К. Сэнсом - Соверен

Мимо нас прошествовали несколько придворных; некоторых из них я видел прежде в лагере. Дерем, бывший среди них, заметил меня и наградил злобным взглядом. Я высматривал Калпепера, но его нигде не было.

— Любопытно, король и королева будут присутствовать на службе? — подал голос Барак.

— Полагаю, они останутся в королевском особняке.

— Из соображений безопасности? Неужели они так боятся жителей Йорка?

— У них есть для этого веские основания, — со вздохом изрек я. — А у местных жителей есть веские основания для недовольства.

— Вы, часом, не заделались папистом? — спросил Барак, искоса взглянув на меня.

— Насчет этого можете не опасаться. И сейчас я имел в виду отнюдь не вопросы религии. Просто в течение многих лет к жителям севера относились до крайности пренебрежительно. Как к людям низшего разряда.

Я заметил мастера Крейка, шедшего среди пышно разодетых чиновников, и помахал ему рукой. Немного поколебавшись, он приблизился к нам.

— Вы разве не собираетесь в церковь, мастер Шардлейк?

— Возможно, я посещу позднюю обедню.

— А мы только что спустились с колокольни, — сияя улыбкой, сообщил Крейк. — По всему лагерю несколько священников служат мессы на открытом воздухе. Впечатляющее зрелище, доложу я вам. Простите, я должен спешить, иначе опоздаю.

И, отвесив нам поклон, он устремился вслед за своими спутниками.

— Этот господин так и сыплет любезностями, но, по-моему, на душе у него кошки скребут, — заметил Барак, проводив его глазами.

— Пожалуй, вы правы.

— Надо бы заглянуть в ту таверну, где я его встретил. Узнать, что к чему.

— Действуйте, — кивнул я. — Кстати, Тамазин тоже может узнать что-нибудь о Крейке.

— Я не буду ее об этом просить, — отрезал Барак, метнув на меня сердитый взгляд. — Ей ни к чему навлекать на себя новые неприятности.

— Как хотите, — пожал я плечами. — В любом случае, нам стоило бы разузнать побольше о мастере Калпепере. Выяснить, кто его друзья, из какой он семьи. И особенно хотелось бы знать, есть ли у него связи в северных графствах.

— Я постараюсь выведать всю его подноготную, — заверил Барак. — Без помощи Тамазин, — добавил он, нахмурившись. — Я и так чувствую свою вину перед ней. Ведь в эту переделку она попала из-за меня.

«Да, этой девушке удалось зацепить Барака всерьез», — отметил я про себя.

— Думаю, не будь вас, эта история все равно не обошла бы ее стороной, — сказал я вслух.

— Как бы мне хотелось, чтобы все наши подозрения оказались ерундой, — вздохнул Барак. — Может, слова Олдройда все-таки не имеют отношения к тому, что мы видели вчера…

Он сунул руку под рубашку и нащупал на груди древний иудейский талисман, который когда-то подарил ему отец.

— Но если стекольщик перед смертью все-таки говорил… о тех двоих, значит, Малеверер и люди короля уже что-то подозревают? — неуверенно произнес он.

— Я не имею об этом даже отдаленного понятия.

— Как знать, может, король уже давно лишился мужской силы, — продолжал Барак. — Он ведь мучается ногами уже много лет.

— Все может быть.

— Не исключено, он еще на что-то способен, но семя у него слабое и старое, как и он сам. А юный Калпепер извергает мощный поток. Способный зачать новую жизнь.

— Думаю, нам не стоит чересчур увлекаться подобными предположениями, — заметил я.

— Кстати, о немощах и недугах. Как себя чувствует старина Ренн?

— Не лучшим образом. Я застал его в постели. Впрочем, он утверждает, что завтра сможет принять участие в судебном слушании прошений. Я пообещал, что сегодня навещу его вновь. Если хотите, можете пойти со мной. По крайней мере, в доме Ренна мы можем чувствовать себя в полной безопасности.

В церковь все еще тянулись опоздавшие, и среди них я заметил Дженнет Марлин, которая шла в обществе двух незнакомых мне дам.

— А где Тэмми? — обеспокоенно спросил Барак. — Обычно она сопровождает мистрис Марлин.

Он прикусил губу.

— Не могли бы вы подойти к мистрис Марлин и узнать насчет Тамазин? — обратился он ко мне. — Мне, человеку низкого положения, не пристало разговаривать с леди.

Я поднялся, сделал несколько шагов по направлению к дамам и поклонился. На мистрис Марлин было серое платье из дамасского шелка и головной убор старинного фасона, с двумя длинными хвостами, развевавшимися у нее за спиной. Она сделала своим спутницам знак не ждать ее и остановилась. К своему удивлению, я заметил, что на губах ее играет улыбка, правда несколько неуверенная.

— Добрый день, мастер Шардлейк. Вы тоже идете в церковь?

— Нет. Но, если позволите, я хотел бы кое о чем у вас спросить. Вижу, сегодня с вами нет мистрис Ридбурн. Надеюсь, она здорова?

— Тамазин слегка прихворнула и осталась в своей комнате.

Мистрис Марлин вновь наградила меня неуверенной улыбкой, набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— Сэр, во время нашей прошлой встречи я была с вами непозволительно груба. Приношу свои извинения. Я очень привязалась к Тамазин и тревожусь за ее участь, — добавила она, метнув быстрый взгляд на Барака. — Но если она и ваш помощник прониклись друг к другу привязанностью, нам не следует мешать их любви, правда?

— Правда, — пробормотал я, ошеломленный ее тирадой.

Оказывается, в последние дни не только я один изменил свое отношение к роману Барака и Тамазин. Возможно, Тамазин пустила в ход все свое обаяние, чтобы заставить мистрис Марлин смягчиться. Впрочем, Дженнет Марлин производила впечатление особы, которая не слишком легко поддается на чары.

— Я была так резка с вами, сэр, потому что на душе у меня тяжело, — произнесла она, не сводя с меня огромных карих глаз. — Вам ведь известно, мой жених брошен в Тауэр, хотя он ни в чем не виновен.

— Я все понимаю и не держу на вас обиды.

— Вам не доводилось слышать, как долго король намерен пробыть в Йорке? — осведомилась она, беспрестанно теребя на пальце обручальное кольцо.

— Нет, сударыня. Судя по всему, это никому не известно. Думаю, все зависит от того, прибудет ли сюда король Шотландии.

— Пока что никто и словом не обмолвился о том, что он направляется в Йорк, — покачала головой мистрис Марлин. — А вчера в королевском особняке говорили о новых набегах на наши границы.

Она огляделась по сторонам и произнесла:

— Откровенно говоря, мне здесь изрядно надоело.

— Мне тоже.

— Я совсем извелась от тревоги за Бернарда. Насколько мне известно, ему до сих пор не предъявили обвинения. Сэр, вы опытный законник. Скажите, как долго его могут держать в Тауэре, ни в чем не обвиняя?

— Сколько угодно. Конечно, если на то будет распоряжение короля. Но тем не менее арест вашего жениха можно опротестовать. У вас в Лондоне есть хорошие знакомые?

— Только стряпчие — друзья Бернарда. Но, сами понимаете, они опасаются ввязываться в подобное дело.

— И все же не стоит отчаиваться. Возможно, ваша преданность спасет жизнь вашему жениху.

— Мне очень жаль, что в пятницу король обошелся с вами так… грубо, — неожиданно произнесла она, вновь скользнув по мне взглядом блестящих карих глаз.

— Благодарю вас, — растерянно пробормотал я.

— Мне на собственном опыте довелось узнать, каково это — быть мишенью жестоких шуток. То, что вы называете преданностью, кажется прочим придворным дамам глупостью, достойной всяческих насмешек.

— Этот мир слишком жесток.

— Раньше я считала, что вы заодно с сэром Уильямом Малеверером, но сейчас я вижу, что ошиблась. Малеверер на весь Йоркшир славится своим коварством и низостью.

— К счастью, мне он не друг и не патрон.

— Рада это слышать. Но скажите, как случилось, что вы приняли участие в королевском путешествии?

— Архиепископ Кранмер попросил меня помочь местному стряпчему в разборе прошений, поданных на королевское имя.

— Да, говорят, архиепископ — порядочный и благородный человек. Вы служите у него?

— В некотором смысле.

— Еще раз примите мои извинения. Я судила о вас до крайности несправедливо и сожалею об этом.

Мистрис Марлин сделал мне реверанс и поспешила к церкви, у дверей которой нетерпеливо переминался с ноги на ногу служитель.

Я вернулся к Бараку.

— О чем вы так долго болтали? — пробурчал он.

— Она попросила извинения за резкие слова, которые позволила себе во время нашей прошлой встречи. И сказала, что более не собирается чинить препятствий вашим отношениям с Тамазин. Странная особа, — добавил я, покачав головой. — Одному богу известно, что творится у нее на душе.

— А она сказала, где Тамазин?

— Ваша зазноба пожаловалась на недомогание и попросила разрешения остаться в своей комнате. Полагаю, она поступила вполне разумно. Если вчерашнее происшествие выйдет наружу, Дженнет Марлин окажется в чрезвычайно затруднительном положении, — сказал я, бросив взгляд на закрытые двери церкви. — Тамазин подчиняется ей, а сама она находится в подчинении у леди Рочфорд.