Проклятый меч - убийцы Средневековые

глаза и потрогал раскалывавшуюся от боли голову. Королевский надзиратель, возможно, в самом деле спас ему жизнь, но мог бы для этого приложить чуть меньше силы. Дениса подташнивало, и он очень боялся, что его вырвет во время допроса.

— Сэр, я видел, что сэр Уильям готов наброситься на свою жену, и испугался за ее жизнь.

— И вы считали себя вправе заботиться о ее безопасности?

— Думаю, да, господин коронер. Полагаю, любой мужчина должен защищать слабых и беспомощных, тем более когда им угрожает выживший из ума.

— Значит, в тот день вы специально спрятались от сэра Уильяма? — настойчиво допытывался Болдуин.

— Да, но только чтобы спасти ее.

Болдуин снова повернулся к коронеру:

— Теперь вам понятно? Сэр Уильям действительно думал, что жена спрятала меч в замке. Пока оружие оставалось там, он не мог уйти в монастырь. Он просто должен был отправить его в Кентербери. Узнав, что брат скрывает этот меч, он пришел в ярость, в особенности убедив себя, будто жена организовала заговор, пытаясь избежать монастырской жизни. Вероятно, ему казалось, что она хочет сделать это за счет бессмертия его души.

— Стало быть, адвокат защитил мадам Элис, убив ее мужа?

— Именно так, сэр. Денис действительно спас ей жизнь, а я спас его, свалив на пол ударом рукояти меча. В противном случае он мог стать жертвой разъяренной толпы.

— Да, на этом мече, похоже, действительно лежит печать проклятия. Сперва убили святого Томаса, а потом многих других… Это ли не доказательство воплощенного в нем зла? Полагаю, сэр Уильям имел все основания считать это оружие источником всех бед. Думаю, меч надо немедленно отправить в Кентербери, где с него снимут эту порчу.

Болдуин нахмурился:

— Вы хотите предъявить обвинение мечу? Это всего лишь кусок металла, коронер, не более того!

— Но вы же сами сказали, что этим оружием были убиты…

— Сэр Уильям де Трэйси убил Беккета своим собственным мечом; Роджер убил Коула своим оружием; сам Роджер пал жертвой походного меча сэра Уильяма; наконец, сэр Уильям был убит мечом Дениса. Никто из них не стал жертвой этого меча.

— А святой…

Болдуин прервал коронера с нескрываемым раздражением:

— Это величайшее заблуждение. Святого Томаса убили не этим мечом. То оружие находилось с сэром Уильямом, когда он стал рыцарем-тамплиером в результате наложенной на него епитимьи, а потом отправился в Святую землю и умер где-то по дороге. Я видел его могилу на Сицилии, и мне сообщил один священник, что в этой могиле лежит и тот самый меч, которым когда-то убили святого Томаса. Поэтому, когда он предстанет перед Богом в Судный день, ему непременно напомнят о совершенном преступлении. Но этот меч здесь ни при чем.

— Тогда чей же он? — недоуменно прорычал коронер.

— На рукояти меча есть надпись, — сказал Болдуин, показывая оружие коронеру. — Здесь изображено что-то вроде щита, а ниже, как мне кажется, написано имя «де ла Помрой».

Сэр Ричард пристально осмотрел рукоять.

— Вполне возможно… Но если это не меч де Трэйси, то почему он здесь?

— Мне кажется, сэр Хэмфри совершенно не думал об этом, покупая его, — пожал плечами Болдуин. — Он не считал меч фамильным оружием де Трэйси. Я немного знал сэра Хэмфри. Он был довольно циничным парнем. Не сомневаюсь, что он любил рассказывать байки и уверять всех, что это тот самый легендарный клинок, но на самом деле приобрел его по более прозаической причине.

— Какой именно?

— А вы попробуйте взмахнуть им, — предложил Болдуин. — В нем есть собственная жизнь. Он легок, красив, удобен и прекрасно сбалансирован. Думаю, сэр Хэмфри купил его как прекрасное произведение оружейных дел мастера.

Расследование не отняло слишком много времени. Когда присяжные покинули замок, а клирик стал усердно записывать результаты опроса, сэр Ричард поднял со стола меч и протянул его мадам Элис:

— Это ваша вещь, леди.

Она вздрогнула и отпрянула.

— Я не хочу иметь ничего общего с этим предметом! Бросьте его в реку. Или, еще лучше, выполните последнюю волю моего мужа и уничтожьте его. Я не позволю, чтобы он снова оказался в этом доме. Не хочу его больше видеть.

— Насколько я знаю, Роджер предложил его сэру Джону, — рассудительно заметил Болдуин. — Если вы действительно не хотите его больше видеть, я могу отдать его вашему соседу.

— Пожалуйста, делайте что хотите, только уберите его с моих глаз. У меня такое чувство, что, пока этот меч в замке, надо мной тоже тяготеет проклятие!

Когда сэру Джону вручили меч, он рассмеялся над иронией судьбы, преподнесшей ему столь странный подарок. Взяв его в руки, он вдруг ощутил некое подобие жизни в этом клинке. То, как он рассекал воздух, свидетельствовало об изумительной конструкции, в которой отразились лучшие качества мастерства выдающегося оружейника — острота лезвия, прочность стали и легкость деревянной рукояти. Во все это он, несомненно, вложил свою душу.

— Теперь это наше оружие, Мэттью, — сказал он сыну, ковыляющему к нему нетвердой детской походкой. Какое-то время малыш стоял возле отца без посторонней помощи, потом протянул ручонку к оружию и прикоснулся к эфесу.

Сэр Джон весело засмеялся и опустил меч пониже, чтобы мальчик мог провести пальцами по острому лезвию. Но едва сделал это, как малыш покачнулся на слабых ножках и подался вперед. Его маленькая ручонка скользнула по лезвию, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы рассечь крохотную ладошку.

Сэр Джон тут же отбросил меч в сторону и подхватил сына на руки, чувствуя, как тревожно забилось сердце. Он подозрительно зыркнул на клинок, невинно лежавший в траве у его ног, и громко позвал няню, чтобы та принесла немного теплой воды и чистую материю: омыть и перевязать рану.

«Нет, это всего лишь меч, — подумал он. — Самый обыкновенный меч».

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

I

Пуатье, Франция, сентябрь 1356 г.

Мэттью де Куртене лежал под изгородью из кустов вблизи Ноэль-Вуда и молил Бога, чтобы его не заметили. Он закрыл уши руками, тщетно пытаясь заглушить шум боя, звон металла и душераздирающие крики раненых. Более того, он даже зажмурился, чтобы не видеть поле битвы, превратившееся в кровавую липкую грязь под ногами многочисленных воинов. Когда Черный Принц бросил клич всем мужчинам вступить в борьбу с французами, Куртене гордился тем, что нашел в себе силы пойти в армию, достал старый меч из-под кровати в своем доме в Даун-Сент-Мэри и даже продал фамильное серебро, чтобы приобрести рыцарские доспехи и лошадь. Он знал, что храбрые мужчины испытывают свою судьбу на войне,