Рулетка господина Орловского - Владимир Черкасов-Георгиевский

— Аль не слыхал, что гаврилок под Питером перебили? Сначала офицеры их из пулеметов расстреливали, потом — красноармейцы.

— Так-то оно так, сударь, но Гаврила остался живой. Лицо Ревского от кокаина и водки казалось маской, и он, снова нашаривая револьвер в кармане, рявкнул.

— Знаешь об этом? Так и о самом Гавриле знать должен! Говори, затычка! Иначе передам фартовым, что заложил ты Мохнатого, он-то еще точно не дохлый.

Яшка обессиленно опустил руки, шмыгнул носом и уточнил:

— Что именно говорить-то?

— А что знаешь. Мне, журналисту, любое лыко в строку. С чего, например, Гаврилой его зовут?

— От слова «гаврилочник» началось, как и нашего брата-с, и других лакеев кличут, а он служил при царе лакеем в публичном доме-с, носил, как тогда положено было, «гаврилку» — крахмальную манишку. От этого и пошло: сначала «гаврилкой» и прозывался меж аховых, а потом за сметку да удаль в Гаврилу его произвели, а подручные его ребята так Гаврилками и остались.

Ревский воскликнул в крайнем удивлении:

— Что ты говоришь! Лакей дома терпимости и весь Питер с Чекой в страхе держит?

Яков приосанился, в глазах появился блеск.

— Велика важность, Извините, плохо вы о лакеях понимаете-с. В нашем деле дураков не бывает-с, мы ж самые неприглядные, тайные стороны видим, что господ, что простяков, а теперь — и товарищей этих. На ус постоянно мотаем, оттого и умны-с.

— Каков же Гаврила из себя?

— Я его лишь однажды в «моторе» по случайности видел-с, когда он на Невском остановился, а я с одним фартовым стоял неподалеку на тротуаре. Де-ловой-то мне и указал с почтением на Гаврилу. Как выглядит-то?

С подробностями стал описывать Яша внешность знаменитого бандита, но Ревский его остановил:

— Довольно, при встрече не ошибусь. Где и через кого мне Гаврилу искать?

Яшка развел руками:

— На такой вопрос, барин, точно никто вам сейчас не ответит. Вы как журналист, — проговорил он с некоторым ехидством, — сами извольте-с согласиться, что Гаврила после разгрома его банды должен ховаться даже от самых близких своих товарищей, помощников…

— Не умничай! — осадил агент. — Какие прежние его убежища знаешь?

— Слыхал-с только о заныре под деревней Марлево, что от Питера в сторну Колпина, тама гаврилки обычно эшелоны громили, а теперь их самих разгромили.

Борис отпустил его и, в раздумье выпивая и закусывая, сидел в кабинете почти до полуночи. Данных, полученных о Гавриле от Яшки, было маловато для того, чтобы в сыск главаря включилась ЧеКа, наконец решил он, но достаточно, чтобы резидент Орлинский с его разнообразнейшими связями пораскинул головой на этот счет.

Ревский щедро расплатился с Яковом, вышел из «Версаля» и отправился на квартиру резидента на Сергиевской, что ему как одному из ключевых агентов Орги разрешалось в крайних случаях.

Уже после полуночи вставший с постели Орловский, отсыпавшийся после давешних приключений с чекистами, принял Ревского в столовой рядом с гостиной, где спал батюшка Феопемт. Резидент мгновенно встряхнулся, когда услыхал, с какими новостями пожаловал агент.

— Неужто бывший лакей публичного дома? — не укладывалось у агентурщика в голове, так же как сначала и у Ревского. — Каковы его приметы?

— Рыжий с рыжими же кустистыми бровями, на передних зубах видны золотые пломбы, бреет усы и бороду, после пудрит лицо…

— Стоп, Борис! Выходит, я с самим Гаврилой все это время служу! — вскричал Орловский, узнав по редкому сочетанию примет точный портрет Мирона Прохоровича Туркова.

— Может быть, вы ошибаетесь? Вот еще некоторые детали его внешности. — Ревский старательно пересказал все, что заметил зорким лакейским взглядом Яша.

— Он, он! Но каков! Лакей из заведения возглавил отчаяннейшую банду. Уголовный сумел в этом хаосе пробраться на комиссарский пост, и куда? Председателем уголовно-следственной комиссии! Теперь понятно, откуда дотошная осведомленность гаврилок об эшелонах с реквизированными ценностями, их дружба с пограничниками, неуловимость. Ясно, почему им так близок мир кокоток и хипес-ниц, а Турков говорит с «ёрсами», что больше присуще обслуживающему люду. Лакейские замашки этого комиссара заметил еще наш бывший привратник Иван Мокеевич, и я был близок к истине, когда, расследуя лжеограбление кабинета Туркова, случайно едва не уличил его в пособничестве налетчикам! Понятно, отчего немедленно исчезали все неугодные свидетели по турковским следствиям. Туг ответы на все мои недоуменные вопросы! И на тот, почему закрылась «малина» Мохнатого. Я с Гаврилой-Турковым во дворе столкнулся, когда он туда шел, чтобы, наверное, познакомиться или неприметно поглядеть на Машу Гусарку и Тесака. Тогда-то Мирон Прохорович и решил, что моя комиссия занимается Мохнатым, после чего тот мгновенно скрылся из Петрограда. И, наконец, вполне понятно, отчего Целлер до меня постоянно добирался, а ЧеКа все никак не могла банду Гаврилы раскрыть. Ведь Турков неразлучный собутыльник Якова Леонидовича!

Ревский бросил с иронией:

— Теперь всего-навсего остаётся Гаврилу поймать.

Орловский в задумчивости потер коротко стриженную голову.

— Да, Борис, не знаем мы и даже не подозреваем самого главного — где теперь обитает Турков. Вчера он не появился на службе, а позавчера скрылся с прежнего места жительства…

— «Версальский» Яков назвал мне лишь тайное убежище Гаврилы в усадьбе возле деревни Марле-во, но это пристанище и так теперь известно, — проговорил Ревский.

— И все же Яшка назвал усадьбу убежищем главаря? — заинтересованно спросил Орловский. — А мой офицер выпытал там у Сеньки Шпакли, что Гаврила постоянно находится в Петрограде.

— Не мог этот Сенька нарочно ввести в заблуждение?

— Он стоял под дулом револьвера… Впрочем, допрашивавший Шпаклю офицер рассказал и о том, что тот мужественно, едва ли не во имя идеи принял смерть от его пули. Сенька отказался сообщить, где награбленные сокровища. Кроме того, этот офицер внимательно осмотрел весь дом, заглядывая и в подвалы, но нигде не обнаружил хоть чего-то похожего на склад похищенного, не нашел и саркофага Александра Свирского.

Борис подумал и уточнил:

— Что там за дом? И почему, собственно, свою добычу банда должна скрывать именно в самом особняке? Уж больно заметное это место.

— Да, дом на самом виду, к нему с шоссе напрямую ведет аллея… Зато рядом, как мне описывали, — конюшни и амбары. Вот где может быть «яма» банды! Пожалуй, не стал правду говорить Шпакля, преданный в полном смысле слова по гроб жизни Гавриле, и насчет того самого… Видите ли, Борис, я, когда узнал о существовании под Марлево лагеря бандитов под видом коммуны, еще удивился, почему на такое скопище уголовников никто не обращает внимания. Теперь понятно — это благодаря тому, что комиссар Наркомюста Турков «Отделение Петрютруд-комунны» лично прикрывал. Но тогда Турков-Гаврила должен был там обязательно появляться, чтобы отстаивать