Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

пост держим строгий, мы духовно стоим на страже нашего государства и допустить противного не можем. Такое уже случалось в нашей истории при Данииле Галицком почти восемьсот лет назад… Князь Даниил Романович переговоры с папой вел, согласился из рук Иннокентия IV в 1253 году принять королевский титул, стал называться королем Руси. Пошел на сближение католической и православной церквей. И к чему это привело? — нахмурился патриарх. — Получилась поместная католическая церковь греческого обряда. Союз между греческой и католической церковью. Униаты[191]! Вот только союз получился какой-то однобокий, неравный. Где же в нем православие? Даниил Галицкий был вынужден признавать власть папы и католических догматов. В итоге он потерял всю веру православную! А сколько горя принесла русским людям униатская церковь, то мы прекрасно знаем. К чему это я все говорю… Галиция, Волынь, Подолье православными были, и русские люди там проживали. А когда в них укоренилась униатская церковь, что стало с людьми? Они перестали быть русскими… Превратились в оголтелых врагов России. Вроде бы и давно это произошло, а мы до сих пор это все расхлебываем, — буркнул Алексий II. — И неизвестно, что дальше будет.

— Но ведь бывает же и наоборот, — возразил Президент. — Вот вы, например, Ваше Святейшество, из курляндских немцев, но тем не менее православный да еще Русскую Православную церковь возглавляете.

— Бывает такое, но очень редко, — неохотно согласился владыка. — А все потому, что мои предки истинную веру познали. Прозрение на них нашло, показал им Господь, где правда. Вот и встали они на путь истинной веры. А так, и я бы во тьме блуждал. Не приведи, Господи! — перекрестился патриарх.

— Иоанн Павел II приедет в Россию на несколько дней, а потом опять к себе в Ватикан вернется, — не спешил соглашаться Президент. — У него даже времени не будет, чтобы нас всех в свою веру обращать, — улыбнулся Президент. — Он ведь не собирается жить в России.

— Вот вы все шутите, а мне не до смеха… Не должен глава римско-католической церкви ступать на русскую землю. Таково мое твердое слово.

— Хорошо, я понял вашу точку зрения, — сдержанно произнес Президент. Оглядевшись вокруг, сказал: — А погода, как я посмотрю, налаживается… Дождя точно не будет. Небо просветлело… Все-таки красивая у нас в средней полосе осень. Жаль, что очень короткая… — Пойду я, — поднялся Президент с лавки. — Вы как-то обращались ко мне с просьбой о постройке в Патриаршей резиденции собора в честь Святого Благоверного Великого князя Игоря Черниговского и Киевского[192]…

— Обращался, — с надеждой посмотрел на Президент патриарх.

— Деньги я нашел. Как только подготовите проект собора, можно начинать строительство.

Попрощавшись, Президент скорым шагом направился к машине.

Камиль Исхаков распахнул занавеску и посмотрел на примолкший город, уже укутавшийся в вечерние сумерки. Вспыхнули уличные фонари. Их мягкий желтоватый свет, отражаясь в мокром асфальте, морем разлился по площади, длинными сверкающими дорожками разбежался по улицам. Рабочий день, насыщенный многими событиями, подошел к концу. Каждый прожитый день приближал к празднованию 1000-летия Казани. Следовало успеть всюду: принять сданные в эксплуатацию здания; осмотреть подготовленные строительные площадки, необходимые для возведения новых объектов; проверить, как продвигается реставрация памятников старины, как идут дела со строительством нового ипподрома; поторопить с завершением строительства ледового дворца спорта «Татнефть Арена»[193]; провести несколько коротких совещаний в разных концах города, а во время переездов от одного места к другому решить по телефону с полсотни текущих вопросов…

«Программа ликвидации ветхого жилья» была выполнена процентов на девяносто. На месте трущоб в столице Татарстана теперь вырастали новые современные дома, что не могло не радовать. Впереди предстоял еще один значительный рывок, чтобы открыть новую красивую страницу в истории Казани. Город хорошел на глазах, обретал новый облик, не похожий ни на один из существующих.

Мэр подошел к столу и уложил папку с обязательными для просмотра бумагами в портфель. С ними можно поработать дома. Решение следовало принять завтра.

Телефонный звонок прозвучал в тот момент, когда Камиль Исхаков уже взялся за дверную ручку.

Вернувшись к столу, мэр поднял трубку:

— Слушаю.

— Камиль Шамильевич, знаю, что ты работаешь допоздна, поэтому решил позвонить тебе прямо в кабинет, — услышал Исхаков голос Шаймиева. — Ты сейчас очень занят?

— Свободен, Минтимер Шарипович.

— Если свободен, тогда давай подъезжай на Спартаковскую. Разговор есть на несколько минут.

— Буду минут через двадцать.

Положив трубку, Камиль Исхаков вышел из кабинета.

Автомобиль мэра проехал через центр города, выглядевший в этот час пустынным, после чего свернул к озеру Кабан, вдоль которого протянулась улица.

В период Казанского ханства озеро было излюбленным местом отдыха казанских ханов и его вельмож, любивших прогуливаться среди яблоневых садов. В озере когда-то водились сомы и сазаны, которых подавали к ханскому столу. Столетием позже вокруг озера стали разрастаться татарские слободы с красивыми островерхими минаретами. Вот только рыбка из озера куда-то подевалась. Предстояло решить и эту проблему, ведь так приятно будет видеть по утрам рыбаков, сидящих на берегу с удочками.

Автомобили Исхакова и Шаймиева подъехали к Спартаковской почти одновременно.

— Давай подойдем сюда, — предложил Шаймиев.

Вышли на пустырь, где прежде находились деревянные дореволюционные дома. Сейчас, после расчистки площади, от них оставались лишь каменные фундаменты, кое-где торчавшие из развороченной земли. Место около озера было дорогим, престижным, а потому отдавать его под застройку пока не торопились. Хотелось построить на расчищенной площади какой-нибудь грандиозный объект, способный принести максимальную пользу всему городу.

— Ты ведь спортсмен, Камиль? — неожиданно спросил Президент.

— Когда-то занимался гимнастикой, но заслуженным мастером спорта не стал, — улыбнулся мэр.

— Не скромничай, знаю, что ты подавал большие надежды. Если бы захотел, то непременно стал бы мастером. Спорт ты и сейчас любишь. Уделяешь ему особое внимание. Возводишь спортивные комплексы. Правда, покуриваешь иногда… Но это привычку нужно бросать, советую тебе, как старший товарищ.

— Очень хочу бросить, Минтимер Шарипович, да как-то все не получается. Рука сама собой к пачке с папиросами тянется.

— Это уже дурная привычка. Ладно, ты человек взрослый, в наставлениях не нуждаешься, уверен, что и без моих подсказок справишься… Я вот о чем хотел с тобой поговорить… А что, если на этом самом месте мы построим что-то вроде дворца спорта для баскетболистов… Я тут сегодня очень серьезно побеседовал по этому поводу с Евгением Богачевым[194], он уже не первый раз обращается ко мне с просьбой предоставить помещение для тренировок баскетболистов. Уверяет, что университетский комплекс, где сейчас базируются баскетболиста УНИКС[195], не удовлетворяет необходимым требованиям. Мы же закупаем в клуб высококлассных зарубежных игроков, которые привыкли к куда более лучшим условиям тренировок и выступлений. И зал в университете совсем небольшой. А ведь желающих посмотреть игру баскетболистов