Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

От скачущих и акробатически кувыркающихся мыслей меня отвлек стук в дверь.

— Иван Пантелеевич, вам почта, — строго объявила наша секретчица, протягивая пакет и книгу, в которой надо за него расписаться.

Пакет был из Четвертого управления. На бумаге резолюция полковника Белякова: проанализировать, приобщить к материалам дела.

Я погрузился в чтение. Да, ребята постарались. Это был тщательный анализ мероприятий по контрпартизанским акциям, проведенным немцами с участием группы «Стальные когти».

Меня заинтересовали операции в Брянских лесах. Что-то там случилось важное… Вот выдержки из немецкого секретного донесения: «Специальной группой СД при содействии вспомогательного отряда полиции проведены успешные силовые акции и вербовочные мероприятия в отношении скрывающихся в лесах партизан. Группа „Стальные когти“ понесла большие потери, однако задача была выполнена. Отличились Коршун и Сапсан. Завербован ценный источник Балык, при посредничестве которого уничтожен крупный партизанский отряд…» Плохо, что ни одной фамилии, только псевдонимы. Но таковы правила учета и переписки во всех специальных службах.

Агент Балык. План рудника в кармане убитого Пятака. Убийство убийцы. Контрпартизанские мероприятия.

Дочитав бумагу, я замер на миг. И вдруг все как-то дрогнуло и поплыло вокруг. И сердце сжало холодной рукой.

На меня обрушилась картинка. Во всех подробностях.

Головоломка сложилась…

Глава 41

Честно говоря, на доклад к начальнику я шел с гораздо большим страхом, чем когда атаковал бандеровские укрепленные позиции, откуда в меня били из пулемета. Там все было ясно — или тебя убьют, или ты. А вот какая будет реакция моего начальника на мои выводы — об этом можно только гадать. А ведь он сейчас единственный, кто может решить проблему и поставить все на свои места. Или поверит. Или пошлет меня к чертям. Если уж Беляков с его грандиозным опытом пошлет, то, значит, никому я больше ничего не докажу. Меня будут считать прожектером, болтуном и в итоге направят курировать какой-нибудь объект в самой дырастой дыре Средней Азии, где только песок и верблюды.

Начальник неизменно читал очередную газету. Завидев меня, хлопнул по ней ладонью и воскликнул:

— Вон американцы уже бомбят Корею бактериологическим оружием! Один шаг до ядерной бомбардировки.

— Штаны порвутся — такой шаг сделать, — отметил я.

— Умеешь успокоить, — хмыкнул Беляков и посмотрел на меня критически. — Что-то ты какой-то вялый и мрачный, Ванюша. Душа у тебя должна петь. Всю контру вывел. Порядок навел. Героизм проявил. Что еще чекисту для счастья надо?

— Платон мне друг, но истина дороже. — Я устроился на стуле напротив.

— Платон — это я? Тогда давай истину.

Ну я и выдал начальнику истину. Как я ее понимаю.

Беляков посмотрел на меня как на скорбного умом. И вздохнул участливо:

— Тебе бы, Ванюша, вместо Шерлока Холмса детективы писать.

— Про Шерлока Холмса писал Конан Дойль.

— Да не дурнее тебя будем. Шаляпина от Карузо и Есенина от Сервантеса отличаем. Ты скажи — вот ты это серьезно?

— Серьезнее некуда.

Беляков отстучал пальцами по столу какой-то марш. Все же он большой мастер перевоплощения. Состроить такую гримасу, где сочетаются гармонично недоумение, жалость и брезгливое презрение, — это не каждому дано.

— На тебя грузинское вино плохо действует, — подытожил он.

— Семен Артемьевич! Все так и есть!

— Доказательства где?

— Пока нет. Только умозаключения.

— Вот именно. Умозаключения. То есть пустота. И пустозвонство.

— Будем добывать доказательства.

— Каким образом? — с напускным доброжелательством заинтересовался начальник — видимо, читал где-то, что полезно при беседе с душевнобольными поддержать их бред — глядишь, и оздоровятся.

— Старым добрым способом. Путь враг проявит себя сам. — И я выдал начальнику свой заковыристый план.

— И враг должен на это повестись? — нахмурился начальник.

— Должен. Начальство-то везде одинаковое. Что вы меня долбаете за отсутствие результатов. Что нашего неуловимого агента его американские начальники долбят: «Чего мусор шлешь? Давай что-то весомое. Чтобы мы ордена получили. Ну и тебе медалька с парой долларов перепала».

— Ох, трепло ты, Ваня. Трепло… Но иногда бываешь полезен.

С него слетела леность. Он аж приосанился. Приободрился, и в глазах вспыхнул тот самый всеохватывающий азарт, без которого опер уже и не опер, а начальник не начальник.

— А ведь убедил! Будем проверять, — сжал он кулак. — Что тебе нужно?

— Множество административных и материальных затрат. — Я изложил по пунктам свои запросы.

Начальник сначала поморщился от объема достаточно идиотских вложений в сомнительный проект. Потом махнул рукой:

— Ну это мы справимся. Справься и ты, Ваня. Не подведи…

Глава 42

В лаборатории номер пятнадцать началась бестолковая хозяйственная суета. Бывают в учреждениях такие периоды, когда повсеместно что-то начинают красить, менять, перестраивать. Иногда по необходимости, иногда ради освоения оставшихся денег, а порой вообще не пойми для чего и почему.

Жить и работать это, конечно, сотрудникам мешает, но вся надежда на то, что потом все будет краше, чем было. Однако случается по-разному. В прошлый раз зачем-то отбили лепнину с потолка в фойе главного корпуса и сменили старую солидную люстру на новую, но жутко корявую. Таковы законы плановой хозяйственной деятельности — никогда не знаешь, к добру эта активность или к худу.

Сейчас косметический ремонт начали со второго этажа — с руководящих кабинетов, первым из которых был штатный кабинет заместителя начальника лаборатории. Он до сих пор пустовал, и никто не испытывал особого желания туда заезжать. Будто место проклятое. Один хозяин кабинета убит. Другой, еще даже толком не назначенный, сгинул где-то в дебрях Лубянки, и за что конкретно — никто не знает.

Вообще ремонт именно этого кабинета вызвал в народе какое-то облегчение. Будто он призван смыть тягостный отпечаток таинственной и темной истории его обитателей.

На режимных объектах просто так ремонт не делают. Потому как тут же возникает масса народа, в том числе из первого отдела, которые лучше всех знают, что можно трогать, а что нельзя. И начинаются указания, согласования и подписание всяких актов.

Режимник объявил, что сейф в злосчастном кабинете старый, строгим требованиям для документов особой важности, которые иногда ночуют в нем, никак не соответствует. Вручил завхозу ключи и сказал, что потом решат, куда его деть. Может, в бухгалтерию.

— Так, сейф в подвал, — после этого дал указание завхозу начальник лаборатории. — Новый обещали привезти.

Волынчук начал шпынять своих подчиненных. И общими усилиями сейф оказался в подвале.

— Письменный стол и шкаф туда же, — следовало следующее повеление от начальника.

Обстановка в подвале обогащалась, а кабинет остался пустой.

— Панели отодрать и в подвал. — Новая вводная.

Отодрали — и в подвал.

Тут приехали какие-то сосредоточенные, знающие себе цену мастеровые