Расплата - Пётч Оливер

Пастух-Йокель неподвижно стоял у окна и взирал на хаос внизу. Его словно парализовало. С момента их бегства из темницы он не проронил ни слова, только глаза его бегали из стороны в сторону. Тем временем кто-то из его людей связал Агнес с Матисом и подтащил к ивовому трону. Теперь они неуверенно смотрели на своего предводителя.

– Йокель, что… что нам делать с заложниками? – спросил круглолицый; в глазах его читался смертельный ужас. – Ганс говорит, что нижние ворота скоро падут. Да и восточную стену мы долго не удержим. Может, тебе самому спуститься вниз и…

Новый удар сотряс крепость, до того мощный, что крестьяне бросились на пол; некоторые из них выли, как дети. В углу с грохотом обрушилась часть каменной лестницы и погребла под собой двух вопивших в смертельном ужасе мужчин. В зале поднялось облако пыли.

– До чего же вы трусливы! – проревел Йокель сквозь шум; его окутывал дым и облако пыли. – Разве не видите, какой подарок преподнес нам Господь в эту трудную минуту? Разве не видите, что бой и все эти смерти вокруг – это лишь наше последнее испытание? – Он распростер руки, обращаясь к остаткам своих подданных, глаза у него сверкали. – Я уж думал, Господь оставил нас… Но нет, он лишь испытывал нас. И теперь послал нам свою святейшую реликвию. Святое копье!

Йокель пронзительно рассмеялся, и по глазам его Матис понял, что безумие, которое всегда в нем таилось, вырвалось наконец на свободу. Смех резко умолк. Пастух подскочил к связанной Агнес и поднял ее за волосы.

– Копье! – закричал он. – Отдай его мне, графское отродье! Говори, где твои предки его спрятали!

– Я… я не знаю!

Агнес дергалась и пыталась высвободиться из его хватки. Самоуверенности, которую она выказала еще в подземелье, словно и не бывало. Гордая королева снова превратилась в напуганную девушку.

– Знаю только, что рисунок Констанции приведет нас к нему, – продолжала она в отчаянии. – Рисунок и надпись!

– Ты врешь, девка, копье спрятано где-то здесь! На рисунке была крепость, я уверен! А какая это еще может быть крепость, кроме как Трифельс? Ну, отвечай! Копье нужно мне сейчас! Сейчас! – Йокель отпустил Агнес и принялся простукивать стены парадного зала. – Ха, здесь где-то потайная дверь, заделанная ниша… Пошевеливайтесь, лодыри, и помогите мне в поисках!

Последние слова были адресованы полудюжине крестьян, которые еще оставались в зале. Остальные давно сбежали. С раскрытыми ртами они смотрели на безумца, бывшего когда-то их предводителем. Теперь и они поняли, что пастух был уже не в своем уме.

– Йокель, прекрати, – неуверенно окликнул его один из крестьян. – Что ты там ищешь? Нам нет до этого дела. Что нам нужно, так это приказы. Ну так что, вернуться во внутренний двор или…

– Ха, здесь пусто́та! – рассмеялся вдруг Йокель и с такой силой врезал по стене, что на ней остались следы крови. – Оно здесь! Я нашел его, святое копье! Теперь наконец можно начать бой!

Он, словно безумец, продолжал колотить по стене.

– Пресвятая Дева Мария, мы пропали, – пробормотал круглолицый и перекрестился. – Это конец.

В это мгновение послышался свист, и вслед за ним – оглушительный грохот. Весь зал содрогнулся, и Матиса подбросило невидимой силой.

«Соловей»! – пронеслось у него в голове. – Тяжеленное ядро разнесло восточную стену. Нам надо…»

На него посыпались камни, балки и пыль. Юноша инстинктивно свернулся и закрыл голову связанными руками.

– Агнес! – прокричал он сквозь грохот. – Агнес!

На Матиса обрушилась очередная балка, но прежде чем раздавить, за что-то зацепилась и приняла на себя град камней, сорвавшихся с потолка. Он услышал несколько приглушенных криков, потом вдруг наступила тишина. Где-то сыпалось крошево на пол, но предсмертные крики смолкли. Лишь со двора доносились звуки продолжающегося боя.

– Агнес? – тихо позвал Матис.

Ответа не последовало. Юноша осторожно поднялся и осмотрел то, что некогда было парадным залом. Половина потолка обрушилась, как и часть восточной стены, так что внутрь задувал свежий утренний ветерок. По полу громоздились каменные обломки и расщепленные балки, из-под которых торчали руки и ноги. В западной стене, там, где минуту назад стоял Йокель, зияла большая дыра. По краям ее угадывались мелкие осколки костей и кровавые брызги. Матис вздрогнул, увидев под каменной глыбой красную кашистую массу.

Больше от Йокеля ничего не осталось.

– Ма… Матис?..

Юноша развернулся, услышав где-то в зале слабый голос Агнес. Он не сразу отыскал ее посреди хаоса. Молодая женщина пряталась в открытом камине, единственном месте, которое осталось невредимым после обвала.

– Господи, ты жива!

Смеясь сквозь слезы, Матис стал перебираться через завалы, пока не оказался перед камином. Торопливо разрезал веревки об острый камень и наконец заключил Агнес в объятия. Оба с ног до головы были покрыты пылью и пеплом и походили скорее на призраков, чем на людей.

Несколько мгновений они хранили молчание. Потом Матис выпустил Агнес и освободил ее от веревок.

– Я думал, ты… – начал он, однако Агнес остановила его жестом.

– Послушай, – прошептала она взволнованно и вцепилась в него.

С нее сошла прежняя таинственность, и она снова стала той обычной девушкой, которую Матис так любил.

– Думаю, я теперь знаю, где святое копье, – продолжала Агнес вполголоса. – Пока Йокель тут бредил, мне все стало ясно. Оно не в Трифельсе, а совсем в другом месте!

Она издала хриплый звук, и Матис не понял, то ли это смех, то ли всхлип.

– Рисунок! – выдохнула Агнес. – Еще в зале с кайзерами и королями он показался мне до боли знакомым. Слабость, которую я ощущала в подземелье, чувство, будто мои предки за мной наблюдают, – все это я уже чувствовала в другом месте!

Матис покачал головой и снова заключил Агнес в объятия.

– Агнес, очнись! Мне без разницы, где это копье, понимаешь? Все, что мне нужно, это ты! Я и без того слишком долго…

Он замолчал на полуслове. За спиной послышался шорох шагов. Матис стоял спиной к лестнице, и первой вошедших увидела Агнес. Тихо вскрикнув, она прошептала:

– Господи, Матис, скажи, что это неправда. Скажи, что мне это снится!

Матис с трепетом обернулся.

Если это и сон, то скорее кошмарный.

Глава 10

Трифельс,

24 июня 1525 года от Рождества Христова

Когда в зал вошел граф в сопровождении Мельхиора фон Таннингена, Агнес пребывала еще в состоянии транса. При мысли, что она наконец узнала, где спрятано святое копье, все прочее виделось точно сквозь мутную призму. Но вот оцепенение спало, и она начала различать подробности.

Подробности эти внушали все большее беспокойство.

Настораживала вовсе не злобная усмешка на лице супруга и не дрожь в уголках его рта. Пугала скорее перемена, произошедшая в Мельхиоре. Поначалу Агнес показалось, что менестрель связан. Но потом она заметила у него на поясе шпагу и обратила внимание на его самоуверенный взгляд. Мельхиор держался так властно, словно это граф был его подданным, а не наоборот. Она чувствовала царившее между мужчинами негласное единодушие.

Мельхиор склонил голову набок и с улыбкой взглянул на влюбленных, стоявших перед камином. Между ними грудились обломки разрушенного потолка, в воздухе клубилось облако пыли. Помолчав немного, менестрель едва заметно поклонился.

– Здравствуйте, милая Агнес, – сказал он спокойным учтивым тоном. – Не обращайте на нас внимания и продолжайте беседу. Она весьма содержательна.

Матис переводил взгляд с Мельхиора на Фридриха. Похоже, и он заметил их единодушие.

– Мельхиор, как… как это понимать? – пробормотал он, еще оглушенный взрывом. – Вы, наверное, попали в ловушку к людям графа? Вы… его пленник, ведь так?

Менестрель молчал. Лишь по легкому движению губ стало ясно, как позабавил его вопрос Матиса. У Агнес перехватило дыхание. За долю секунды Мельхиор из хорошего друга преобразился в жуткого незнакомца. Разве такое возможно? Ей вспомнились все приключения, которые они пережили вместе, все прекрасные и ужасные минуты. Мельхиор очень полюбился ей своим восторженным, чудным нравом, сражался за нее и спас жизнь в Санкт-Гоаре… Что же теперь?