Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

— Короче говоря: плешивый, — уточнил Иван.

— Точно. Лицо широкое, овальное. Кожа лица — жирная розовая. Меж бровей и под глазами мелкие морщины. С цветом глаз не разобрался — он на меня не глядел. Да, и еще одна деталь…

— Какая?

— Он левша.

— Почему ты так решил?

— Правую руку он постоянно держал в кармане брюк. А нож был в левой.

— Вот это уже лучше. Хорошая наблюдательность, — похвалил Старцев. — Но, пожалуй, я тебя расстрою: к нашему расследованию этот тип отношения не имеет. Не исключаю, что он обычный городской сумасшедший, а благодаря твоим действиям предотвращено нападение на Валентину или на другого случайного прохожего.

Сыщики продолжали упорно работать над расследованием двух убийств. Во второй половине дня Ким и Горшеня копались в архиве, выискивая уголовные дела, в которых фигурировали лица цыганской национальности. Олесь Бойко отправился в Московскую епархию, чтобы получить сведения о погибшем отце Илларионе. Егоров с Баранцом к пяти вечера вернулись из Мытищ, где встречались со стариком Шандором. Старцев и Васильков в который раз раскладывали по полочкам имеющиеся факты и пытались распутать сложнейший клубочек…

Увы, дружная команда муровцев снова топталась на одном месте. Или найденные в архивах уголовные дела с фигурировавшими в них цыганами датировались слишком давними сроками, или преступники не имели отношения к остановившемуся в Мытищах табору.

Шандор за минувшую ночь не сомкнул глаз: опрашивал соплеменников, ездил в райцентр Щелково, где с середины прошлого года стоял табор его родственника. Тот слышал об убийстве в Челобитьеве, но помочь ничем не мог. Не нашел Шандор в таборе и финского военного мундира, о котором ему рассказал Старцев. Не разжился он данными и по поводу нападения на старика Кхамало. Одно лишь Шандор твердил с неизменной уверенностью: никто из его табора на такое дело пойти не мог.

Ничего не получалось и у Старцева с Васильковым. На столе в центре кабинета второй день «красовались» вещдоки: нож, которым был убит священник; окровавленная одежда, пуговица от финского мундира; клочок грубой материи, вырванный из верхней одежды; пучок непонятно кому принадлежавших спутанных волос. Рядом покоились документы: протоколы осмотров мест преступления, многочисленные показания прихожан и церковных чинов из Московской епархии. Два майора потратили несколько часов на рассуждения и споры, но так и не пришли к единому мнению.

В семь вечера Иван решительно поднялся из-за рабочего стола:

— Все, граждане, кабинетная работа себя исчерпала. Пора действовать!

Связавшись с дежурным по управлению, он заказал два служебных автомобиля и стрелковое отделение в качестве сопровождения для поездки в Мытищи.

— Не верю я этому Шандору. Надо лично перетрясти цыганские шатры и кибитки. Прекрасно понимаю, что если священника убили цыгане, то все следы давно заметены, но… чем черт не шутит? Поехали.

В Мытищи прибыли в девятом часу вечера. Практически одновременно к табору подъехали на двух мотоциклах начальник Мытищинского РОВД, старший оперуполномоченный этого же отдела и участковый инспектор.

Бойцы НКВД высыпали из кузова грузовика и окружили табор. Молодые цыгане еще сидели у горящих костров, а старики и совсем маленькие уже отдыхали. При появлении большого количества вооруженных автоматами сотрудников милиции в стане цыган началась паника.

Обеспокоенный Шандор что-то крикнул соплеменникам и вышел навстречу сыщикам.

Вместо приветствия Старцев приказал всем цыганам собраться на краю поля у дороги.

Шандор попытался выяснить причину позднего визита, но наткнулся на гневный окрик майора. Пришлось подчиниться. Он передал приказ начальства, соплеменники потянулись к указанному месту.

Вооружившись фонарями, сыщики приступили к обыску…

Он длился около двух часов. Искали улики, так или иначе связанные с убийством отца Иллариона: пропавшие из церкви иконы, окровавленную одежду, финские мундиры, крупные денежные суммы.

Как и предполагалось изначально, доскональный шмон ничего не дал. Находили множество интересных вещей, по которым у местных правоохранителей моментально возникали вопросы. Холодное оружие, два револьвера, обрез винтовки Мосина, боеприпасы, пара сигнальных ракет, комплект новенькой офицерской формы советского образца, подозрительные пакеты с высушенной травой, несколько украденных паспортов, другие документы. И ничего, что было связано с преступлением в селе Челобитьево.

Пришлось заканчивать. Попрощавшись с местными милиционерами, оперативники сели в машины и поехали в сторону Москвы.

В районе Марьиной Рощи остановились.

— Все, товарищи, разъезжаемся по домам, — подытожил Иван. — Надо как следует выспаться. Завтра рабочий день. Всем прибыть в управление к девяти утра.

Два служебных автомобиля разъехались в разные стороны.

Дома Александр сел ужинать. Что ни говори, а за целый день он прилично устал и совсем уж неприлично проголодался. Видя состояние супруга, Валя хлопотала возле него, но старалась поменьше говорить и не лезть с расспросами. Зачем? Поужинает, выпьет стакан крепкого чаю, расслабится и сам все расскажет.

Так и случилось. Сделав несколько глотков горячего напитка, Александр откинулся на спинку стула, полез в карман за папиросами и… достал пуговицу от финского мундира, которую раньше машинально сунул в карман.

— Вот, — бросил он на стол вещдок. В ответ на вопросительный взгляд супруги пояснил: — Третий день решаем задачку. Откуда она взялась? Почему оказалась в кулаке убитого цыгана? И где найти мундир, к которому она была пришита?

Валентина осторожно взяла пуговицу двумя пальчиками. Подошла под оранжевый абажур, внимательно рассмотрела. И вдруг огорошила признанием:

— А я ведь недавно видела человека в потертом френче серо-зеленого цвета. Я тогда еще подумала: странная форма — не советская и не немецкая. И пуговицы на этом френче были точно такие же.

— Ты не могла ошибиться? — замер Васильков.

— Вряд ли, — мотнула головой супруга. — Пуговицы были необычные, раньше я таких не видела, — поэтому они и привлекли мое внимание.

— Когда ты видела этого человека?

— Три дня назад. Ты помнишь, в нашей клинике нет травматологического отделения, но есть соответствующий пост. Так вот, я дежурила на этом посту с медсестрой Алехиной, и одним из пациентов в тот день был человек во френче. Он обратился с порезом правой ладони.

— Так… ты оказала ему медицинскую помощь, и он ушел? — изумленно прошептал Александр.

— Да.

Он в волнении вскочил со стула, едва не опрокинув стакан с чаем.

Факт выглядел очень соблазнительным, но нельзя было сбрасывать со счетов и элементарное совпадение.

Население Москвы к середине сорок пятого года составило восемьдесят процентов от довоенного — три с половиной миллиона человек. Мужчин из этого числа набиралось чуть более трети — почти миллион двести, половина из которых прошла через пекло двух последних войн. Глупо было бы предполагать, что среди этих шестисот тысяч фронтовиков не нашлась бы сотня-другая практичных, решивших прихватить с фронта в виде трофея формяжку из добротного сукна.

Тем не менее только что родившаяся версия требовала скорейшей проверки и всестороннего анализа.

У Валентины была прекрасная память. В надежде на это Александр осторожно поинтересовался:

— Фамилию пациента ты, случайно, не запомнила?

— К сожалению, нет, Через мой кабинет ежедневно проходят десятки пациентов, разве всех упомнишь? — виновато пожала плечами супруга. И тут же поспешила успокоить: — Но его фамилия записана в журнале приема. Если надо, завтра же утром уточню.

— А внешность его описать сможешь?

— Ну, не так чтобы основательно, но опишу.

— Давай, Валюша! Диктуй!

Он схватил чистый листок бумаги, карандаш и приготовился записывать.