Плаха да колокола - Вячеслав Павлович Белоусов

и шепнул на ушко: — Ты, Серафимочка, только не дрейфь, тебя же крылья всегда выручали, да и я рядом буду. Сыграй эту роль для меня с блеском, как ты можешь, и все твои тревоги сегодня кончатся.

Она не ответила, лишь лёгким поцелуем прикоснулась к его щеке.

— Ну что ж, за дело! — кивнул извозчику Турин и слегка подтолкнул парочку к пролётке.

Всё так и было исполнено, как он распланировал: не прошло и пяти минут, как заржала лошадь, резко осаженная твёрдой рукой, лихая пролётка на полном скаку замерла у перрона. Выскочил участковый в фуражке, мундире и при усах, ловко подал руку очаровательной даме, придерживавшей шляпку с пером; и прошествовала эта удивительная парочка вдоль ошеломлённой столпившейся публики любопытных, ни на кого не обращая внимания, поспешая и о чём-то своём разговаривая. Щебетала певица, участковый с красным лицом важно надувал щёки. Не успели они сделать и десяти — пятнадцати шагов, обступили их выбежавшие навстречу из вагона девицы, затеребили женщину, запричитали над ней, упрекая в опоздании и одновременно радуясь так, что бедный участковый едва не был сбит с ног, если бы его не поддержал подоспевший невесть откуда милицейский чин в мундире, перед которым участковый вытянулся и взял под козырёк.

— Здравия желаю, Пётр Аркадьевич! — гаркнул Ширинкин, вытянувшись в струнку.

— Ты как здесь? — гневом и изумлением сверкнули глаза Губина. — Какого чёрта! Пьян?

— Никак нет!

— Я дружку твоему Потееву запретил тут отираться! — наседал Губин на стушевавшегося участкового. — А тебя кто прислал? Где Задов? Рогожинский?.. Где все? Поезд вот-вот уйдёт!

— Всё как положено, ко времени Маргарита Львовна доставлена, — только и смог ляпнуть Ширинкин. — Прибыли до отхода…

— Да не волнуйтесь, Пётр Аркадьевич, — словно призрак возник за спиной Губина Турин и сжал ему правую руку повыше локтя. — Оружие при вас?

— Что происходит? — дёрнулся тот, бледнея и пытаясь освободиться.

— Тихо! — упёрся ему наганом в спину Турин. — Копытов в вагоне?

— Какой Копытов? Что вы себе позволяете?! — рванулся Губин, но ватными уже сделались его ноги, губы ещё слушались, а тело обмякло.

— В вагоне Копытов. В вагоне, где ж ему быть, — подхватил Губина с левой руки Сунцов, тоже выросший словно из-под земли. — Под нижней полкой за картонками с женскими шляпками сховался. А револьвер этого вот, — словно фокусник обезоружив Губина, он протянул наган Турину.

— Ширинкин? — повысил голос начальник губрозыска. — Прогуляйся с Маргаритой Львовной и с дамочками к пролётке. Да развлеки их там до нашего возвращения.

— Есть! — слабо соображая, в чём его задача, участковый развернулся кругом и увлёк упиравшуюся компанию женщин за собой.

— Ну вот что, любезный! — Турин с наганом подобрался к самому лицу дрожащего Губина. — Будешь сотрудничать с нами при задержании Корнея Копытова, гарантирую жизнь, откажешься — не доживёшь и до суда. Ты меня знаешь! Выбирай!

— Василий Евлампиевич, — залепетал тот, — в убийстве Брауха, ей-богу, не участвовал. И прислугу пальцем не трогал. Я лишь о сейфе рассказал и помог открыть, хотя вы знаете, конечно, человек Копытова все же отравился, а Корнет меня чуть не пристрелил за него…

— Нет времени выслушивать вашу исповедь, голубчик. Суду всё скажете, — заглянул в его перепуганные глаза Турин. — Дорога каждая секунда. Решайтесь!

— Я хотел сам признаться во всём. — Губина била мелкая дрожь. — Убийство Брауха не входило в планы. Нужны были деньги. Задолжал я Копытову…

— Суду будет интересно, почему вы сделали свой выбор. Скажите лучше, у кого вам удалось выведать про сейф профессора и что там хранилось? Награбленные ворьём ценности? Браух или Копытов был у вас за главного? Или вы играли в политику?

— Он убьёт меня! — Губин упал бы на колени, не поддержи его Сунцов. — Этот сатана стреляет без промаха!

— Так ответьте! Что вы об этом знали? — Турин силком подтолкнул его по перрону. — Не желаете говорить? Тогда заведите нас в вагон, где он прячется, а там видно будет! Времени нет!

— Убьёт! — сморщилось лицо Губина, он был на грани обморока.

— Возьмите себя в руки! — повысил голос Турин. — Офицер вы или тряпка? Я предоставляю вам возможность спасти свою жизнь.

— Да-да, — последние слова вроде подействовали на Губина, он выпрямился, Сунцов поправил ему на голове сбившуюся фуражку, одёрнул мундир.

— Что от меня требуется? Только верните оружие.

— Оружие?

— Я сам его пристрелю, если и мне не жить. — В глазах Губина сверкнули ярость и одержимость. — Пусть сдохнет как собака под той лавкой!

— Оружие получите только в вагоне, если потребует ситуация, — отбрил Турин. — А сейчас ведите.

Губин — впереди, двое — по бокам проследовали по перрону к вагону почти в конце состава.

— Подальше забрались от публики? — хмыкнул Турин, стараясь как-то расшевелить замкнувшегося Губина, который по мере приближения замедлял шаги и начал терять вспыхнувшую было боевитость.

— Там что-то народ в хвосте толпится, — затревожился Сунцов.

— Корнет почти все билеты закупил в вагоне, — откликнулся Губин. — Собирался в пустом катить, а люди, что крутятся, надеются, — проводник посадит.

— Ваших рук дело?

— Пошёл на поводу, лишь бы отвязаться от этого злодея!

— Ну что ж, помогая бандиту, вы облегчили нам задачу. — Турин приостановился. — В каком купе его лежбище?

— Вагон плацкартный.

— Это понятно. Меня интересует, где Копытов залёг?

— Во второй секции. У самого входа, — буркнул Губин. — Девицы первую заняли, Маргарите Львовне ангажировано следом, ну а Копытов к ней, вниз под полку завалился, обставлен её вещами. Поджидает, если не уснул. Надрался он до чёртиков!

— Добеги-ка, Ваня, до проводника, пока мы шаг умерим, — попросил Турин Сунцова. — Про бандита не скрывай, объясни задачу освободить вагон от пассажиров, если кого запустил. Пусть сочинит что-нибудь про паровоз, замена, мол, потребовалась непредвиденная. Да сам ему помоги, если заартачится кто.

— Понял, Василий Евлампиевич, — дёрнулся было тот бежать.

— А Копытов с ними не удерёт? — встрепенулся Губин и вцепился в Турина.

— Не успеет. Он же вас с певичкой дожидается? Небось не распрощался окончательно, а? Ваш приход — его гарантия?

— Ждёт, конечно, — помрачнел тот. — Но что у него в башке? Вдруг вылезет из-под лавки пьяная свинья?

— При проводнике не решится, да и другим глаза мозолить остережётся, пока состав не отправится. А остальное зависит от нас. Мы выход ему с одной стороны перекроем, а Ваня — с другой, некуда сигать ему, окромя окон, но до них ещё добраться надо… Ну а дальше загадывать не стану, — подмигнул он Сунцову, — ты в следующей секции в засаду становись. Гнать на тебя я его не собираюсь, но Копытов — зверюга лютый, пушку сам не выбросит. Так что будь наготове.

Если заранее гадать да рассчитывать, оно бы,