать людей, что вы способны разговаривать с мертвыми? Хартфорды не похожи на простаков, которых легко одурачить, и все же вы их полностью убедили.

Я поколебалась. Делиться приемами maman казалось почти святотатством. Но мистер Локхарт предлагал солидное вознаграждение за то, чтобы немного приподнять завесу над тайнами сеансов. Я могла позволить себе выдать несколько секретов.

— Все просто, — сказала я. — Нужно потакать их желаниям и таким образом создать атмосферу доверия.

Мистер Локхарт непонимающе нахмурился. Я объяснила подробнее:

— Говорите людям то, что они жаждут услышать, а их надежда сама восполнит пробелы. Сердце видит неподвластное взгляду, мистер Локхарт.

Он кивнул и откинулся на спинку стула.

— Когда вас отвели в камеру, полицейские обсуждали ваши трюки, но они не понимают, как у вас все выходит так убедительно. Взять хотя бы эктоплазму, которую, как утверждает молодой мистер Хартфорд, вы из себя исторгли.

Похоже, я сильно потрясла того застенчивого юношу.

— Эктоплазма служит доказательством, что дух перешел в наше измерение, — сказала я.

Старик недоверчиво на меня посмотрел.

Я пожала плечами.

— Визит к мяснику — и я раздобыла кусочек колбасной оболочки. Если смочить ее водой, выходит довольно впечатляюще.

О том, что мне пришлось месяцами практиковаться говорить с ватой, спрятанной за щекой, как научила меня maman, я рассказывать не стала.

Мистер Локхарт брезгливо скривился.

— Что ж, демонстрировать его светлости всякую мерзость вам не придется. Не забывайте, насколько предан он был леди Одре. Их связь была столь сильна, что мы долго тревожились, не последует ли и он за ней.

Я видела горе в разных слоях общества, богатых и бедных, но для всех была справедлива одна истина: беда навеки меняла людей. Их глаза полнились тяжелыми воспоминаниями о боли. Ее не всегда можно было увидеть, просто она, словно роза на дне моей чашки, постоянно таилась там, в глубине.

У мужчины, который поймал меня на кухне прошлой ночью, в глазах не светилась печаль. Они были ясными и голубыми, словно летнее безоблачное небо. Может быть, это все же конюх надо мной подшутил?

— ...пройдемся по картинной галерее, — сказал мистер Локхарт, оборвав мои мысли. Опершись на трость, он начал подниматься из-за стола. Мне хотелось украдкой съесть еще одну колбаску, но тут что-то с глухим стуком упало на ковер.

Мистер Локхарт сморщился от боли и схватился за стол, пытаясь удержаться на ногах.

— Позвольте... — сказала я и подошла к нему поднять трость: мне хотелось угадать ее истинную стоимость.

Трость оказалась тяжелой, и, если я не ошиблась, голова змеи была сделана из чистого золота. Я задумалась: а трудно ли будет выковырять эти рубиновые глаза? Мистер Локхарт кашлянул — наверное, я разглядывала набалдашник чересчур долго.

— Она прекрасна, — заметила я, возвращая трость хозяину.

— Слишком помпезная, — проворчал он. — Ее подарил мне лорд Чедвик, отец леди Одры. — В глазах его мелькнул озорной блеск. — Дайте-ка я покажу вам один секрет. — Он повернул змеиную голову и вытащил набалдашник из трости, явив кинжал. — Пусть я стар и немощен, однако неплохо вооружен. — Мистер Локхарт шутливо подмигнул, а я порадовалась, что он не рассмеялся, ведь это, скорее всего, повлекло бы за собой новый приступ кашля.

— В Сомерсет-Парке нужно ходить, хорошо вооружившись? — то ли в шутку, то ли всерьез спросила я.

— Это всего лишь реквизит, мисс Тиммонс. Если я и впрямь когда-нибудь окажусь в положении, где мне понадобится кинжал, то скорее упаду в обморок, нежели успею им воспользоваться.

Картинная галерея оказалась именно галереей — вытянутым помещением, стены которого украшало множество огромных портретов мертвых людей. В Сомерсете имелся собственный музей. Если начистоту, мне была больше по нраву Комната ужасов мадам Тюссо [3].