Арно Делаланд - Западня Данте

Черты лица дожа заострились.

«Но посмотри: вот, окаймив откос,Течет поток кровавый, сожигаяТех, кто насилье ближнему нанес».

Минотавр резко отбросил плащ, его руки метнулись за спину, и он жестом фокусника извлек два пистолета. Раздались удивленные крики. Оцепеневшему Лоредано показалось, будто он различает скрытую под маской улыбку Минотавра, и дож подумал:

«На сей раз все. Это конец».

Рикардо Пави с ревом со всего маху налетел на Минотавра. Гигант пошатнулся. Грянули выстрелы, взметнулось облачко дыма, но обе пули лишь продырявили паруса и красные драпировки, а нападавший опрокинулся на спину. Тут подоспели очнувшиеся солдаты. И по палубе покатился клубок тел. На Минотавра обрушился град ударов кулаками и пиками, а вокруг царили ужас и изумление.

Со своего места Пьетро не сразу разглядел, что происходит. Похоже, на «Буцентавре» шла драка. Он различал силуэты, видел блеск алебард. Слышал и выстрелы.

Наконец Виравольта увидел возвращавшегося на нос галеры дожа в парадном облачении. А затем с палубы поднялся Пави.

Пьетро чуть не вывалился за борт, плюхнувшись на дно лодки.

И с облегчением вздохнул.

Передышка оказалась короткой.

«Мы женимся на тебе, Море, в знак вечного господства».

В лагуне, на рубеже Джудекки и Лидо, появились галеры. «Жемчужина Корфу», «Святая Мария» и австрийские корабли сверкали на солнце. С кораблей Арсенала, расположенных у оконечности Сан-Джорджо, чтобы перекрыть проход к полуострову, послышались глухие крики. Вражеские галеры, двух- и трехмачтовые, с квадратным такелажем, как у каракки, с экипажем в двести гребцов, битком набитые орудиями и порохом в трюмах, были готовы к бою. Они выскочили из ниоткуда и мчались на всех парусах. Отборные арбалетчики и аркебузиры рассыпались по баркасам, на Светлейшую и корабли обороны нацелились триста двадцать пушек. Конечно, у Арсенала имелось более чем достаточно средств, чтобы дать достойный отпор, но лагуна была забита лодочками, и места для маневра практически не осталось. И чем ближе враг подойдет к городу, тем сложнее будет маневрировать, к тому же возрастал риск нанести венецианской стороне непоправимый урон. На всякий случай спустили на воду легкие галеры. Эскадры судов, обычно занимавшихся дальним патрулированием в заливе, мчались на врага. Но перехватчики могли не успеть вовремя, до того как Сан-Марко и сам «Буцентавр» окажутся на расстоянии выстрела. Около двадцати резервных судов под руководством командующего флотом выдвигали на огневую позицию свою артиллерию.

Пьетро на лодке и Пави на «Буцентавре» подумали об одном и том же. И с тревогой повернулись к причалам Арсенала. Их внимание привлекли два последовавших друг за другом взрыва.

Арсенал был еще одной стратегической точкой Венеции, и оттуда поднимались столбы дыма. Должно быть, там шел бой. Но кто выйдет из него победителем? Командующий Арсеналом или Стриги?

Пьетро с Пави затаили дыхание.

На набережных Сан-Марко люди смотрели на все это, не понимая, что происходит: то ли очередной праздничный сюрприз… то ли нечто куда более серьезное.

Вдруг из порта на всех парусах вылетел фрегат, рассекая волны среди дыма и огня, вызванного внезапным взрывом пороховых бочек. Элегантный, гордый как альбатрос, он мчался на помощь защитникам. А за ним последовали и другие.

— Да! Да! — заорал Пьетро. — Теперь наша взяла!!!

На краткий миг стало тихо.

Затем грянул первый пушечный залп.

«Мы женимся на тебе, Море, в знак вечного господства».

И разразилась буря.

Песнь XXIII

Обманщики

София, молодая прачка, держала за руку своего шестилетнего сынишку. Они стояли на набережной рядом с Арсеналом. В самом хорошем месте, где вовсю шли празднования. Этторе, ее сынишка, поглощал здоровенное, чуть ли не с его голову, мороженое в розово-белом рожке. Он облизывал лакомство со всех сторон, старясь поймать тающие капельки, стекавшие по пальцам. Мороженое грозило вот-вот шмякнуться на землю. София, широко улыбаясь, кокетливо попрощалась с кавалером, который какое-то время шел с ними, а теперь двинулся дальше. Потом посмотрела на сына.

— Этторе, милый! — вздохнув, наклонилась она к ребенку. — Ну будь аккуратней! Ты так держишь мороженое, что оно вот-вот упадет на зе…

Над их головами раздался жуткий свист и вслед за ним дикий грохот. София решила, что началось землетрясение. Ее швырнуло на землю, и она своим телом прикрыла сынишку. В нескольких метрах от них фасад какой-то виллы пополз вниз и обвалился грудой камней. Отовсюду неслись крики. Над Софией взметнулись тучи пыли, раздался кашель. Молодая женщина приоткрыла глаза и сквозь туманную пелену увидела у лишившейся фасада виллы помещения обоих этажей. Открылись богатые интерьеры. В одной из комнат стоял оглушенный старик. Он растерянно двинулся к пролому, его губы шевелились, но слов не было слышно.

Ядро прилетело с «Жемчужины Корфу» и взорвалось с чудовищным грохотом.

Прачка оглядела свое нарядное платье, теперь перепачканное и разорванное. Потом осмотрела ребенка, желая убедиться, что Этторе цел и невредим. Сама она слегка поранилась при падении, и царапина на лбу немного кровоточила. Она снова потрясенно поглядела на Этторе и на растекшееся по земле мороженое.

— М… Мама миа, Этторе! Я же тебя предупреждала!

Тем временем Пьетро вернулся на площадь Сан-Марко. Позади «Буцентавр» с «Негронной» медленно разворачивались посреди лагуны, чтобы убраться подальше за пределы досягаемости противника. Сонмища окружавших их лодочек, чей строй сломался в результате всей этой суеты, тоже поворачивали, пытаясь сохранить хоть что-то напоминающее порядок. Не особо успешно, впрочем. Лодки сновали во все стороны, создавая редкостный хаос. Но главная опасность все же миновала, и хотя идущее чуть дальше морское сражение продолжалось, Пьетро понесся ко дворцу. Со всех сторон спешили горожане, все еще толком не понимавшие, что происходит и как реагировать на разворачивающийся спектакль: то ли смеяться, то ли волноваться, аплодировать или паниковать.

Пьетро кинул быстрый взгляд на Кампанилу: проволока, послужившая для фальшивого «Полета турка» была перерублена. Люди из Уголовного суда сделали свое дело. Рассекая теснимую солдатами толпу, он добрался до главного входа во дворец и налетел на полном ходу на одного из агентов, старавшегося вместе с коллегами установить кордон, насколько это возможно. Взмыленный агент сперва чуть было не проткнул шпагой Виравольту. Но потом опознал:

— А, это вы!

И пропустил внутрь.

За воротами шла драка. Однако последние Огненные птицы, расположившиеся для наблюдения на крышах домов и свинцовых плитах тюрьмы, увидели, что покушение на Лоредано сорвалось, а из Арсенала один за другим выходят корабли, чтобы не дать галерам Химеры продвинуться в глубь лагуны. Значит, захват военного порта тоже не увенчался успехом. Эту новость они распространили моментально. События разворачивались стремительно и неожиданно, как и было задумано — но явно не в пользу Стригов. И пока снаружи продолжали оттеснять толпу, Пьетро двинулся дальше во двор. Здесь кипели яростные схватки. Некоторые сдавались, другие, подстегнутые отчаянием, еще скользили по свинцовым плитам, чтобы прыгнуть внутрь. Плащи развевались у них за спиной. Возле Золотой лестницы, под статуями работы Сансовино, и вокруг колонн на серых и белых плитах пола дрались на шпагах. Звенели клинки, кричали раненые, иногда звучали выстрелы, от которых в воздухе повисали клубы порохового дыма.

Пьетро некоторое время взирал на этот хаос, потом устало вздохнул.

Гнусный денек.

Затем собрался и решительно извлек шпагу.

«Ладно. По-моему, с этим пора заканчивать».

А тем временем бой в лагуне при других обстоятельствах вполне мог бы напомнить картину Каналетто, приправленную талантом какого-нибудь Тернера, вышедшего из некоей академии и специализирующегося на батальных полотнах В предвечернем освещении по небу плыли огромные белые облака, а на море корабли с поднятыми парусами плевались ядрами из изрыгавших огонь пушек, придавая этой поразительной картине апокалипсический вид. Элегантные силуэты фрегатов и легких кораблей, рассекавших волны рядом с галерами и маневрируя то в атаке, то в обороне, придавали зрелищу красочности. С «Буцентавра», отошедшего в глубь лагуны, можно было разглядеть крошечные фигурки бойцов, снующих на мачтах и палубах.

Дож вернулся на корму и уселся на трон. Рядом с ним посол Франции изумленно наблюдал за сражением с застывшей улыбкой. Только что на его глазах с огромной скоростью промелькнуло столько событий, что он разрывался между испугом и облегчением.