Так завершается карьера сыщика в XIX веке - Михаил Леккор

— либо, наоборот, все замять, но так, чтобы английский монарх все знал и понимал, как ведет себя российский император и кому он обязан ослаблением в этом деле.

— То есть, насколько я понимаю, — в раздумье сказал Николай, в первом случае мы можем уменьшать авторитет Англии, во втором случае мы будем поднимать авторитет России. Но в любом случае, мы выиграем?

— Ну, — осторожно промычал Константин Николаевич. Проблема еще в том, как будет везти себя император. В альтернативной истории хотя бы сколько было примеров, когда Россия (позже СССР) настрадается вдосталь, победит, а повелитель (император, генсек, президент) все профукает. Историки это знают. Сами сколько раз обманывали студентов на лекциях.

— А ты сам-то как сделал бы? — закинул удочку Николай. Вот чудак! Будто он не понимает, что монаху необходима только похвала. И что вне зависимости от совета, он все сделает по- своему. А вот самому советнику при случае хорошенько нагорит.

Именно поэтому он отреагировал стандартно, как послушный придворный:

— Как будет угодно вашему императорскому величеству!

Николай нахмурился на публику, сильно сказал:

— Как будет мне угодно, я знаю. А вот как ты думаешь?

Но император зря напрягался, предугадывая возможное сопротивление. Зять даже по-родственному не захотел помочь. Только почтительно нагнул голову.

Император помолчал немного, подождал, нехотя что-то пробурчал. Сказал:

— Я, разумеется, выберу второй путь. И не надо мне показывать свою ухмылку, Константин Николаевич. И так международная обстановка сложная и напряженная.

Говорил, а сам видел, что не только зять, но и его начальник Александр Христофорович ему не верят. Эх, хорошо им, живущим без заботы тяжести престола!

— В общем так, — обозлился Николай на собеседников и стал жестко раздавать приказы: — повелеваю вам выбрать второй путь свертывания дела. С Англией нам надо мириться. Что для этого быть должно?

Император сердито посмотрел. Мало ли чего его поданные захотели, а монарх осерчал. Лучше худой мир, чем хорошая взбучка.

«Эх, государь, если б ты знал, — подумал Константин Николаевич, — ты-то с Англией хочешь мириться, а вот хочет ли она с тобой? Ведь хорошо известно — у Англии нет постоянных друзей, у ней есть постоянные заботы. Смотри, останешься у разбитого корыта, но когда поймешь, будет поздно».

Но вслух только отметил:

— Государь, прежде всего надо переговорить с английским послом сэром Уликом де Бургом. А потом развивать отношения, как будет получаться. Из Стюарта необходимо выжать максимум, а потом придется отпустить. Мифического «Генриха» лучше вообще отпустить, припугнув. Чует мое сердце, наболтает на смертную казнь. И что с ним тогда делать?

— Константин Николаевич, ты с ума сошел? — опешил Николай, — да с такими действиями вы войну начнете! Англия и без того готова к сражениям, а тут точно пушки зарядит.

Однако великий князь только пожал плечами:

— Обратите внимание, ваше величество, это сама Англия влезла в Россию, как в какой-то второстепенный доминион. И если мы не дадим им сейчас по рукам, они так и будут наглеть. С англичанином Вильямом Алертоном проваландали, попытались сделать по мягкому, так сразу несколько появились, еще более наглые и пронырливые.

Увы, но доводы Константина Николаевича были понятны лишь, если их слушать. А император их слушать не желал. И поэтому остался при своем мнении. Что, спрашивается, интересоваться их взглядами, если твердо решил быть на своей позиции?

Император звучно, громко, как на плацу, приказал:

— Повелеваю вам, господа:

1. граф Александр Христофорович должен поговорить с английским послом де Бургом. Объяснить любезно, почтительно, но твердо позицию России. Ни в коей мере не пугать, ни показывать, что Россия готова к войне;

2. Великий князь Константин Николаевич! Тоже вежливо и спокойно переговорить с графом Ньюкаслом. Обговорить все детали, попросить. Великий князь, слышите — попросить объяснение, а потом с извинением отпускать;

3. «Генрих», не знаю уж кто он, пусть поезжает. На загранице ВЕЖЛИВО попросить быть в нашей стране мирным обывателем.

Все всё понятно? И предупреждаю, я не потерплю никаких отсебятин. Ясно⁈

По-видимому, император Николай I был чем-то сердит и обозлен. Иначе чем еще можно было объяснить такой холодный тон со своими близкими сотрудникам и даже почти родственниками.

Конец дела был максимально введен и отработан. И даже заглажен. Как же, император велел.

Единственно, Константин Николаевич все же спросил:

— А что же делать, если «Генрих» со товарищи все-таки залезут в Зимний дворец к императорскому сейфу. Тоже быть вежливым и спокойным?

Император Николай на этот вопрос молчал. Очень молчал, неодобрительно и даже зло.

Но спрашивал его, между прочим князь, учтиво и уважительно. И злиться можно было лишь на англичан, действительно наглых и беспокойных. Ведь если сделать вид, что ничего не происходит и дать им возможность залесть в его сейф и утащить эту богомерзкую бумагу, будет еще хуже.

Он, кстати, уже сегодня открыл в сейф и просмотрел стопку бумаг. Точно, есть тот противный документ! Нет, это надо же, сами подсунули бумагу, сами вытащат и огрязнят на весь мир хозяина — императора России Николая I!

Раздражение было таким большим, что он хотел повелеть схватить и казнить всех, ибо есть за что. сдержался. Спокойно, но с достоинством приказал:

— Засаду из жандармов, как мы и договаривались, ставить. Ибо, мы хоти люди спокойные и корректные, но до определенного предел. Константин Николаевич, если лазутчики не согласятся окончить все миром, я не буду злиться, если все окончится ранеными и даже убитыми англичанами.

Тем и закончился разговор. Император все-таки учел текущие реальности. А процесс пошел, не смотря ни на что!

Посол Англии в Российский империи Улик де Бург, первый маркиз Клэнрикэрд был сильно удивлен, когда его попросил прибыть к себе с визитом не министр иностранных дел Нессельроде, как обычно, а шеф российской жандармерии граф Бенкендорф.

При встрече выявилась неприятная подробность и причина исчезновения одного из дипломатов посольства. Оказывается, он арестован! Посол был сначала в ярости, но Бенкендорф оказался холоден и тверд.

К счастью для мира, у русского собеседника был жесткий запрет на любую конфронтацию, а у англичанина, наоборот, инструкций для войны не оказалось. Поэтому, ограничившись для начала холодно-вежливыми фразами, они продолжали тем, что стали искать точки соприкосновения. Итог встречи:

— русский поданный объявил недовольство российского императора выявленной деятельности поданных ея величества;

— английский дипломат подтвердил, что он все понял и передаст ея величества.

В общем, это была такая встреча, из-за которой дипломатию зачастую называют просто