Дела минувшие - Николай Свечин

Алексей вздохнул и дал ему еще десятку. Так Август отсчитал ему два рубля сдачи! После чего ушел, как он сказал, к одной почтенной вдове.

Сыщики переглянулись, и Благово предложил:

– Пора с ними заканчивать. Занавес – это хорошо. Как думаете, сколько они за зиму людей утопили? Хотя боюсь, мы этого никогда не узнаем.

В казармах лейб-гвардии Казачьего полка строились на вечернюю зорю, когда Лыков молодецки перелез через забор и оказался на дворе пивоваренного завода. К нему с хриплым визгом кинулась собака, но на полпути легла на спину и подставила брюхо. Сыщик почесал ее за ухом, поднял и посадил на цепь. После чего начал осматриваться. Он двигался бесшумно, сжимая в руке бронзовый кастет – оружие парижских полицейских, подаренное Благово.

Первым делом Алексей отыскал сторожа. Тот дремал в подворотне. Без лишних слов Лыков заткнул ему рот заранее припасенной тряпкой, связал руки и ноги и оттащил в караулку; тот лишь ошарашенно мычал. Затем сыщик отодвинул засов и слегка приоткрыл калитку. Ворота распахивать не стал – управятся и так.

Дальше он направился к казарме. Только подошел к двери, как петли ее завизжали. Лыков притаился сбоку. На двор вышел мужик в неопрятной бороде и стал настороженно озираться. Алексей хлопнул его сзади по плечу. Тот резко обернулся:

– Черт, ты кто?

– Здорово, Терентий.

– Кто ты?

– Коллежский асессор в звании камер-юнкера Лыков Алексей Николаевич.

Мишайкин сунул руку за пазуху, но тут же оказался в тесных объятиях сыщика.

– Дай договорить-то, братское чувырло. Я чиновник особых поручений Департамента полиции. Пришел, как ты догадываешься, за тобой. Хватит людей убивать.

«Иван» пытался вырваться, но у него не получалось. Алексей налег со всей силы, и бандит заорал от боли; слышно было, как трещат его ребра… Тут снаружи раздался шум, и во двор ворвалась целая толпа. Впереди вышагивал Благово, размахивая старым «галаном», оставшимся у него еще с флотской службы.

Лыков вырвал у атамана нож, поднял его за ворот и сильно приложил затылком о стену. Негодяй хрипел и сучил на весу ногами.

– Познакомьтесь, Павел Афанасьевич – это Мишайкин по кличке Туз. Остальные за дверью.

– Шереметевский, распорядитесь! – приказал действительный статский советник. Тут же в казарму полезли городовые. Изнутри послышались крики и шум борьбы. Алексей держал атамана прижатым к стене и не отпускал. Чай, справятся без него… Руки чесались удавить гадину, но было нельзя. Туз норовил пнуть сыщика, и тот еще раз приложил пленника об кирпичи.

Благово не торопился в казарму. Он встал напротив бандита и внимательно его рассмотрел. Потом плюнул и отошел:

– Вяжи и веди наружу.

Из двери начали выталкивать подручных Туза. Всего их оказалось четверо, и рожи у них были будь здоров. Но городовые обращались с ребятами без почтения. Кто мешкал, сразу получал сильную банку. Через пять минут бандитов, связанных и ошарашенных, погрузили в пролетки. Некоторые еще не протрезвели и плохо соображали, что происходит.

Благово, Лыков и Шереметевский сели в дормез и поехали в конце колонны. Надзиратель Рогинский остался в заводе делать обыск. Через час вся шайка предстала пред очи исправляющего должность начальника ПСП коллежского советника Виноградова. Тот был сначала удивлен, а потом обрадован. Сам Мишайкин у него в руках! Единственный фартовый, удостоившийся Высочайшего повеления, которого до сих пор не могли поймать. Глядишь, получится примазаться к чужому успеху…

А департаментские, сдав бандитов с рук, отправились к себе. Там сначала пришлось делать доклад Плеве – длинный, с подробностями. Затем директор повел их к министру. Пришлось повторить все еще раз Дмитрию Андреевичу. Тот записал главные места, чтобы сообщить государю. Шутка ли – его повеление выполнено, хоть и с запозданием. И отличились не чины градоначальства, а люди с Фонтанки. Павел Афанасьевич особо отметил заслуги коллежского секретаря Шереметевского. Пусть его побыстрее произведут в чиновники для поручений – заслужил[100].

Уже вечером, когда Алексей пил чай у себя на Моховой в компании беременной жены, его вызвали курьером на службу. Там Плеве объявил им с Павлом Афанасьевичем о Высочайшем благоволении за ликвидацию банды Мишайкина. Важная награда на два года ускоряла выслугу для пенсии. И хотя Лыков о пенсии еще не думал, все равно ему было приятно.

Кто обиделся на сыщиков, так это Грессер. Он перестал разговаривать с Благово, при встречах косился злобным взглядом. А Лыкова вообще не замечал. Но тут случился очередной конфуз. На лютеранском Волковом кладбище с памятника фельдмаршалу Дибичу-Забалканскому стащили три бронзовые фигуры общей стоимостью двести рублей. Виноградов опять опростоволосился. А Павел Афанасьевич с помощью личной агентуры нашел воров за два дня. Тут уж градоначальник не выдержал, явился к Благово в кабинет и умолял вице-директора «не оставлять столицу своим вниманием». Благово воспользовался моментом и попросил генерала о встречном одолжении. Каждую весну они с Лыковым охотились на водоплавающую дичь на Вольном острове, что напротив Волынкиной деревни. А в этот раз охоту там запретили. Для отстрела дичи питерцам оставили лишь сто пятьдесят десятин на Васильевском острове. Но там было мало бекасов и вальдшнепов, все больше утки. А желающих поживиться тьма. Градоначальник на радостях дал устное разрешение. На следующий же день вице-директор с помощником набили целую корзину пернатых. Алексей вручил добычу Нине Никитичне, что служила у них в семье кухаркой за повара, и та сготовила отличное жаркое.

Вину Мишайкина в убийстве Архипа Осташкова едва удалось доказать. Он и в этот раз запугал своих подчиненных, и те упорно молчали. Но помогла дотошность Лыкова. Он явился в контору Копаныгина. Тот пояснил, что трактирщик забрал для покупки не деньги, а серии – на те же восемь тысяч, но именно серии. И дал их реестр. После этого Алексей поехал на упраздненный пивной завод, сделал там повторный обыск и обнаружил бумаги в запечье. Это были шестипроцентные закладные листы Бессарабско-Таврического земельного банка и пятипроцентные облигации города Тифлиса, указанные в реестре. Отпираться головорезам стало бессмысленно, и они сознались. Но только в убийстве владельца портерной в Четвертой роте. Сколько людей за зиму они утопили в ушате и спустили под лед, никто не выдал. Однако после произошедшего врачебно-полицейский надзор за всеми случаями с утоплением был усилен. Лекари стали брать пробы воды из внутренних полостей жертв для анализа. Благово добился-таки своего.

Самому Мишайкину было все равно, докажут его причастность к смерти трактирщика или нет. Его так и так ждал военный суд за убийство читинского полицмейстера. «Ивана» послали в Забайкалье, но он туда не доехал. В Бийске Туз попытался сбежать, напал на конвойного и был заколот штыком.

Дознанию так и не удалось выяснить, где именно опоили дурманом несчастного Архипа Осташкова. Подручные утверждали, что место им незнакомо, их привезли и увезли ночью. Где-то в Ямской слободе… Трактирщик был уже расслабленный и не сопротивлялся, когда его топили. Туз тоже молчал. Акинфей Дрожжин, он же Савельев, пошел на каторгу за соучастие в убийстве, но так и не назвал фамилию сообщника. Видать, имел на то причины. Преступники часто так поступают. Вдруг получится перейти на службу к генералу Кукушкину?[101] А у тебя есть на воле должник, который обязан дать приют.

Под конец, когда дело ушло в суд, Благово вызвал к себе Пелагею Кончикову и Ивана Осташкова. Наследнику он строго приказал портерную не продавать. Найти другого буфетчика, лучше из земляков-ярославцев, и держаться прежнего курса. Пиво свежее, повар справный, биллиард всегда к услугам клиентов. А бабе подмигнул и добавил:

– И Пелагею оставь. Лучше хозяйки ты все равно не найдешь. Главное – не вмешивайся, слушай канареек.

Привычка убивать

Все началось с того, что Таубе зацепился ножнами шашки за торчащий гвоздь. Кожа разъехалась на два вершка, и в прорехе стало видно дерево. Куда как неприлично… На улице уже темнело, магазин офицерских вещей давно закрылся – не придешь и не заменишь. Как быть? Подполковник расстроился, тем более что у него кончилось курево. И тогда Лыков уговорил приятеля сбегать в табачную лавку. Офицеру ходить по улице без шашки не полагается, однако в темноте можно прошмыгнуть туда-обратно, никто и не увидит. И они пошли на свою голову.

Алексей застрял во Владивостоке на три недели –