Ядовитое кино - Валерий Георгиевич Шарапов

случайно причинить вам боль! – прорычал Зверев.

Плечи женщины опустились, она откинулась назад и тяжело задышала.

Зверев продолжал:

– Вы выдали себя, когда мой сотрудник с дурацкой, как вы сказали, фамилией увидел, как вы стушевались, когда ваш Славинский обмолвился о том, что вы похожи на Александру Асташеву. Это стало главной и единственной вашей ошибкой. Именно эта ошибка и позволила нам взять верный след. Мой сотрудник отправился в Москву. На «Мосфильме» он собрал материалы и выяснил, в каких фильмах снималась Асташева. Также он выяснил, что все эти фильмы снимались при участии Качинского. Тогда он занимал пост всего лишь помощника режиссера, но уже мог влиять на процесс и подбирать актеров. Наш сотрудник сумел отыскать одного забавного старикашку, который знал о большинстве актеров и актрис практически все, в том числе знал он и о романе Качинского с вашей матерью. Он же сообщил, что Александра Асташева ждала от Качинского ребенка. Вы очень похожи на мать, поэтому было несложно догадаться…

Рождественская перебила его:

– Да! Я похожа на свою мать! И хорошо, что на нее, а не на своего отца!

Зверев смягчил тон:

– Почему же? Он тоже довольно красивый мужчина.

– Если хотите знать мое мнение, то он был ужасен! Я нисколько не жалею, что убила эту мразь!

Какое-то время они молчали, потом Зверев снова заговорил:

– Значит, вы признаете свою вину?

– Признаю!

– Тогда давайте уточним детали. Вы убили Качинского и позаботились о том, чтобы подозрения пали на Марианну Жилину.

– Она ненавидела меня, а я ее!

Зверев кивнул:

– Понимаю. Итак, вы все рассчитали. Вы были так уверены в собственной безопасности, что во время нашей первой встречи с легкостью признались, что накануне отравления Качинского ушли с собрания последней.

Рождественская скривила губы:

– А зачем мне было врать! Кто-нибудь наверняка рассказал бы вам об этом. Я делала ставку на другое.

– Я знаю, на что. Вы делали ставку на отсутствие мотива.

– Вот именно! Зачем было отрицать очевидное, рискуя попасться на лжи?

– Смелый поступок!

– Разумный поступок! Кстати, учтите, этот разговор не для протокола! Да, Качинский мой отец, и я это не оспариваю. Однако это ничего не доказывает! Да, у меня был мотив, и… знаете что, Павел, – Рождественская вдруг резко повернулась к Звереву и вырвала руку, которую майор все это время сжимал, – все, о чем вы тут мне только что сказали, это… Я уверена, что у вас нет против меня никаких улик!

– Как сказать…

– Идите к черту!

Женщина попыталась встать, но Зверев снова ухватил ее за руку и притянул к себе.

– Мне больно! Вы не имеете права!

– Имею! – Зверев, не разжимая руки, вынул из кармана сложенный вчетверо листок и, не разворачивая, сунул в лицо Рождественской: – Вот ордер на ваш арест! Вы говорили, что устали, так вот, у вас сегодня будет возможность отдохнуть. Сейчас я доставлю вас в управление, посажу в камеру, и там вы отдохнете… на нарах. А завтра вас доставят к следователю и предъявят улики, которых у нас якобы нет!

– И какие же это улики?

Зверев неспешно убрал в карман сложенный вчетверо листок.

– На одном из осколков, которые мы нашли у стены, с которой упал Быков, есть отпечаток. Всего один, но он сыграет свою роль. Если окажется, что это ваш отпечаток…

– Это косвенная улика! Она мало что доказывает!

– Согласен – косвенная, но она сыграет свою роль.

– Чушь!

Зверев стал загибать пальцы:

– Не без труда, но мы все же сумели отыскать того, у кого вы купили рицин.

В глазах женщины сверкнули безумные огоньки:

– Вы все врете!

Зверев рассмеялся:

– Об этом вы расскажете следователю, а сейчас я скажу вам другое: вы сядете за все четыре убийства, и я в этом нисколько не сомневаюсь! Так будет, и вы уже никогда не сможете осуществить вашу заветную мечту.

– Это какую же?

– Сняться в главной роли в этом фильме! Вы сядете за решетку, а Славинский найдет очередную замену.

– Нет!

Зверев с интересом смотрел, как в этой красивой женщине бушевали чувства. Она сжала пальцами сумочку, потом достала из нее расческу и зеркало, тут же убрала их обратно.

– У вас есть сигареты? – очевидно, справившись с волнением, спросила Рождественская. Зверев достал «Герцеговину Флор» и щелкнул зажигалкой. – Если я сознаюсь, на что я могу рассчитывать?

– Чистосердечное признание смягчает вину.

– Да перестаньте вы! Вы же знаете, что мне нужно не это!

– Знаю. И готов пойти вам навстречу.

Рождественская откинулась назад и по-мужски выпустила клуб дыма:

– И что вы мне предлагаете?

Зверев тоже закурил:

– Сейчас мы с вами едем в управление милиции, и вы пишете чистосердечное признание в четырех убийствах…

– В трех! Смерть Головина была несчастным случаем!

– Допустим.

– Итак, вот мои условия. Я пишу чистосердечное признание в убийствах Качинского, Жилиной и Быкова, а вы меня отпускаете.

Зверев пожал плечами:

– Ого!

– Да! Вы меня отпускаете до того момента, пока не закончатся съемки!

– А где гарантии, что вы не сбежите от правосудия? Страна-то у нас большая.

Рождественская повернулась к Звереву, в ее глазах была какая-то нереальная, безумная ярость.

– Гарантий нет! Но мне кажется…

Зверев выждал паузу, Рождественская тоже умолкла.

– Что вам кажется? – прошептал Зверев.

– Мне показалось, что по своей натуре вы авантюрист. Вы смелый и сильный, так же как и я! А такие люди, как мы, должны доверять друг другу!

Зверев снова беззвучно рассмеялся:

– Вы правы! Все меня считают авантюристом, поэтому разубеждать вас не стану. Поедемте, я принимаю ваши условия! – Зверев поднялся. – Вон там, у развилки, нас ждет машина.

Рождественская уверенным шагом двинулась к перекрестку, Зверев последовал за ней. Проходя мимо урны, он достал из кармана и незаметно бросил в нее сложенный вчетверо лист бумаги, который совсем недавно выдавал за ордер на арест Таисии Рождественской.

Бланк 1.2

ПРОТОКОЛ

явки с повинной

г. Псков «» _______ 1950 г.

Мной, начальником оперативного отдела Управления милиции по г. Пскову Зверевым П. В. составлен