Запретная связь - Геннадий Геннадьевич Сорокин

ко мне, а потом другую работу найдешь. Бумажки с места на место перекладывать ума много не надо.

Викторова посмотрела в глаза любовнику и согласилась. Они договорились созвониться по межгороду и уточнить детали поездки.

— Деньги на билеты и наряды я тебе вышлю, — заверил Рашид. — О моей жене даже не думай: у нее участь такая — ждать меня и не спрашивать, где был и с кем проводил время.

Утром, возвращаясь из гостиницы, Викторова на крыльце столкнулась с Журавлевой, которая увидела перстень и поняла, что это изделие — настоящее произведение искусства, а не рядовой подарок от пылкого воздыхателя.

Ни Викторова, ни Рашид не знали, что находятся под круглосуточным наблюдением сотрудников КГБ. Таксист, директор дома отдыха и администраторы лучшей в городе гостиницы были агентами контрразведки. Влюбленную парочку они селили в номера, под завязку нашпигованные звукозаписывающей аппаратурой. Хвастливое заявление Рашида о трехлитровых банках с золотом незамеченным не прошло.

37

К середине 1970-х годов в управлении КГБ в одном сибирском областном центре сложилась странная ситуация. Огромное здание управления КГБ на главной площади города было, в нем трудилось великое множество сотрудников, а заняться им было нечем. Шпионы из стран НАТО до Сибири не доезжали. Холодно! Далеко. Связь с посольством наладить сложно. Около стратегических объектов с фотоаппаратом не погуляешь. Военные заводы охраняют солдаты, призванные из Средней Азии. По-русски они говорят плохо, зато каждый из них твердо знает, что если застрелишь нарушителя, то поедешь в отпуск домой, шашлык с пловом кушать. Иностранный шпион к забору подойти не успеет, как бдительный часовой его из автомата изрешетит. До смерти Сталина Сибирь, как и вся страна, была наполнена вредителями и террористами. После кончины вождя народов вредители исчезли, хотя соответствующая статья в Уголовном кодексе РСФСР осталась. Борьба с диссидентством в Сибири не велась, так как диссидентов не было. Они в Москве и Ленинграде воду мутили, а «во глубине сибирских руд» смутьянов отродясь не водилось. Жизненные условия были не те. Не до митингов в защиту «Пражской весны» было! Про дело Синявского и Даниэля в Сибири не знали, Солженицына не читали. Сектанты в Сибири были, но вели себя тихо, и надо было очень постараться, чтобы кого-нибудь из них найти. С националистическими проявлениями сотрудники КГБ не боролись, хотя были обязаны. Бороться было не с кем. В Сибири в 1970-х годах было три главных этноса: русские, татары и немцы из ссыльнопоселенцев или их потомков. Татары по менталитету не отличались от русских. В некоторых семьях не ели свинину, но это ни о чем не говорило. Сестра Агафонова с детства не ела колбасу, но никому на ум не приходило обвинить ее в сектантстве или религиозном экстремизме. Если татары по факту считались русскими, то немцы были русскими. От Ивановых и Петровых они отличались только фамилиями и очень редко — именами. Все главные этносы жили дружно между собой, националистических идей не высказывали. Остальные сибирские национальности, в том числе представители коренных народов, старались во всем походить на русских и не выделяться из общей массы языком или странным внешним видом. С кем сотрудники КГБ должны были бороться? Зарплату-то они получали и звезды на погонах носили, а врагов — не было!

Весной 1978 года молодой и полный активности лейтенант КГБ решил на свой страх и риск заняться разработкой националистов из Средней Азии. Там-то враги социалистического интернационализма были! Представители среднеазиатских республик летом приезжали в областной центр торговать овощами и фруктами. Наверняка кто-нибудь из них в пьяном виде нелицеприятно отзывался о местных жителях. Летом лейтенанту стало известно о прибытии в областной центр некоего Рашида Абдуррашидова, сына директора хлопководческого совхоза из Самаркандской области Узбекской ССР. Лейтенант дал задание таксисту, и тот познакомил Рашида с Татьяной Викторовой, сотрудницей отдела кадров завода «Химволокно», подрабатывавшей проституцией в свободное время летом. Целую неделю разговоры Абдуррашидова и Викторовой записывались. Еще неделю лейтенант прослушивал их на магнитофоне и делал распечатку разговоров. К его огорчению, Рашид начисто игнорировал тему межнациональных отношений. Про какие-то сказочные богатства девушке на уши лапшу вешал, а о том, что узбеки умнее всех остальных народов, даже не заикался. Сделав распечатку разговоров гостя с местной проституткой, лейтенант составил меморандум и передал его для ознакомления майору, начальнику отдела. Через день майор вызвал его.

— Как это понимать? — закричал майор, потрясая меморандумом. — У нас в руках был сам Рашид Абдуррашидов, а я об этом не знал?

— Прошу прощения, — не поняв гнева начальника, сказал лейтенант, — как понимать «был у нас в руках»? Он не находится в розыске и не является уголовным преступником…

— Ты что, сволочь, директиву не читал? — завопил майор. — Пошли, нас уже ждут!

Майор и лейтенант поднялись на этаж, где располагался кабинет полковника — заместителя начальника областного управления КГБ.

— Лейтенант! — холодно проговорил полковник. — Вы читали директиву?

— Читал, — ответил лейтенант, с трудом припоминая какое-то указание из Москвы о борьбе с коррупцией. — Эта директива не касалась националистических проявлений, а я только ими занимался.

— Вот ведь дебил, прости господи! — разочарованно протянул полковник. — У нас в руках был сын Юнуса Абдуррашидова, а этот недоумок только через неделю после его отъезда доложил.

Полковник посмотрел на лейтенанта так, что молодой сотрудник понял, прочувствовал каждой клеточкой своего тела: если бы этот разговор происходил в 1937 году, то после его окончания он бы был арестован, зверски избит, признался бы в работе на английскую или японскую разведку и был бы на следующее утро расстрелян во внутреннем дворике управления. С английскими шпионами и врагами народа в то время не церемонились.

— Сейчас же направьте по спецсвязи копию его меморандума в Москву, — приказал полковник. — Посмотрим, что они нам скажут.

Вместо ответа из столицы прилетел серый невзрачный мужичок, перед которым сотрудники областного управления стояли навытяжку, как перед самым важным гостем.

— Вы директиву читали? — вместо приветствия спросил у полковника представитель центрального аппарата КГБ.

— Читал, — понурив голову, ответил полковник. — Я признаю свою вину в допущенном провале в работе и готов понести наказание.

— Это не разговор! — прошипел гость. — Это бред сумасшедшего. Каяться, полковник, будете в церкви, когда мы вас вышвырнем со службы. Сейчас надо срочно, безотлагательно разработать комбинацию по претворению директивы в жизнь! Балбеса, который упустил Абдуррашидова, из органов КГБ уволить. Проститутку завербовать! Приказ об увольнении лейтенанта и подписку Викторовой о сотрудничестве с органами государственной безопасности мне на стол! Завтра! Именно завтра, а не через день! Если указание не будет исполнено в срок, то я вас