Уголовный мир царской России - Аркадий Францевич Кошко

— Ровно в семь часов, господин начальник, я вошел сюда. Амштетер любезно меня встретил, усадил, предложил сигару. Минут через десять — пятнадцать постучали и вошли вот эти господа с двумя чемоданами.

«Ну, слава богу, все обошлось благополучно, — сказал Лацкий, обращаясь к Амштетеру, — товар довезен, никто ничего не подозревает, кругом тихо, и бояться нечего. Впрочем, мы нашего четвертого компаньона оставили здесь в коридоре на всякий случай.

Чуть что подозрительное заметит — сейчас же нам постучит в дверь тремя громкими ударами. Так что, видите, господин Амштетер, мы все предвидели. Ну, что же, приступим к делу?» — «С богом!» — сказал Амштетер. Чемоданы были раскрыты, и из них извлекли вот эти десять мешков, тщательно запломбированных.

«Тут пять пудов золота, — сказал Шнейдерс, — по двадцать фунтов в каждом мешке, как мы уже говорили». — «Прежде всего, проверим вес», — сказал Амштетер и, разложив привезенные им с собой весы, попросил у меня двадцатифунтовую гирю. «Не мог достать в Кенигсберге русской гири, у нас все на килограммы меряют».

Он собственноручно взвесил каждый мешок, и каждый из них показал двадцать с небольшим фунтов. «Излишек веса падает на кожу и пломбу, — заявил Шнейдерс. — Мы продаем товар нетто, и здесь двадцать фунтов чистого веса». После этого Амштетеру было предложено взять пробы из любых мешков. Он вперемешку отобрал пять из них и просил их открыть. Пока Шнейдерс снимал пломбы, Лацкий достал книжечку папиросной бумаги, вырвал из нее пять листиков и разложил на столе. Амштетер, засучив рукав, лично запускал руку в каждый из пяти мешков и, взяв из каждого по небольшой щепотке золота, разложил его по бумажкам. Когда с этим было покончено, Лацкий любезно протянул ему небольшую ногтевую щеточку и сказал: «У вас, господин Амштетер, весьма длинные ногти, наверное немало крупинок попало под них, очистите их, а то, сами понимаете, что золото есть золото, что ему зря пропадать!»

Амштетер утвердительно закивал головой и с помощью щеточки действительно достал из-под ногтей несколько крупинок.

После чего он аккуратно каждую бумажку с золотом скрутил в шарик. Мы собрались приступить к химической экспертизе, как вдруг Круминь, все время жаловавшийся на простуду, сильно закашлялся.

Приступ кашля был настолько упорный, что Амштетер предложил ему даже глоток воды, но он оправился, и мы было приступили уже к делу, — как вдруг раздались три громкие удара в дверь. Я сразу же решил, что четвертый компаньон, завидя вас и наших людей, сигнализирует об опасности. Наступило страшное смятение: Амштетер схватил весы, Шнейдерс попрятал мешки с золотом под стол, Лацкий сгреб скрученные бумажки с пробами и запрятал их в жилетный карман, а Круминь пошел к двери за справками. Выйдя в коридор, он вскоре же вернулся сообщить, что товарищ их заметил двух подозрительных лиц в коридоре, а потому и стучал, но что, видимо, он ошибся, так как эта пара села на извозчика и благополучно уехала. «Этакий болван! — сердито сказал Шнейдерс. — Только зря пугает!» Все снова было приведено в порядок, причем Лацкий, спрятавший пробы в жилетный карман, предложил Амштетеру собственноручно извлечь их оттуда, что последний и не преминул проделать. Я и Амштетер попробовали золото на кислоту, и окисления никакого не произошло, прикинули количество его на золотники, оно вполне соответствовало обычной для золота норме. Амштетер проделал с пробами еще несколько манипуляций, и, наконец, мы оба пришли к несомненному выводу, что перед нами настоящее, чистейшее золото.

— Что за черт! — сказал я. — Этого же не может быть?!

— Между тем — это факт, господин начальник, золото — самое настоящее!

Я пожал плечами.

— А ну-ка, повторите ваш опыт при мне, — сказал я, взяв щепотку из ближайшего мешка.

По внешнему виду взятая мною проба действительно имела вид настоящего золота: тот же матовый цвет, то же строение крупинок, как будто бы совсем не похоже на медь.

Однако, к изумлению Иванова и Амштетера, проба эта, будучи смочена кислотой, тотчас же окислилась и позеленела.

— А ну-ка, еще! — сказал я, взяв щепотку из другого мешка.

Результаты получились те же.

Взволнованный Амштетер высыпал все золото из пяти бумажек на одну из чашечек ювелирных весов, а на другую насыпал такую же кучку содержимого из мешков. Несмотря на приблизительно равное по объему количество металла в обеих чашечках, первая резко перевешивала. Амштетер принялся убавлять золото из первой чашечки, и когда объем его стал чуть ли не вдвое меньше кучки на второй чашечке, весы показали равновесие.

— So-o-o! — сказал Амштетер. — Благодарю вас, вы спасли мои деньги!

Игра была проиграна, запираться дальше было бесцельно, и мошенники чистосердечно признались.

Оказалось, что кашель Круминя являлся сигналом для стука в дверь и необходимого переполоха. У Лацкого в жилетном кармане заранее были приготовлены десять сверточков с настоящим золотом.

Когда Амштетер пожелал взять пробу из пяти мешков, то Лацкий незаметно переложил пять сверточков из жилетного кармана в карман брюк, оставив в жилете остальные пять. Схватив во время переполоха со стола отобранные Амштетером пробы, он сунул их не в самый жилетный карман, а в широкий, нарочно сделанный незаметно с боку кармана прорез и спустил их под подкладку. Амштетер же извлек из его жилетного кармана настоящее золото, над которым и была произведена проба.

За эту хитроумную комбинацию мошенники получили по два года арестантских рот. Что же касается Амштетера, то германский консул кое-как выцарапал его из этой истории, и, надо думать, предприимчивый немец рассказывал в своем Фатерланде, что город Рига славится не только клубом «Черноголовых», но и своими мошенниками.

Прошло несколько лет. Проживая летом на взморье, я с детьми попал как-то в густую толпу, любовавшуюся на фейерверк. Ничего не видя из-за толпы, мы решили уже уходить домой, как вдруг я слышу голос:

— Господин Кошко, не хотите ли поставить детей вот на этот стул? — Оглядываюсь и узнаю в говорившем любезно улыбающегося Шнейдерса.

Невольные помощники

В 1910 или 1911 году, точно не помню, на одном из переулков, выходящих на Арбат, произошло убийство, жертвой которого стал богатый еврей, тайный ростовщик по профессии. У убитого, помимо пропавшей довольно крупной суммы денег, было похищено все