Кэролайн Роу - Лекарство от измены

— Таррагона! — сказала Ракель. — Нет! Я не хочу уезжать так далеко, мама. Отец, скажи маме, что я не могу уехать так далеко!

— Возьми Юсуфа и начинай учить его, — нетерпеливо произнесла Юдифь. — Я хочу поговорить с твоим отцом.

— Ей почти семнадцать, Исаак. И в Таррагоне никто не услышит о ее позоре.

— Какой позор! Ее никто не тронул, Юдифь. Ракель вела себя храбро и скромно. Я горжусь ею.

— Возможно, но остальные могут считать по-другому.

— Я не хочу принимать решение прямо сейчас, Юдифь. Я настаиваю, чтобы мы подождали. Через год я сам могу переехать в Таррагону. Вот тогда я обдумаю этот вопрос.

— Почему ты можешь поехать в Таррагону?

— Епископ попросил меня стать его личным лекарем. Но, видишь ли, моя дорогая, архиепископ вызвал его на общий церковный совет, который будет проводиться на следующий год. Он будет проходить в Таррагоне, и он хочет, чтобы я сопровождал его. В этом случае Ракель может поехать со мной. И приму я этот пост или нет, я не смогу обойтись без нее, пока Юсуф не будет достаточно опытен, чтобы занять ее место. Это займет некоторое время.

— Личный лекарь епископа, — сказала Юдифь. — Это означает, что ночью ты уже будешь спать дома?

— Да, конечно. — Он помолчал немного. — Если меня не вызовут соседи. Или другие больные. — В вечернем сумраке какая-то птица внезапно решила заполнить дворик пением, и Исаак остановился, чтобы послушать ее. — Юдифь, — сказал он наконец, — подойди, посиди со мной у фонтана. Я хочу, чтобы ты кое-что обдумала, и мне бы хотелось, чтобы в этот момент ты была рядом со мной.

— О чем ты, Исаак? — Юдифь встала из-за стола, подошла и взяла мужа за руку. Они подошли к фонтану и сели.

— Я говорю о Ребекке. Подожди — не говори ничего, пока я не закончу. Ребекка тоскует без матери. Она хотела бы увидеть тебя и показать тебе свое дитя. Она все еще спрашивает меня об этом. Не принимай пока решения, потому что ты готова сказать «нет», просто думай об этом время от времени.

— Ребекка мертва.

— Ты можешь говорить все, что угодно, но она жива, Юдифь. Она жива, и это хорошо. Это путь к полезной и добродетельной жизни. И она тоскует без тебя. В прощении нет вреда, Юдифь, дорогая моя, — сказал он, беря ее за руку, — и это очень важно для меня.

Она накрыла его руку своей.

— Я буду думать об этом время от времени, если тебе так хочется, Исаак. Не знаю, смогу ли я передумать, но я буду думать об этом.

Во внутреннем дворе сгустилась тьма. Затихли доносившиеся из дома звуки ссоры близнецов, их сменили голоса Ракель и Юсуфа, которые повторяли буквы латинского алфавита.

— Я говорила с женой раввина, Исаак, — тихо сказала Юдифь. — ей кажется, что у нее снова будет ребенок. Она сказала, что ты говорил ей о том, что она забеременеет снова и родит ребенка, здорового мальчика, прежде, чем она сама об этом узнала. — Откуда ты это узнал?

— Я говорил это? — сказал Исаак.

— Да.

— Должно быть, я сошел с ума. Но, как я помню, что-то в ее манере говорить заставило меня подумать, что она беременна. Но сказать ей, что это будет мальчик, и здоровый — это чересчур. Ты понимаешь меня? — с любопытством спросил он.

— Нет. Но я никогда не понимаю тебя, Исаак, — кротко сказала она. — Я лишь рада, что эта неделя закончилась. Это было ужасное время. И ты казался таким далеким. Я скучала без тебя. — Она мягко дотронулась до его лица. — Как твои ушибы? И ребро?

— Немножко болит. Но я больше страдал от того, что вы оставались одни в эти страшные ночи, любовь моя. Ты самая прекрасная, преданная жена, и очень красивая.

— Но ты же не можешь видеть меня.

— Могу, любовь моя, и вижу. Страсть — мудрый лекарь, она позволяет видеть даже слепому.

Юдифь поднялась и взяла мужа за руку.

— Пойдем же в постель, — нежно сказала она.

Примечания

1

Средневековые обтягивающие штаны-лосины, порой двухцветные.