Жан-Франсуа Паро - Версальский утопленник

— Он ограничивается пением в королевской часовне?

— Нет. Он принимает участие в концертах, что устраивают в садах, а в этом году — по желанию королевы — и на террасах Трианона.

Поблагодарив смущенного хозяина за гостеприимство и выслушав ответные слова об оказанной ему чести, друзья вышли на рыночную площадь.

Лаборд предложил Николя подвезти его в Париж. Предложение было принято с радостью, однако с условием заехать в дом к адмиралу д’Арране: Николя хотел переодеться и забрать с собой Плутона. Дабы оправдать свой интерес к кастратам, поющим в королевской капелле, комиссар по дороге рассказал другу о последних событиях. И хотя четкой версии у него еще не сложилось, modus operandi и улики, найденные на местах всех трех преступлений, указывали, что действовал один и тот же человек. Однако каким бы странным ему ни показался Бальбо, если верить Барбекано, в ночь убийства в Самаритен у него было алиби. Конечно, кинжалы итальянской работы, но можно ли считать эту улику главной? Вездесущий аромат, где присутствовали нотки чеснока и нечто непонятное, также оставался загадкой.

В особняке д’Арране их встретил Триборт. Старый моряк помог Николя собрать вещи и переодеться. Тем временем Лаборд, который, подобно покойному королю, любил собак, отправился завоевывать доверие Плутона: пес очевидно шел на поправку и уже пытался передвигаться на трех лапах.

— Воистину отважный зверь! Давайте перенесем его ко мне в карету!

Около пяти часов Николя прибыл на улицу Монмартр; его появление вызвало необычайное оживление среди обитателей дома Ноблекура. Но при виде молосса мальчишек-подмастерьев, обычно встречавших комиссара под аркой, как ветром сдуло. Николя волновался, не зная, какой прием окажут бедняге Плутону. Предупрежденный заранее господин де Ноблекур спустился посмотреть на собаку; добродушный вид пса сразу завоевал его симпатию. Подбежавший к нежданному гостю Сирюс оказался тотчас придавлен тяжелой лапой. Песик с трудом высвободился из дружеских объятий, однако не обиделся и принял нового друга. Марион и Катрина обрадовались: теперь есть кому их защищать и кому скармливать остатки еды. Пуатвен же заявил, что новый питомец составит прекрасную компанию лошадке, чувствующей себя в стойле немножечко одиноко. Он оказался прав: завидев Плутона, пегас радостно закивал головой и заржал. Что же касается Плутона, то тот, похоже, умел не только травить кабанов, но и обладал неисчерпаемым добродушием, распространяя его на всех, кто проявлял к нему интерес. Только Мушетта никак не могла смириться с новым обитателем дома; когда тот уставился на нее своими добрыми глазами, она, выгнув спину, громко зашипела и, распушив хвост, словно ершик для чистки бутылок, принялась с остервенением исторгать ругательства прямо в морду оторопевшему псу. Не встретив отпора, она сменила гнев на милость и с достоинством приблизилась к собаке. Николя поднял кошечку на руки, поцеловал в нос, погладил по голове и снова опустил на землю. Убедившись, что любовь к ней хозяина осталась прежней, она обвела всех довольным взором и с достоинством удалилась, предпочитая завязать более тесное знакомство с загадочным чудовищем тет-а-тет.

Оставив Плутона под присмотром домашних, Николя поспешил в Шатле, где возле привратницкой увидел Бурдо и Семакгюса. Сансон не сумел прийти по причине семейного торжества. Инспектор смотрел на него столь загадочным взором, что Николя сразу понял: есть новости.

— Однако вид у тебя весьма зазнайский, — промолвил Николя. — Похоже, тебе удалось что-то накопать.

— Не просто что-то. В дежурной части надежно заперта ночная птичка, которую мы сумели поймать в капкан, поставленный в одном из ее тайных гнездышек. Можешь поблагодарить Рабуина, Сортирноса и всех рассыльных, что по их приказу прочесали весь Париж в ее поисках.

— Отлично! Тогда, любезный мой, идем, допросим ее. А вы, Гийом, не могли бы пока начать осмотр тела инспектора Ренара? Мы скоро присоединимся к вам.

В дежурной части, вытянув ноги и — несмотря на жару — кутаясь в свой вечный темный плащ, сидел Ретиф. Николя подумал, что сейчас писатель гораздо больше напоминает летучую мышь, чем филина.

— Приветствую вас, господин де ла Бретон, и выражаю свою искреннюю радость по поводу очередного нашего с вами свидания. Я никак не могу понять, откуда у вас взялась необъяснимая склонность ускользать от любящих вас друзей. Особенно когда у них есть к вам вопросы, на которые они хотели бы получить исключительно честные ответы. Предупреждаю вас, в противном случае дозволенные вам вольности во всех смыслах данного слова тотчас окажутся недозволенными, и на вас обрушится тяжелая длань королевского правосудия. И я лично, несмотря на всю мою к вам симпатию, прослежу за этим.

Бурдо украдкой посмеивался, слушая напыщенную речь Николя. Ретиф сидел, опустив голову; съехавшая на лоб старая треуголка не позволяла видеть его взгляд. Откашлявшись и прочистив горло, он сказал:

— Вы же видите, господин комиссар, в какое отчаяние повергает меня одна только мысль о том, что я не угодил вам. Однако надобно выслушать и мои доводы, оправдывающие, хотя и не извиняющие, мои отсутствия и исчезновения.

— Я вас слушаю.

— Боюсь, что наши с вами встречи засекли. Я стал получать угрозы, а потому предпочел скрыться.

— Какие угрозы и как вы их получали?

— На бумажке кто-то нацарапал, что, если я продолжу чирикать с фликом, он мне перышки пообрывает.

— И где же эта бумажка?

— Нету. Я ее уничтожил.

— И я должен тебе верить? Это все твои доводы, Ретиф?

— А разве недостаточно?

— Они не в моем вкусе и нисколько меня не удовлетворяют. Сейчас я объясню, почему. Ведь это вы известили меня запиской о юном дрозде, знакомце инспектора Ренара?

— Разумеется. По вашей просьбе я сделал все, что мог, чтобы найти его, и нашел.

— Но зачем посылать записку, когда есть риск, что ее перехватят? Прежде, сударь, вы не допускали подобных промахов.

— Раз нас засекли, то встречаться было бы еще опасней.

— Значит, на сей момент есть основание полагать, что вам угрожают?

Ретиф молчал.

— А вы знаете, что случилось во время того свидания в Самаритен? По-прежнему не хотите отвечать? Что ж, тогда я сделаю это за вас. Найденный вами милашка-дрозд убит и с помощью водяного насоса разодран на куски, а ваш слуга только волею неба сумел выбраться из расставленной ему ловушки живым и здоровым.

Неожиданно Ретиф запротестовал:

— Неужели вы, господин комиссар, зная, какое почтение я к вам питаю, могли поверить, что я сознательно послал вас на смерть? Я тут ни при чем, так угодно обстоятельствам.

— Довольно, хватит кривляться, я уверен, у обстоятельств имеется имя, а если говорить без обиняков, на пути у нашей птички встал пушистый зверек, именуемый лисой. Разве не так?

Николя вздохнул.

— Все еще молчим? Неужели вы не видите, что я по-прежнему вас ценю, а вы постоянно пытаетесь уронить себя в моих глазах. Но, быть может, вы будете более разговорчивы, если я вам скажу, что сегодня вечером в Версале зверски убит инспектор Ренар?

Услышав эту новость, Ретиф чуть не заскакал от радости, и ни Николя, ни Бурдо просто не могли этого не заметить.

— Мне кажется, — произнес инспектор, — данное известие вас взбодрило.

— Вы правы, перед вами мне нечего стыдиться. Эта скотина, что занесла над моей головой дамоклов меч, больше не сможет мне угрожать.

— Прекрасная эпитафия! — воскликнул Николя. — А нельзя ли узнать, кто вложил сей меч в руку инспектора?

— Полагаю, вы знаете обо мне достаточно, чтобы об этом догадаться.

Он быстро обрел привычный надменный вид и сбивчивую речь.

— Вы правы, тем более что сейчас это неважно. Но теперь я жду от вас подробнейших объяснений, а не отговорок и уверток.

— Собственно говоря, Ренар узнал, что я охочусь за его хорошеньким дроздом, и приказал мне. Ну что вы хотите? Я не мог поступить иначе, пришлось передать вам записку с приглашением встретиться в павильоне водокачки. Ничто не предвещало…

— А потом вы испугались последствий своего предательства и забились в нору?

Ответом Николя была тишина, нарушаемая лишь доносившимся издалека городским шумом.

— Что ж, молчание — знак согласия. Но теперь вы мой должник. Подумайте хорошенько, я ведь могу арестовать вас не только как соучастника убийства, но и как участника покушения на магистрата при исполнении. Отныне вы обязаны являться по первому нашему зову. Бежать к нам, как только вас начнут искать. Идите и будьте осторожны. До свидания, господин Ретиф.

Согнувшись в три погибели и пятясь задом до самой двери, писатель удалился, ухитряясь по дороге отвешивать обоим сыщикам почтительнейшие поклоны.

— Хм, мы не узнали ничего нового, а все, что узнали, предчувствовали заранее.