Смерть обывателям, или Топорная работа - Игорь Владимирович Москвин

– Почти обо всех, – честно признался тот.

– Трудно с такими мыслями жить на белом свете.

– Отчего же? – удивился поляк.

– Можно недооценить своего противника и поплатиться за это.

– То, что вы взяли меня, случайность.

– Вы знаете, за что вас арестовали?

– Понятия не имею.

– Как я понимаю, вы из тех людей, которые начинают признаваться, когда им предъявляют доказательства их вины.

– Вины в чём?

– В преступлениях, пан Шиманский, в преступлениях.

– Простите, но это общие фразы, которые ни о чём не говорят, кроме бахвальства, произносящего их.

Филиппов улыбнулся, Якуб был из когорты раздражителей: чем больше он сумеет распалить собеседника, тем хладнокровнее себя чувствует.

– Пан Шиманский, скажите, у вас хороший сон?

Поляк удивлённо заморгал: его привычную линию поведения сбил какой-то недоучившийся полицейский. Якуб приготовился к другому вопросу, но…

– Причём тут мой сон?

– Это я к слову. Теперь вернёмся к тому, почему вы арестованы.

– О! Самый главный вопрос, который мне хотелось задать вам.

– Хорошо, пан Шиманский, вы арестованы согласно статьям тысяча сто восемьдесят девять, две тысячи два, пунктам два и четыре Уложения о наказаниях.

– Может быть, поясните? Я не слишком сведущ в ваших статьях.

– Убийство двух и более человек в составе бандитской шайки.

– Серьёзное обвинение, господин Филиппов. Вы готовы подтвердить свои слова уликами?

– В дополнение могу сказать, что и свидетельскими показаниями.

– Господина Висковитова? – сузил глаза Якуб.

– Нет, у нас есть и другие свидетели, которые видели, как двадцать девятого апреля в три часа тридцать минут пополуночи вы, пан Шиманский, выходили из дома убитого вами и вашим подельником Хейкки Юхо господина Анциферова. Этот свидетель может описать то, что вы держали в руках, и даже подтвердить, что вы хотели навестить жильцов соседнего дома.

– Ну и что? – с вызовом произнёс поляк.

– Ничего, только это очередной камень в ваш приговор. Далее, работники постоялого двора подтвердят, что вы около полуночи уехали с пустыми руками и вернулись с баулами.

– Это косвенные улики.

– Вы даже знаете, что такое улики косвенные и прямые?

– Не ваше дело, что я знаю, – огрызнулся поляк.

– Далее, пока вы будете содержаться под стражей, мы выясним вашу фамилию и имя, пан Дикий Пшек.

Якуб поиграл желваками.

– И я думаю, мы узнаем много нового, не находите?

– Как я вас, русских, ненавижу! – прошипел Шиманский, – Испоганили мою страну, а теперь добрались и до её граждан.

– Пан Шиманский, какое отношение вы имеете к Царству Польскому? Родились там? Так вы всю жизнь провели в России и в Великом Княжестве Финляндском, занимаясь грабежами и убийствами. Молите бога, чтобы вас не вздёрнули, как банального бандита, за те преступления, что вы совершили, И запомните на будущее, пан Шиманский: преступник не имеет национальности, ибо его, то есть вас, больше интересует личное благополучие, которое строится не только на крови чужаков, но и на крови земляков.

Глава 39

На следующий день, 16 мая, праздник в честь двухсотлетнего основания города Святого Петра начался ровно в 8 часов. Владимир Гаврилович сидел за столом в гостиной и пил чай. Понимал, что такие торжества бывают раз в сто лет, но ничего с собою поделать не мог. Устал за последнее время, да и напряжение давало о себе знать. Филиппов поставил чашку и начал машинально считать пушечные выстрелы, которые раздавались с Екатерининского равелина Петропавловской крепости.

– Один, два, три, – считал только губами, не произнося вслух, хотя последний счёт произнёс громко и отчётливо: – двадцать один.

День был неприсутственным. Однако преступники праздников не блюдут и свои дела, наоборот, совершают при большом скоплении народа.

Филиппов обещал сводить детей на набережную, ведь по всей акватории Невы и Большой, и Малой, по притокам, именуемым Невками, выстроились в строгом порядке торговые суда, около полутора сотен яхт разных клубов Петербурга. Особенно величественными казались военные корабли. На мачтах, флагштоках вились многочисленные флаги и вымпелы, от петровских до современных.

Прошлись по набережной до Троицкого моста. Народу на улицы высыпалось много, так что пришлось иной раз и толкаться, чтобы протиснуться вперёд. Филиппов, как квочка над цыплятами, детей в обиду не давал. Трижды он замечал знакомых карманников, промышляющих в столь благоприятной обстановке, но, честно говоря, ему было не до них. Важнее Володя и Вера, с которыми он не так часто выходил на прогулки. У стен Петропавловской крепости стояли суда министерства путей сообщения и пограничной стражи, а ниже по течению расположились миноносцы. Дети с интересом наблюдали, как отряд гвардейских моряков во флотской форме петровского времени вынес на руках пароход, на который была установлена икона Христа Спасителя, сопровождавшая русские войска в битве под Полтавой. У памятника Петру I верейку и икону встречало высшее духовенство во главе с митрополитом, все в золотых одеждах, блестевших на солнце. Здесь же присутствовало и царское семейство, хотя Филиппов с детьми его и не увидели.

В это же время на спуск напротив дворцового проезда собрались для следования к домику Петра гласные Санкт-Петербургского городского управления и представители сословий, которые отбыли на теплоходе «Петербург». За ним следовал пароход с духовенством и иконой Христа Спасителя, пароход с верейкой и катера представителей высшего света столицы. При проходе парохода с верейкой Петропавловской крепости на флагштоке Екатерининского равелина был поднят императорский штандарт и раздался ещё один салют в тридцать один залп. По второму выстрелу начался салют со стоящих на Неве военных кораблей. В это время представители городов и купеческих, мещанских и ремесленных сословий и цехов со значками отправились в Петропавловский собор.

В соборе была отслужена лития, после которой городской голова и представители городского общественного управления возложили на могилу Петра I медаль, на аверсе которой был выгравирован портрет императора, основавшего город, и надпись «Императору Петру 1», на реверсе – аллегорическое изображение России в виде девы, опирающейся на щит, поддерживаемый двуглавым орлом. В правой руке она держала венок, под ней рельефно выделялись изображения Медного Всадника, Исаакиевского и Петропавловского соборов. Ниже были расположены даты «1703–1903» и вокруг надпись «В память 200-летия города Петербурга, 16 мая».

По распоряжению Высочайшего Синода, в этот день в Петербургских храмах совершались торжественные молебны.

В память 200-летия со дня основания Петербурга был учреждён особый нагрудный знак, украшенный городским гербом и инициалами санкт-петербургского городского общественного управления. Право ношения этого знака предоставлялось почётным гражданам столицы, всем бывшим и нынешним гласным городской думы и штатным служащим во всех учреждениях, подведомственных городскому общественному управлению. Получил такой знак и Владимир Гаврилович.

В праздничные дни не прекращался поток делегаций, высокопоставленных лиц, представителей частей армии и