Жил отважный генерал - Вячеслав Павлович Белоусов

Нет! Муторно становится от одной мысли, что надо ехать, встречаться, кого-то слушать, жать руки, что-то говорить самому, улыбаться или сердиться, когда всё осточертело и душа покоя жаждет хоть на мгновение. С удочкой… у костерка…

В этот раз она, его душа, особенно противилась. Знал хорошо: поездка неприятная! И не знал, не гадал, чем завершится. А ведь поехал с одной болячкой – пресечь, погасить на корню заваривающуюся в области вредную бузу. И буза эта надвигалась из этого района, куда ехал, из этого совхоза, куда собирался.

Боронин поморщился, как от сильной зубной боли.

И ведь взять с собой в эту треклятую поездку никого нельзя. За компанию.

Клавдию? Да бог с ней! Это не какие-нибудь посиделки!

Торина?… Марк Андреевич не поймёт его тревог и, наоборот, может накуролесить такого от энтузиазма, что потом плеваться придётся.

Ивана Сайкина?… Тот всё перевернёт, переиначит и сделает по-своему. Ещё неизвестно, не он ли сам и затеял эту бузу? Они с Хайсой – не разлей, не разбей! А Иван стратег ещё тот! Порой не догадаешься, почему ноги мокрые, хотя вроде в калошах всё время… И не из его кувшина водичка подтекает, а крантик, оказывается, он посоветовал не закрывать. И всё шито-крыто!

Василий?… Глазин – его верная правая рука среди рыбаков? Этот, что Торин, но успевает и в одну дуду с Сайкиным. Ещё неизвестно, кого слушать будут, его – первого секретаря обкома партии, или председателя Облрыболовпотребсоюза? Да… Вырастил кадры!

Вот и весь расклад среди зубров. А остальные – нолики. Что касается молодых, они ему не советчики, пусть подрастут…

Боронин глянул в окошко заднее. Стелется машина, летит, как птица. Уснуть можно.

Да с зубрами, пожалуй, советоваться он не станет. Выход, как обычно, надо искать самому. Самому и решение принимать. Никаких юбилеев в его четь! Вот так! Никаких чествований! И никакой бузы! Погасить в корне. И зачинщиков урезонить. Теперь уже жёстко и окончательно. Как он один умеет. За этим и едет! И правильно, что решился наконец, а то дорого обернётся неопределённость… Мягкотелость здесь ни к чему…

С этими мыслями первый секретарь уже подкатывал к повороту с основного шоссе. Сейчас скат налево, там подъем на живописные холмы мимо чудесных ильменей и…

А ведь не ошибся он в Сергее! Не зря директором этого совхоза его сделал из простых шоферюг! Послушался Хайсу тогда… А сам? Сам, надо признаться, не верил… А Хайса тогда допёк его, настоял. И вот – на тебе! Совхоз из отстающих в передовики выскочил! Овцы совхозные на выставках в столице все медали взяли! За рубеж шагнули. Английская королева ими интересовалась! Шерсти такого качества её овечки на Туманном Альбионе не дают! Не то солнце! А в ильменях, что пролетают сейчас мимо чёрной его «Волги», судаки плещутся! Подумать только! Пески! Соль кругом белая! Только в рот не взять эту соль, она подошвы сама съест, если ступить, а теперь здесь судаки в пресной воде, арбузы и бараны, которым сама королева завидует!

А у Серёжки звезда на груди… И не Серёжка он уже… Не шоферюга с руками по локоть в мазуте… Герой Социалистического Труда! Он сам его таким и сделал, только звезду на грудь другой Леонид прикрутил…

Другим, значит, можно, а ему ничего?… А ему самому ни мало ни много, а уже пятьдесят пять на носу… И он без звезды… А ведь там, наверху, после пятидесяти пяти лет могут задуматься: давать или не давать? Нет, думать никто не станет. После пятидесяти пяти, если к этой дате не представят, никто уже и не подумает. Чего себя зря тешить, будто не хочется, будто всё равно?… Вон Ильич не думает! Не мучается по ночам! Обукрасил себя всего, сейчас, словно иконостас в иконах, вся грудь в звёздах! Народ смеётся, – пиджак новый сшил, кость плечевую увеличил железным рычагом. А ему что? Он при жизни ещё!..

А он сам в скромного играет… Прогнал накануне делегацию из своего кабинета вместе с Сергеем этим и Хайсой… Бузотёрами их вредными обозвал…

Пришли уговаривать его на звезду. О нём заботятся. И они про его юбилей помнят не хуже него. И им хочется в его сиянии отразиться, как в зеркале. Погреться в его славе. Инициативу, видите ли, выдвинули. Они рекорд сделают. Миллион овощей соберут в честь его юбилея, а ему за это звезду Героя!

Миллион овощей область ещё никогда не давала. Не получалось. На помидорах одних миллион не сделать. А вот если с бахчевыми? С арбузами? С ними, пожалуй, если поднапрячься, можно попробовать?… Тогда и падёт звезда на грудь. Это рекорд, конечно. Такого Леонид Ильич не заметить не сможет! Впрочем, ему ли глаза открывать? Клерков из аппарата ошарашить – это да! Эти бумажные черви никого вокруг не видят, кроме себя и своих. Уже за детишек сыновних пекутся… Ну да ладно. Что он за них?…

Боронин отвернулся от окна. Солнце в глаза ударило. Зажмурился.

Вот и решил поехать…

Мысли разбегались.

Это что же получается? Выходит, он сам себе враг? Нет. И даже не сам себе! Миллион овощей и бахчевых – это всесоюзный рекорд! Он, первый секретарь, должен развивать соревнования среди передовиков. Что такое социализм по Ленину? Социализм – это передовой труд, это соревнование плюс?… Откуда это? Из какой работы Ильича? Чёрт! Забыл с этой утренней нервотрёпкой! Да генерал ещё подсудобил. Павла бы сюда. Ольшенского ночью разбуди, он глаз продирать не станет, а выпалит враз…

Выходит, он, первый секретарь обкома партии, становится врагом передового… Против рекорда выступает. Повесят ему звезду или не повесят, а он уже против пошёл. Спутал своё и общественное. Заплутался, выходит… Правильно его Хайса наставлял… Чего он ерепенился?

С другой стороны, замкнутый круг какой-то? Против рекорда ему нельзя. Это вредно. А если за рекорд, то не поймут. А собственно, кто не поймёт? Здесь, внизу, с инициативой к нему сами пришли. Он их не подогревал, не учил. Ему себя корить не за что. А что там, наверху, подумают?… Это уже их дело. Пусть они решение принимают. Давать ему звезду или не давать, когда рекорд будет. Поставить их, так сказать, перед фактом.

И ко всему этому – не заслужил, что ли? В ЦК сопляков сколько сидит! Некоторых он и не знал, а они уже им, варягом, руководят. И как лихо у них получается! Звонок – сделай то, звонок – сделай это! Не